Что общего между Сбербанком и McDonald’sом?

А можно сказать и так: зачем Сбербанку так много нужно от жизни? 

Еще в 2017 году Совет директоров Сбербанка позаботился о важном направлении своей деятельности, которое заключается в том, чтобы он из однонаправленной кредитной структуры превратился в технологическую кампанию с универсальными возможностями.

РБК: "в декабре 2018 года вице-президент Сбербанка Марк Завадский рассказал РБК о создании дирекции по развитию экосистемы SberX. Он отметил, что новое подразделение было сформировано вместо ранее существовавшей дирекции по развитию цифрового бизнеса.

«Мы строим экосистему, ядром которой является Сбербанк. Основной задачей SberX станет координация комплексного развития экосистемы Сбербанка совместно с другими бизнес- и функциональными блоками банка, компаниями, входящими в группу Сбербанка, а также другими компаниями — партнерами банка», — заявил он." (www.rbc.ru)

То есть организация проходит путь, неизменный для многих крупных финансовых и промышленных компаний, без разницы чем они занимаются: укрупнение, слияние, поглощение в условиях конкуренции - вот те принципы на которых строится работа развивающегося бизнеса. Так, например, в 2005 году произошло слияние компаний Royal Dutch Petroleum Company и The «Shell» Transport and Trading Company Ltd в одну мощную корпорацию с центром в Нидерландах, как в 2016 Royal Dutch Shell съела английскую BG Group, а в 2017 купила нидерландскую же компанию NewMotion - оператора точек зарядки электромобилей.

Это и есть тот рост, который неизбежно приводит к захвату новых территорий рынка, экспансия вовне, и образованию новых конфигураций в разных сегментах экономики, к возможности конкуренции уже другого уровня. Так Сбер будет стремиться (согласно заявлениям его руководителей) выйти на уровень таких технологических монстров на мировом рынке как Amazon или Google.

Пока правительство РФ твердит о развития малого и среднего бизнеса, подтверждает регрессивную шкалу налогообложения и переводит неналоговые платежи в сферу действия Налогового Кодекса, крупный бизнес, финансовый в первую очередь, делает свое дело. Сбербанк, верный принципу бесконечного расширения, выкупает названия, в том числе и SberX - права использования товарного знака, который собирается эксплуатировать по максимуму.

Сбер перерос уровень кредитной организации и на переоформление ему придется выложить 4,3–7,1 млрд руб. Но оно того стоит. Самой его структуре уже тесно в рамках кредитной организации. Поэтому банк уже не банк, а "экосистема". Она включает в себя другие компании, занимающиеся облачными технологиями, электронной коммерцией и телекоммуникациями, медициной. Она развивает сервисы для оптимизации бизнес-процессов, нефинансовые сервисы, заключает сделки с другими субъектами рынка, создает совместные предприятия (одна из таких мер - решение о создании совместных точек с McDonald’s).

Сбербанк разрабатывает новый логотип - предположительно квадрат, а не круг, как раньше. Старый пока еще существует, но смена его - это вопрос времени. Само слово Сбер - будет уже настоящим, полноценным брендом, а не только напоминанием об основной функции организации.

Сфера деятельности и крупных компаний и более мелкой флоры - и есть та, где происходят реальные события, а все политические шоу - только спектакли на потребу зрителям и тем, кто в них верит и тем кто не верит.

Внутри компаний, на неведомых дорожках, которые не учитываются никакой политологией, следы невиданных зверей. Избушка там на курьих ножках и т. д. ... Раболепие - надо вспомнить это емкое старинное слово - очень хорошо характеризует служебные взаимоотношения между служащими и вышестоящим начальством любой компании, финансовой или промышленной.   

Причем это раболепие так "органично" вплетено в ткань отношений, что уже не ощущается как таковое, и проявляется только во время конфликтов, когда разъяренный или обиженный сотрудник, рабочий или группа взбунтовавшихся работников как бы выходят из себя и поэтому могут объективно оценить свое положение и положение других служащих.  Конфликт освобождает в работнике человека, человек которому становится нечего терять, сбрасывает морок, как бы просыпается.  

