Готов ли Вашингтон к большой войне?

Готова ли американская военная машина к большой войне? Наращивание военного присутствия в Европе через систему ПРО, создание устойчивого военного хаоса на Ближнем Востоке, покупка земель в Южной Америке владельцами большой четверки глобальных монополистов рынка капиталов – крупнейшими инвестфондами Vanguard Group, State Street Corporation, FMR (Fidelity), Black Rock, раскачивание европейской финансовой лодки по принципу усиления политической и финансовой “турбулентности”, расторжение договоров по РСМД – все это выглядит как набор не связанных друг с другом событий. Но глобальная политика – это и глобальная экономика, и контролируемые финансовые потоки, и управляемые кризисы и проектируемые военные конфликты. Сам набор инструментов предполагает игру сразу по нескольким направлениям – информационном, финансовом, военно-промышленном, социо-культурном. И внешняя форма этой игры выглядит как набор не связанных друг с другом событий и порожденных ими геополитических процессов.

Эта информационная упаковка не скрывает тот факт, что война на Ближнем Востоке решает главную стратегическую задачу – создание устойчивой радикальной силовой дуги, оттягивающей на себя и внимание, и силы, и финансы. Учитывая тот факт, что США, представляя из себя кластер транснациональных корпораций, лоббирующих собственные финансовые интересы военно-политическим инструментарием НАТО и ООН и связанными с этой группой “тотальной войны” ЧВК, от которых зависят компании ВПК (промышленный капитал и конкурирующие с ним технократы), становится очевидно, что усиление ближневосточных противоречий служит стабильным источником финансирования силового крыла республиканцев, представляющих так называемую hard power. Эта концепция предполагает прямое навязывание своей воли оппонентам, в то время как демократы разыгрывают либеральную комедию в реализации внешней политики. Правда, двигаются они все к одним и тем же целям, но чуть мягче, используя soft power, умную силу, создавая глобальные информационные сети и пищевые бизнес-пирамиды через партнерские связи, обман и подкуп. Можно спорить, какой метод ведения боевых операций эффективнее, но лучше рассматривать две этих силы как одну, имеющую общую цель после отмены доктрины Монро – расширение сфер влияния и поддержание глобального лидерства.

Глядя на современную Европу, можно предположить, что американцы играют на повышение степени радикализации ЛГБТ-сообществ и национальных меньшинств, используяя недовольство привыкшего к сытой жизни белого пока еще большинства для усиления противоречий и столкновения интересов сразу по трем направлениям: исламский фактор и страх просвещенной белой Европы перед новыми средними веками, безработица и недовольство «дешевой рабочей силой» из государств периферии мирового капитализма, ну и козырь американской дипломатии – мифическая «агрессия» России и угроза европейской стабильности. Исламский и русский факторы используют для наращивания военного присутствия, ну а растущая безработица просто дезориентирует современного европейца, создавая атмосферу неуверенности, страха и ожидания чуда. Но, искусственно погруженная в гендерные проблемы, Европа уже не способна воевать и это понимают и в США, и в самом ЕЭС. Вопрос даже не в технической военной оснащенности, а в элементарной моральной дезориентации.

Уже многим очевидно, что США используют Европу в игре против России, применяя мягкую стратегию усиления внутренних противоречий, рассматривая ЕЭС как площадку потенциальных разрушительных военных действий (иначе зачем нужны системы ПРО и риторика опасности европейской стабильности как не для оправдания собственных же планов столкнуть двух титанов, решив и проблему сбыта дешевой ИГИЛовской нефти и сланцевого газа, и подорвав экономику обеих стран), активировав и исламское радикальное сообщество в самой Европе и внутренние противоречия, усугубляемые долговой нагрузкой рынков.

Но в отличии от Германии, лишенной самостоятельной позиции в этой игре, Британия не теряет надежды использовать Китай для “мягкого поглощения” США, торпедируя проект золотого юаня, и, видимо, не исключая возможности участия в инфраструктурных проектах развития Сибирского и Дальевосточного федеральных округов через поддержку Китайской мягкой силы. Налицо два возможных варианта развития событий.

Если рассуждать с позиций делового прагматизма, то США не пойдут на прямой военный конфликт с Россией, не гарантировав полный нейтралитет Китая. Стоит отметить, что ближневосточный нейтралитет уже обеспечен через радикальные группировки ИГИЛ, карманные монархии и конфликт шиитов и сунитов. Но посмотрим трезво и на этот конфликт, обусловленный политикой идентичности. Точно так же, как и в свое время в Руанде, западные державы и их проплаченные союзники на местах вбивают колья в трещины между мусульманскими общинами, чтобы поддержать на Ближнем Востоке постоянный конфликт, в то время как радикальные группировки создают полноценную инфраструктуру террора, решая главную задачу США – устойчивый хаос для устойчивого развития корпораций большой четверки - Vanguard Group, State Street Corporation, FMR (Fidelity), Black Rock. 

