Мы продолжаем рассказ о деятельности Ставки Верховного главнокомандования, командующих фронтами и самого Николая II в период с 27 февраля по 1 марта 1917 года. В этот период решилась судьба монархии в России, и современная историография обвиняет высших генералов царской армии в падении самодержавия. Ранее мы подробно рассмотрели их «революционную» работу 27 февраля[1] и на очереди следующий революционный день - 28 февраля 1917 года.
Мобилизация карателей продолжается
В ночь на 28 февраля продолжилась интенсивная работа Ставки по формированию карательной экспедиции в восставший Петроград. Ставка тесно взаимодействовала с ближайшим фронтом — Северным, не забывая при этом формировать вторую бригаду на Западном фронте.
Глубокой ночью — в третьем часу — Николай II распорядился усилить карательные войска артиллерией. Каждую бригаду следовало усилить одной конной и одной пешей батареями, укомплектовав каждое орудие одним зарядным ящиком[2]. Ближе к полудню «государь» вновь озаботился нужным количеством артиллерии для расстрела собственного народа: на этот раз распоряжение получил командующий Северным фронтом генерал Рузский. Ему полагалось по первому требованию генерала Иванова «назначить в его распоряжение» «прочный» батальон Выборгской крепостной артиллерии. Такое же распоряжение получил морской министр адмирал Григорович. Ему было приказано обеспечить (по первому требованию) генерала Иванова двумя «наиболее прочными» батальонами Кронштадтской крепостной артиллерии[3].
Уже в полдень Алексеев подключил к формированию карательной экспедиции и третий фронт - Юго-западный. Он передал командующему юго-западного фронта Брусилову распоряжение Николая II о необходимости выделить войска фронта в распоряжение генерала Иванова: Преображенский полк, 3-ий и 4-ый гвардейские стрелковые полки, выведя их для этого с фронта в резерв. От себя генерал Алексеев добавил, что считает необходимым усилить полки артиллерийской батареей и готовиться к возможной отправке гвардейской кавалерийской дивизии. Снабжение продовольствием указанных войск, ввиду удаленности юго-западного фронта от «театра» карательных действий - Петрограда, предполагалось осуществлять силами Северного фронта.
Время отправки войск с Юго-Западного фронта в распоряжение Иванова определялось готовностью железнодорожных путей к столь масштабной переброске войск[4].
К 16 часам генерал Алексеев продолжал усиливать карательную экспедицию Иванова. Западному фронту было приказано выделить две полевых радиостанции: одну в распоряжение генерала Иванова, другую расположить в Невеле. Обе радиостанции предназначались для поддержания постоянной связи между генералом Ивановым, штабом Северного фронта во Пскове и Ставкой в Могилёве.
Радиостанция №217 была погружена на поезд и отправлена к Иванову в ночь на 1 марта, а отправка в Невель радиостанции №218 была намечена на 1 марта[5].
На этом начальник штаба Верховного главнокомандования генерал Алексеев в своём карательном рвении не успокоился — после 18 часов он предупредил командующих Северного и Западного фронтов о возможности дополнительного усиления отряда генерала Иванова «остальными полками и батареями 2 и 15 кавалерийских дивизий»[6].
Генерал Алексеев был занят не только военным обеспечением карательной миссии генерала Иванова, но и всячески поддерживал его авторитет в среде высших военных и гражданских должностных лиц. До полудня в Петроград военному министру генералу Беляеву была направлена телеграмма о наделении Иванова особыми полномочиями с «беспрекословным» исполнением всех его требований[7].
После полудня Алексеев в пространной телеграмме проинформировал командующих фронтами о положении дел в столице[8]. Рассказав о событиях в Петрограде, повелениях царя и своих распоряжениях, генерал Алексеев, обращаясь к командующим фронтами, заключил: «...на всех нас лёг священный долг перед государем и родиной сохранить верность долгу и присяге в войсках действующих армий, обеспечить железнодорожное движение и прилив продовольственных запасов»[9].
Ближе к полуночи 28 февраля Алексеев вновь обратился к командующим фронтами с напоминанием, чтобы последние в полной готовности ожидали на фронте атак противника, который, зная о мятеже (и по мнению генерала Алексеева, проявлял деятельное участие в подготовке мятежа), попытается воспользоваться этим обстоятельством для нанесения «частных» атак[10].