Вся тяжесть верхних этажей финансовой корпорации, банка, давит на низшее звено - клиентскую службу и "помощников", на этих одновременно жалких и настойчивых зануд, звонящих по адресам с перечнем услуг компании, на девчонок, стоящих на задних лапках, как зайцы, как только входит клиент. Чуть выше - операционисты, они такие же зайцы, только немного покрупнее и имеющие норы - тягловая сила и, далее, солидность начинает нарастать, а давление уменьшаться - всякие финансовые консультанты и аналитики, бухгалтерия и аудит еще более крупные - главы отделов, управляющие, иерархия идет ввысь и уходит куда то в облачные выси.

Там живут небожители, туда не добраться простому смертному. Некоторых можно увидеть в сети, некоторых по телевизору, а кого-то никто никогда не увидит, потому что верхушка и реальные хозяева частной корпорации - закрытая тема. Не хочу впадать в теорию заговора, но экосистема SberX - очень символичное название.

Политическая демократия и общественная жизнь омывают такие жесткие бизнес структуры, как транснациональные и всякие другие корпорации, не причиняя им никаких беспокойств. Неолиберальные веяния превратили США в гигантскую корпорацию, где уже произошло размежевание между политической жизнью - выборной демократией и экономикой - с ее властью капитала, где государство - это число номинальное образование. Постепенно сюда подтягиваются и другие страны, РФ - в том числе. 

Внутри корпорации - жесткая структура подчинения, спаянность в стилистике "общих задач", которая в конечном счете распространяется на все сферы жизни работников, на их образ мышления, на их интересы. Переступая порог корпорации, человек превращается в биомеханизм, и теряет все права. И любой договор между работодателем и работником - это договор между волком и ягненком. Как говорится - забудь надежду всяк сюда входящий. Человек, если он хочет закрепиться на своем месте, превращается постепенно в свои профессиональные навыки и уже не вылезает из них даже дома, в кругу семьи. Если нельзя бесконечно увеличивать рабочее время, надо сделать так, чтобы работник никогда не забывал о работе, желательно даже во сне, его сознание должно постоянно прокручивать сценарии своей работы.

Закрытая для разглагольствований "о свободе", территория функционирования корпорации - это область, где рыночный фундаментализм из мутной противоречивой идеи неолибералов выветривает всю муть, открывает неизбежную цель.  Превращается в реальный стиль жизни, обретает твердую почву, где корпоративные задачи выдавливают из работников остатки самоуважения, вернее трансформирует его в некую субстанцию, подверженную сезонным колебаниям настроения непосредственного босса или фондового рынка.

Если совет акционеров захочет вшивать под кожу "служащих компании" какие-нибудь цифровые датчики, он это сделает и никакие остатки демократии и свободы личности - проливы между корпорациями - не смогут этому помешать, потому что настоящая власть - это капитал, а не всякие общественные организации, мнения журналистов или полномочия государственных чиновников. За порогом компании, как за магической чертой, перестают действовать человеческие законы.

Пусть половина Сбербанка принадлежит государству, в данном контексте совершенно не важно "государственная" компания или "частная" - отношение к работнику и способы эксплуатации везде одинаковые, потому что общая стихия рынка, пусть не в смысле базарной площади 16 века, а сложной специфики конкуренции крупных компаний - одна и та же. И работая на государство или на частника вы не увидите никакой разницы. Тем более что акционеры "государственных" акционерных компаний не дремлют, а очень даже влияют на их внутреннюю политику, не только на начисление дивидендов советами директоров, но и на работу с персоналом.

И когда глава ФАС Игорь Артемьев призывает уничтожить российские госкорпорации, уничтожить их преференции, побороть огосударствление экономики и стремится понять волну новой массовой приватизации ради развития конкуренции и оживления экономики, он открывает дорогу перемене мест слагаемых, дающих в сумме тот же результат. Сейчас государство поддерживает "свои" корпорации, помогает национализировать убытки, но ведь может быть и наоборот - частные компании дорастут до уровня государства и от его имени будут делать все то же самое.

Будущее за корпорациями, внутри которых, как в колониях муравьев нет никакой демократии, а есть только деловитость, функциональность, беспрекословное подчинение "общей задаче". Никаких мыслей, выводов, никакой философии - никаких проявлений одушевленного социума. Только "информация". Манипуляции на поле спроса и предложения. Калькулирование вместо мышления. И это будет другой мир, приблизительно уже описанный в фантастической литературе и кино. Там отомрут за ненадобностью любые демократические институты. Исчезнет всякое искусство, кроме рекламы, ведь компании, корпорации займут все пространство свободного времени человека. Исчезнет даже такое понятие как политический кризис, потому что политики как таковой больше не будет. Ни внутренней, ни внешней. Уйдут в прошлое и отношения - монарх и его подданные, правительство и граждане республики. Останется только один тип отношений: работник - работодатель, что по сути значит - хозяин и слуга. 

