Грининг отозвался без энтузиазма и восторга.
- Настолько отличные, что меня чуть удар не хватил.
- Позвать вам медика, сэр?
- Благодарю вас, господин генерал. Если больше подобных новостей нет, то не стоит. Эти я уже пережил. Но обсудить их кроме вас мне совершенно не с кем. Уделите мне время?
- Столько, сколько нужно, господин президент. Присаживайтесь пожалуйста. Вадим, организуй нам как обычно.
Как обычно, генерал-полковник Олешев пил чай, из стакана в простом металлическом подстаканнике, Гринингу же подавали кофе в изящных чашках, из очень дорогого сервиза. И вообще, русский генерал вел подчеркнуто аскетический образ жизни, а к роскоши относился с очевидной неприязнью. На первой их официальной встрече генералу подали точно такую же чашку, и тогда еще губернатор Грининг заметил, что берется он за нее с брезгливостью, примерно - как за дохлую лягушку.
- Что мне теперь делать, генерал?
- Первый шаг очевиден, господин президент. Раз у вас теперь есть вооруженные силы – нужно назначить министров – военного и военно-морского. А им уже ставить задачи.
- О Боже! Какие задачи? Бомбить Лондон?
Олешев равнодушно пожал плечами.
- А чем вам Лондон лучше Шанхая? Но я думаю, что лично вам этого приказа отдавать не доведется. Для китайцев – это дело чести. Задачи будете ставить по обстановке.
- Скажите, генерал. Если я попрошу у Москвы разрешения назначить министром обороны вас? Ведь даже сам Рокоссовский был министром обороны в Польше, значит так можно. Пойдут ли они мне на встречу?
- Не знаю, господин президент. А если я, лично, попрошу вас об этом не просить, пойдете ли вы мне на встречу?
- Конечно я вам не откажу, я стольким вам обязан, что просто не посмею быть неблагодарной свиньей. Но почему?
- Понимаете ли, господин президент. Своих ребят я привел на чукотские скалы в сорок седьмом*. Пока не отстроили казармы, они три года в палатках жили, ради этой войны. Нет,, конечно, тогда мы планировали войну против вас, а моя армия была ответом на операцию «Немыслимое», Теперь задача сменилась, враг другой, вместо броска на Вашингтон и Нью Йорк, нам предстоит бросок на Оттаву и Монреаль. Шесть лет это было для меня смыслом жизни. А лично мне вы ничем не обязаны. Советское правительство уже наградило меня Орденом Ленина, - Олешев хмыкнул, - «За выдающиеся дипломатические достижения». К тому-же, это и для вас будет не самым разумным решением.
*исторический факт
- Невероятно! Три года в палатках… Какое счастье, что до той войны так и не дошло. Прошу вас, подскажите мне разумное решение, господин генерал.
- Министром обороны, несомненно нужно назначить генерала Риджуэйа. А первой задачей ему поставить – собрать под свои знамена как можно больше дезертиров. Все, кто примет новую присягу – пусть автоматически попадают под амнистию. Я думаю, что так ему удастся снова собрать почти всю свою армию. А военно-морским министром – любого из трех «гавайских» адмиралов. Флот примет любого из них. Кто там из них старший по возрасту? Но если хотите, запрошу у Москвы дополнительную консультацию.
- Очень обяжете, господин генерал. Запросите у них заодно и задачи для флота Республики. И желательно дату начала войны.
Николай Николаевич Олешев посмотрел на собеседника с откровенным сочувствием, и отрицательно чуть качнул волевым подбородком.
- Дату нам сообщат за сутки. Они и сами ее пока не знают. Остальное запрошу. Встретимся на обеде, а после все обсудим. Благодарю, что учли мою личную просьбу, господин президент.
***
19 июня 1953 года. Мехико. Бар неподалеку от городской тюрьмы
- Посиди тут, Гринго. Мне нужно вон с тем сеньором тет-а-тет побеседовать.
Тот, кого назвали Гринго, коротко кивнул и оценил «того сеньора». Обычный мелкий чиновник, продажный и вороватый. Ничего интересного.
Эрнест Хемингуэй допил текилу и придвинул себе бокал компаньона. Тот все равно никогда не пил, только заказывал и делал вид, а текила в этом баре была на удивление хороша. К тому-же, задаток гонорара, полученный в новеньких техасских долларах, которые несмотря на необъявленную войну, охотно принимали в Мексике – позволял ни в чем себе не отказывать.
Известный журналист и писатель оказался в Мексике не случайно, а по заданию крупнейшей и популярнейшей в мире коммунистической газеты «Правда», заключившей с ним просто невероятно выгодный по нынешним временам контракт. Контракт на книгу, в которой он опишет предстоящие события, в которых ему вот-вот предстояло поучаствовать. А еще они взялись издать «Старик и море» сразу на семи языках, включая китайский и корейский.
Все началось пять дней назад. Подошедший тогда к нему в гаванском баре «Эль Флоридита» элегантный джентльмен представился ничего не значащим для Хемингуэя именем, попросил разрешения присесть, а получив – заказал официанту два дайкири. Выпили.
- Вы разумеется не Джон Смит и дайкири вам неприятен. Вы каталонец, правда? Из интербригадовцев.
- Вы очень проницательный человек, мистер Хемингуэй. Я каталонец, но служил не в интернациональной бригаде, а в регулярной республиканской армии Каталонии. Впрочем, это дела давно минувших лет. Сейчас я Джон Смит, гражданин Республики Аляска и глава американского отдела советского издательства «Правда». Вам знакома эта газета?
"Горячее лето 53" пишется... следите, буду выкладывать новые части, а здесь начало
Оценили 13 человек
21 кармы