В 11 часов дня Алексеев озаботился железнодорожным транспортом. Он запросил генерала Беляева о судьбе министра путей сообщения Войновского-Кригер и заодно, о способности министерства в новых условиях управлять железными дорогами[11]. Беляев через час телеграфировал, что Войновский, не успев покинуть Мариинский дворец после последнего заседания Совета министров царского правительства, был вынужден прятаться во дворце до 4 утра, и только после этого покинул его, чтобы укрыться в чужой квартире на Миллионной улице. Беляев заключил, что при подобных обстоятельствах вряд ли возможно управлять транспортом и предложил передать управление железными дорогами товарищу министра на театре военных действий.
Надо отметить, что в общем генерал Беляев дал верную информацию и это удивительно, принимая во внимание положение самого Беляева, находившегося в обстановке восстания и уличных боев. Но бывший военный министр всё-таки ошибся: Войновский-Кригер сумел добраться до министерства, но застал там уже новую власть[12].
В третьем часу дня из Таврического дворца Военная комиссия направила 50 солдат и двух подпоручиков на трёх машинах в министерство путей сообщения, чтобы занять его. Возглавил этот отряд небезызвестный впоследствии член гос. думы Бубликов[13].
Бубликов, прикрываясь военной силой восставших солдат и используя собственные связи, развил бурную деятельность в министерстве, пытаясь овладеть этим государственным учреждением. Именно Бубликов арестовал последнего царского министра путей сообщения Войновского-Кригер[14].
Об этих событиях, происходящих внутри министерства путей сообщения, генерал Алексеев, конечно, тогда не знал, но отсутствие руководителя его обеспокоило. На обороте бланка беляевской телеграммы генерал Алексеев наложил резолюцию о том, что временно принимает управление железными дорогами на себя[15]. Несмотря на то, что товарищ министра путей сообщения на театре военных действий генерал-майор Кисляков в личной встрече убедил Алексеева, что управлять железнодорожным транспортом из Ставки не получится[16], генерал Алексеев железнодорожный транспорт постоянно держал в поле своего зрения. Днём Алексеев приказал командующим военными округами оградить железные дороги от революции[17].
Такое внимание генерала Алексеева к железным дорогам продиктовано не только обеспокоенностью бесперебойным снабжением фронта. Помня о роли железнодорожников во всероссийской политической стачке в октябре 1905 года и, следовательно, о роли железнодорожников в распространении первой русской революции вширь, генерал всеми силами старался изолировать революционный Петроград от остальной России.
Около 4 часов утра 28 февраля Алексеев запросил командующего московским военным округом генерала Мрозовского о ситуации в Москве, сообщив при этом, что царь предоставляет ему право в случае необходимости самостоятельно объявлять Москву на осадном положении[18]. Этой же телеграммой Алексеев предупредил Мрозовского, чтобы тот особое внимание обратил на продовольственный вопрос, поскольку, по мнению Алексеева, в Петрограде «первые беспорядки... возникли из-за недостатка хлеба»[19].
В час дня Ставка вновь связалась с Москвой на этот раз с заведующим передвижения войск московского узла. Из Москвы доложили о начавшихся забастовках, остановке трамвая и переходе на второе положение охраны порядка, то есть о привлечение войск в помощь полиции. Ставка, приняв сообщение, настойчиво просила немедленно сообщать обо всех «отклонениях от нормального течения жизни»[20].
Отвлечёмся на минуту от контрреволюционной работы генерала Алексеева и попытаемся осмыслить сложившуюся 28 февраля ситуацию и реакцию Ставки. Заговорщицкая теория монархистов говорит о том, что Ставка и генералы в это время плетут интриги против Николая II. Классический монархист-«историк» Стариков объясняет победу Февральской революции исключительно заговорщицкими действиями против Николая II[21]. Стариков утверждает, что военные заговорщики просто используют «беспорядки» для реализации своего «старого плана» о смещении Николая II[22]. Главным заговорщиком числится генерал-адъютант Алексеев, который якобы способствовал отречению царя от престола путём хорошо продуманного обмана.
Генерал-адъютант Алексеев состоял начальником Штаба при Верховном главнокомандующем. Верховным главнокомандующим же с августа 1915 года был сам Николай II[23]. То есть генерал Алексеев нёс всю тяжесть ежедневной работы по управлению воюющей царской армией, поскольку стиль работы самодержца не подразумевал тяжёлой ежедневной рутиной работы. Вступив 17 февраля 1917 года, после отпуска по болезни, в должность[24], генерал Алексеев был ключевой фигурой по управлению армией.