Обеспечить нейтралитет китайцев сложно, учитывая противоречия, связанные с контролем над Южно-Китайским морем с потенциальными военными китайскими базами на спорных островных территориях, как, впрочем, и добиться от Ирана уступок по нейтралитету в израильском вопросе. США уже разместили в Японии несколько десятков боевых конвертопланов V-22 Osprey. Истребители пятого поколения F-22 "Рэптор" также часто отправляют на остров Окинава на временное размещение. В принципе, американское военное планирование уже рассматривает сценарий силового столкновения с Китаем как возможный и готовится к нему, используя раскрученные противоречия по вопросам «независимости Тибета» и «независимости Синьцзяна». Но в конце ХХ – начале ХХI вв. обозначился раскол в среде китайских военных. Если в период холодной войны СССР рассматривался как потенциальный противник, то после ее окончания молодое поколение китайских военных переключилось на США. На фоне разворачивающегося геополитического противостояния Китая и США Пекин пытается сгладить давнишние конфликты с Индией и улучшить двусторонние отношения.

Уязвимость Пекина в Ормузском проливе, через который Китай ввозит значительную часть импортируемой им сырой нефти, увязывает китайский вопрос с ближневосточной стабильностью, а значение стратегических морских коммуникаций, по которым Китай импортирует из стран Ближнего Востока нефть и сжиженный природный газ, будет для Пекина постоянно возрастать.

Модернизация флота и военно-морские планы Китая особенно показательны в этом отношении, разворачивая приоритеты от традиционной стратегии обороны собственной территории к новой стратегии «Обороны дальних морей». В свете этих разворотов возможность гарантий нейтралитета со стороны Китая выглядит призрачной для США, а без этого Капитолий вряд ли рискнет вступать на тропу открытого военного противостояния с Россией.

Рассчитывать на Китай Россия может, но вот на Дели вряд ли. И связано это прежде всего с “включенностью” бывшей британской колонии в мировые финансовые потоки. Кастовое общество Индии, заточенное под неравенство, вполне вписывается в концепцию “золотого миллиарда” и играет роль “американской и британской” Индии. По сути изменился лишь статус, а колониальная суть приобрела новые черты. У определенной же части индийской элиты сложилось мнение, что Китай проводит курс на создание кольца агрессии вокруг Индии, на чем будут играть американцы, вбивая клин между участниками потенциальной военной коалиции, что может отразиться и на отношениях Нью-Дели с Москвой.

Африка же без поддержки России остается лишь ресурсным придатком транснациональных корпораций и может выступать самостоятельно только при условии значительных финансовых вливаний со стороны Москвы.

Готова ли Европа к войне? Нет, она просто не осознает всех последствий военного столкновения на собственной территории, которая может оказаться полигоном испытаний новейших систем ПРО. Именно этот фактор непонимания последствий и используют американцы, накачивая европейцев риторикой противостояния с Россией за никому при ближайшем рассмотрении не нужные финансовые интересы проталкивания проекта энергетического замещения российской нефти и СПГ.

Чтобы понять американскую политику в АТР в контексте военных планов Вашингтона, необходимо рассматривать ее через призму приоритетов глобальной стратегии президента Б. Обамы. Они заключаются в следующем:

– сохранение американского доминирования с помощью поддержания выгодного для США баланса сил в мире;

– недопущение появления равных по силам государства-соперника или коалиции держав, которые могли бы нарушить сложившийся баланс силы в каком-либо важном для США регионе.

Вашингтон чувствует нарастающую мощь Китая и понимает, что без нейтрализации этой силы превосходство может оказаться лишь фиговым листком, которым прикрывают слабости собственного курса. Таким образом, играя на противоречиях интересов сторон и вводя в заблуждение европейских партнеров, США могут подтолкнуть ЕЭС к военному столкновению с Россией только при условии разрыва всех экономических связей и глупости европейских политиков, не понимающих, что это противостояние наруку лишь той части американского истеблишмента, которая контролирует энергопотоки с Ближнего Востока и выстраивает новую энергетическую стратегию “импортозамещения” росийского газа для рынков стагнирующей Европы. Ну, и конечно, гарантировав нейтралитет Китая и списав со счетов ближневосточных бунтарей – Сирию и Иран. А пока что американский бизнес активно скупает земли в Южной Америки, видимо, готовя себе новое лежбище.