А наивные либертерианцы и прочие демократы, у которых всегда чешется область затылка, которую они считают "рынком", если не встроятся непосредственно в такую структуру, отправятся в неоплачиваемые отпуска, браконьерствовать, торговать носками на обочинах дорог или там же собирать грибы. "Вы уволены" станет главным мотивом существования. Вы думали, смысл жизни в поиске себя, в творчестве, в созидании, нет, смыл жизни - в постоянном, подпороговом страхе быть уволенным.

Чем слабее левый дискурс в общественной жизни, чем слабее голос коммунистов и социал-демократов - честных и искренних, а не тех, кто только кривляется, - тем ближе время, когда в силу логики развития "свободного рынка" промышленности, услуг, цифровых технологий последняя гигантская корпорация поглотит предпоследнюю. 

В начале 20 века, после преодоления пережитков феодализма, этот процесс уже шел полным ходом. Об этом монополистическом капитализме синдикатов, трестов, всяческих "союзов" и "объединений" много писали тогда и экономисты и политики.  Но тогда дальнейшему его развертыванию помешало образование СССР и далее мировой системы социализма, а так же альтернативы ей - системы государств welfare state с мощным государственным участием в перераспределении богатства.  Теперь путь открыт...

Основное противоречие неолиберализма в том, что декларируемый свободный рынок неизбежно сам стремится к монополизации, неизбежно порождает ее. Это коллективная воля крупного бизнеса не знает иного закона, кроме наживы любой ценой - это закон животного мира, где, чтобы выжить самому, более крупный и сильный зверь всегда уничтожает более слабого и хилого. И чем более монополизируется рынок, тем более производитель не зависит от требований покупателя, а противостоит ему. После 1980 года, когда в США были проведены неолиберальные реформы, монополизация стала развиваться стремительно. Крупные монополии нельзя разукрупнить. Раздробить их можно только искусственно, с помощью насильственных мер, что создаст дополнительный хаос и вряд ли принесет какую-то пользу. Да это и невозможно, потому что их руководство - это и есть настоящий правящий класс, диктующий законы, или то, что мы называем законами - базис, на котором, как легкая панамка, болтается надстройка.

Происходит концентрация капитала, когда частник сосредоточивает в одних руках все больше активов, и его централизация - борясь с конкурентами, одна корпорация поглощает другую.

Так почему же так происходит? Таков закон накопления и потому что из нынешнего состояния относительной демократии и свободной борьбы между субъектами рыночной стихии, регулируемой или не очень регулируемой, есть только один путь - пауки будут пожирать друг друга, пока не останется один, самый сильный.

Когда последняя оставшаяся в живых монополия сожрет предпоследнюю или "объединится" с ней, раздавит своей тяжестью последние эфемерные государственные и общественные структуры или заменит их резиновыми куклами и тогда "демократия", (которая и служила прикрытием борьбы между собой всяких сырьевых, промышленных, механических, цифровых монстров), эта демократия даже в таком театральном варианте, исчезнет уже навсегда... 

 Этот последний важный паук или плотный семейный альянс близких "по духу" других гигантских насекомых заполнит все пространство бывшего социума и вытолкнет из него остатки воздуха. И тогда уже не останется места ни для политической трескотни, ни для пикетов, демонстраций и других выражений "гражданской позиции", социальных, национальных проектов. 

Ни для всяких "фрилансеров", которым придется выбирать между ясной перспективой голодной смерти и встраиванием в жесткую систему корпорации. 

Творческий потенциал будет выхолощен и приспособлен для нужд корпорации. Только "работа", только "непосредственные задачи". Вся деятельность в рамках конкретной работы или отдых между регулярными приступами "работы". Да и за что и против чего выступать? работайте и покупайте, чего вам еще надо? а не хотите или не можете, так добро пожаловать на обочину, там ваше место - в зоне допустимой погрешности, среди нищих бродяг, которых мы будем поливать гербицидами, если их численность превысит допустимый лимит.

Сбер превращается в многофункциональную структуру, не потому что кто-то так задумал или кому то так хочется, не потому что это чья-то заслуга или вина, нет - это логика рынка, которая предусматривает движение только в одну сторону, в сторону - расширения.