В напряжённые дни петроградского восстания в стиле работы Ставки ничего не поменялось: царь, сделав принципиальные распоряжения по подавлению революции, спокойно сел в поезд и в 5 часов утра 28 февраля отбыл из Могилёва в сторону Царского Села[25]. Алексееву надлежало самостоятельно подготовить карательную экспедицию Иванова.
Таким образом, ранним утром 28 февраля мечта заговорщиков, если верить монархистам-«историкам», сбывается: царь в поезде, в руках у заговорщиков армия и вновь созданное правительство (так монархисты называют Временный комитет членов государственной думы), а по мнению таких недалёких монархистов как Стариков, заговорщикам ещё помогает «законспирированная агентура западных разведок»[26].
Казалось бы, наступило время «Ч», чтобы реализовать план заговора против царя. Но Алексеев занят совсем другим — вместо того, чтобы заниматься интригами против царя, он усиленно формирует контрреволюционную группу войск для подавления восставшего Петрограда. Цель этой группы войск понятна и однозначна: подавить военной силой петроградское восстание и, таким образом, сохранить престол за Николаем II.
В этом ему усиленно содействуют командующие Северного и Западного фронтов генералы Рузский и Эверт со своими штабами. Согласитесь, что для заговорщиков это – странные действия. Странные, если руководствоваться надуманными «теориями» о военных, как о творцах Февральской революции и авторах свержения самодержавия. Но если руководствоваться историческими фактами, то деятельность генерала Алексеева вкупе с командованием Северного и Западных фронтов была ничем иным, как мобилизацией всех контрреволюционных сил в защиту самодержавия и действующего монарха.
На основании распоряжения царя, Алексеев рассылает приказ об усилении бригад артиллерийскими батареями и даёт распоряжение генералу Брусилову о формировании ещё одной - третьей по счёту - бригады для подавления революции в столице. Удаленность фронта не позволяет начать оперативную переброску войск к Петрограду, но Алексеев, тем не менее, считает необходимым сформировать этот, по сути, резерв для карательной экспедиции. Передавая распоряжение Брусилову, Алексеев выходит за рамки, определенные царем, и даёт распоряжение усилить формирующуюся бригаду артиллерией, а также готовиться к переброске гвардейской кавалерийской дивизии.
Инициатива Алексеева этим не исчерпалась: он укомплектовывает радиостанциями генерала Иванова, что, безусловно, должно улучшить информированность, управляемость и координацию всех контрреволюционных сил и повысить их эффективность в борьбе с революцией.
Генерал Алексеев поддерживает авторитет Иванова, следит за ситуацией в Москве, пытается сохранить контроль самодержавия над железными дорогами, информирует в подробностях о Петроградском восстании командующих фронтами, призывая сохранять верность царизму.
Вслед за ним уже командующий Западным фронтом генерал Эверт обращается к командирам, выделенных в карательный отряд частей, о необходимости выполнить свой долг перед «государем императором», который повелел «восстановить порядок»[27]. Командующий Северным фронтом генерал Рузский, желая оставить железные дороги и телефонную связь в Финляндии под контролем самодержавия, своим приказом переподчиняет все войска Финляндии и самого генерал-губернатора(!) командиру 42 корпуса. О чём лояльно просит доложить «его величеству»[28]. Весьма странные «заговорщики»…
Но нужно ещё отметить, что вся деятельность Алексеева и командующих фронтами по защите монархии происходила на фоне негативных новостей из Петрограда.
В 2 часа ночи военный министр Беляев доложил Алексееву о захвате революционерами Мариинского дворца[29].
В 8 часов утра Хабалов доложил, что число верных самодержавию войск составило 600 штыков и 500 сабель[30].
Ближе к полудню пришли ещё две телеграммы: одна от Хабалова, другая от Беляева. Хабалов ответил на 10 вопросов, которые ему задал генерал Иванов (об этом ниже), а Беляев, по сути, констатировал захват всех учреждений столицы и прекращения деятельности правительства, настоятельно прося при этом военной помощи с фронта[31].
В 13-30 Беляев информировал Ставку о самоликвидации отряда Хабалова — последней военной единицы Петрограда верной царю[32].
Этим же днём в Ставку пришла телеграмма от членов Государственного совета, в которой 23 члена этого царского органа констатировали полное падение царской власти в столице и просили (всего лишь просили!) Николая II о возможности сформировать новое правительство думой[33].
