Психоанализ и коммунизм [Большевик 1924]

Сегодня марксизм, в силу объективных условий развития капитализма, снова начинает занимать умы людей, особенно молодых, что в свою очередь, зачастую приводит к тому, что возобновляются и усиливаются попытки исказить суть марксизма, заменить или смешать его с чуждыми философскими течениями и научными (чаще – псевдонаучными) теориями. Поэтому, на наш взгляд, имеет смысл бросить взгляд на прошлое, чтобы увидеть насколько это все не ново, не оригинально и неплодотворно для марксизма.

Нужно при этом отметить, что такие попытки «примазаться» к марксизму свидетельствуют, во-первых, о неоспоримой творческой составляющей марксизма, невероятно расширившего горизонты научного познания и предвидения, а во-вторых, о неприятии марксизма преобладающим большинством представителей буржуазной науки (ведь неспроста Ленин настаивал на партийности в этой среде – философия как мировоззрение всегда задает тот или иной «фокус» ученому, даже когда ученый мнит себя свободным от философии).

В данном случае мы хотим предложить нашим читателям критическую рецензию на работу, в которой предпринималась попытка слияния фрейдизма с марксизмом. Эта рецензия была опубликована в журнале Большевик, №14 за 1924 г. В целом, интересно наблюдать, как хаотично развивается процесс познания в наиболее революционное время: потребность нового знания, нового объяснения реальности порождает и массу теорий, и лжетеорий, лженаук и научных достижений, а также просто познавательных тупиков. Но необходимо отметить и то, что эклектика в процессе познания в наиболее критичные моменты жизни общества – это порок разъединенного существования людей в обществе с частной собственностью, на практике приносящий большой и вполне материальный урон обществу в целом. Нельзя обогатить или «подправить» марксизм, не стоя на его позициях, не рассматривая стороны жизни общества с этих позиций – не поняв вполне марксизм, его научный метод, невозможно его обогатить, а вот начать проталкивать лженаучные теории, прикрываясь словами о марксизме – легко.

Изучайте классиков, товарищи, учитесь мыслить, как мыслили классики, осваивайте их метод познания – и тогда мощное движение развития действительного марксизма вытеснит на обочину истории всё пустое, разнесет всю шелуху, которой пытаются прикрыть марксизм, скинет маски со всех тех, кто пытается подменить марксизм чуждыми ему теориями. Ведь без теории нам смерть, а мы – это все человечество.

= = =

Георгий Малис. Психоанализ коммунизма.

С предисловием проф. К. И. Платонова. Изд. «Космос». 1924 г., стр. 86.

Психоанализ, несомненно, является одной из самых модных теорий нашего времени. Несмотря на довольно давнее появление в свет, особенное распространение он получил в последние годы после войны в условиях революционного разложения капиталистического мира. В Советской России он приобретает особую известность после перехода к НЭПу, когда значительная часть наименее устойчивых мелкобуржуазных и интеллигентских попутчиков революции заколебалась в условиях возрождающегося товарного хозяйства и видимого спада, для поверхностного глаза, революционной волны. Мелкий буржуа и интеллигент, не понимая в новых условиях положительных задач строительства социалистического хозяйства, ушел в свое личное «я», в вопросы пола, найдя себе на этом пути верного проводника, в лице глубоко субъективной целиком построенной на ковырянии в душах, теории Фрейда. Вокруг теории закружился какой-то дикий хоровод из протестантских попов, мистиков, психиатров, зараженных своими больными... и марксистов, не весьма твердых в марксизме и падких ко всему сенсационно-новому.

Те крупицы истины, которые ещё мог дать психоанализ для изучения некоторых болезненных явлений нашей психики, и те, весьма преклонного возраста, истины, которые в нём заключаются в виде признания причинной обусловленности всех проявлений нашей психической деятельности и т. д., потонули в океане всеобъемлющей теории, долженствующей, с своей точки зрения, объяснить все и вся и открыть новый свет заблудшим наукам.

Но именно в такой всеобъемлющей постановке и вскрывается ярче всего упадочность философии фрейдизма, этого трупного червя современной буржуазной науки.