В этих условия постоянно ухудшающейся обстановки генерал Алексеев, наряду с организационной работой по формированию контрреволюционных сил, пытался вдохнуть уверенность в подавленных и деморализованных защитников монархии в Петрограде. В половине седьмого вечера Алексеев проинформировал Беляева о формируемых Ставкой воинских частях для подавления революции в Петрограде[34].
В напряжённые часы 28 февраля, когда сопротивление самодержавия в столице было окончательно сломлено и победа революции в Петрограде стала очевидна для сторонников монархии, генерал Алексеев, несмотря на обострившуюся болезнь[35], проявляет недюжинную энергию в формировании контрреволюционной армии.
Исторические факты полностью опровергают надуманные «теории» монархистов-белоэмигрантов и таких неомонархистов как Стариков о предательской роли генерала Алексеева и высших командиров царской армии и свидетельствует, что «седовласый» каратель — генерал Алексеев и его подчинённые были преданы монархии, а весь тяжёлый день 28 февраля сохраняли преданность лично Николаю II.
Завершается трудный для контрреволюционеров день 28 февраля, отбитой Алексеевым в ночь на 1 марта телеграммой генералу Иванову и всем главкомам фронтов о ситуации в столице. Ссылаясь на «частные сведения», генерал Алексеев сообщал, что ситуация в Петрограде стабилизировалась, образовано Временное правительство, к которому «примкнули» войска, а само Временное правительство приводит в порядок примкнувшие части. И самое главное в этой стабилизации: образовавшееся правительство во главе с Родзянко, выпустило воззвание к населению, в котором говорилось о «незыблемости монархического начала в России». Если это правда, — заключал Алексеев, — то Иванову необходимо пересмотреть «способы» действий, перейдя от репрессий к переговорам[36].
Из этой телеграммы видно, что генерал Алексеев маневрирует. Действительно, к чему кровопролитие, если цель и так достигнута: монархия незыблема, новое правительство сформировано из представителей понятной думы, возглавляется известным монархистом Родзянко, а войска примыкают к нему? Очевидно, что Алексеев, как политик обладал гибкостью, способностью к быстрому анализу и острой реакцией на стремительно меняющиеся события.
Другой вопрос, что эти «частные сведения» не совсем отвечали реальной обстановке, о чем собственно и запрашивается у Алексеева в ответной телеграмме от генерала Рузского: «откуда у наштаверх сведения, заключенные в телеграмме...»?[37]. Действительно, обстановка в Петрограде не такова.
Продолжение следует...
Ив. Якутов
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] - Николай II и генералы 27 февраля 1917 (см.: https://beskomm.livejournal.com/152598.html /// https://beskomm.livejournal.com/153073.html).
[2] – Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 17.
[3] – там же, стр. 19.
[4] – там же, стр. 24.
[5] - там же, стр. 28-29.
[6] - там же, стр. 29.
[7] - там же, стр. 19.
[8] - там же, стр. 22-24.
[9] - там же, стр. 24.
[10] - там же, стр. 31.
[11] - там же, стр. 25.
[12] – Э.Б. Войновский-Кригер. [Последнее заседание совета министров] По поводу кончины Н.Н. Покровского/Февраль 1917 глазами очевидцев, стр. 15-16.
[13] - Февральская революция в Петрограде/Красный Архив, 1930, №4-5(41-42), стр. 88/Бубликов. Русская революция, стр. 22.
[14] – Э.Б. Войновский-Кригер. [Последнее заседание совета министров] По поводу кончины Н.Н. Покровского/Февраль 1917 глазами очевидцев, стр. 16.
[15] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 25.
[16] – там же, стр. 26.
[17] - там же, стр. 32.
[18] - там же, стр. 17.
[19] - там же, стр. 17.
[20] - там же, стр. 32.
[21] – Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 37.
[22] - Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 69.
[23] – Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия, стр. 384.
[24] - Ставка и революция. Штаб верховного главнокомандующего и революционные события 1917 - начала 1918 года по документам Российского государственного военно-исторического архива. Том 1. Сборник документов 18 февраля - 18 июня 1917, стр. 133.
[25] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 17.
[26] - Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 40.
[27] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 26-27.
[28] - там же, стр. 41.
[29] - там же, стр. 16.
[30] - там же, стр. 19.
[31] - там же, стр. 20-21.
[32] - там же, стр. 27.
[33] - там же, стр. 18.
[34] - там же, стр. 27-28.
[35] - там же, стр. 37.
[36] - там же, стр. 31.
[37] - там же, стр. 38.
Оценили 4 человека
9 кармы