Насколько глубоко фрейдизм проникает у нас, не получая до сих пор должного отпора со стороны марксистов, свидетельствует рецензируемая книга. Напечатана она в Полтаве и пытается обосновать, с психоаналитической точки зрения, ни более не менее как коммунизм. Конечно, при этом не обходится без Фрейда с Марксом, ибо еще Плеханов писал, что путанику, лишь было бы желание, можно с Марксом соединить и Фому Аквинского. Мы хотим подробнее остановиться на этой книжке именно потому, что независимо от того, совпадает ли во всем ход ее рассуждений со взглядами самого Фрейда, она дает наиболее отчетливое представление о тех путях, какими пытаются притянуть Фрейда за уши к марксизму и коммунизму.

***

Как известно, в основе учения Фрейда лежит представление о бессознательном, составляющем подпочву нашей психики. Что такое это бессознательное, автор раскрывает на стр. 38 своей брошюры:

«До сих пор учтены только самые поверхностные моменты спиритизма и телепатии. Если впоследствии нам придется действительно встретиться с явлениями метафизическими, т.е. лежащими в другой плоскости четвертого измерѳния (курсив везде наш, Н. К.), то сознательно изучить эти явления мы сможем только через бессознательное. Ибо бессознательные переживания такжѳ не подчинены законам нашего времени и пространства».

Но, так понимаемое, Бессознательное (при том еще с большой буквы, т.-е., как некая самостоятельная сущность), есть путь к чистейшей чертовщине и поповщине.

Как известно, марксизм в философии есть, прежде всего, материализм, признающий время и пространство формами бытия материи. Все вещи находятся не только в нашем представлении во времени и пространстве, но объективно, на самом деле, занимают то или иное место в пространстве в тот или иной промежуток времени. Наоборот, у философа, очень далекого от материализма, излюбленного философа ревизионистов Канта, время и пространство не существуют в действительности, они лишь формы нашей чувственности и не применимы к вещам, так как они существуют сами по себе, к noumena (неврозы), по терминологии Канта.

Критикуя Канта с точки зрения учения о бессознательном, наш автор пишет, что основная ошибка Канта то, что

«Noumena, лежащие вне плоскости нашего времени и пространства, подлежат нашему изучению уже по одному тому, что у нас есть представление о них». (31).

Таким образом, критик, в сущности говоря, стоит целиком на точке зрения критикуемого: признает, что вещи в себе лежат вне времени и пространства и каким-то сверхъестественным образом отражаются в бессознательном.

Он признает какое-то метафизическое (?!!), никому неизвестное, четвертое измерение мистиков и при помощи его объясняет все тайны спиритизма и телепатии.

Это — идеализм худшей марки, и переход к нему совершенно неизбежен, исходя из основных предпосылок фрейдовской теории [См. дающую много интересного для критики фрейдизма статью тов. В. Юринца „Фрейдизм и марксизм" в №№ 8—9 „Под знаменем марксизма”]. Что марксизм тут совершенно не при чем, конечно, ясно всякому, запомнившему не только слова в марксизме.

***

Присмотримся, однако, далее к «Бессознательному» фрейдизма. Согласно нашему автору, содержание его:

«составляют главным образом либидинозные тенденции, связанные с половым чувством, с инстинктом сохранения рода».(стр. 43 - 44).

В связи с этим он набрасывает любопытную философию истории, долженствующую соорудить мостик между Фрейдом и Марксом.

«Через этот последний (инстинкт сохранения рода) libido и представляет источник большинства психических моментов социального порядка. Ибо, как уже было указано, половое чувство связано с стремлением к сохранению не отдельного индивидуума (это—задача голода), а всего рода, социального целого»(стр. 44).

Таким образом, здесь ставится знак равенства между социальным и половым, — тенденция распространенная в нашей псевдо-марксистской фрейдистской литературе. В другом месте отличающийся похвальной последовательностью Г. Малис так и пишет: экономика первобытной родовой общины была, в конечном счете, «наиболее благоприятна для удовлетворения половых, социальных стремлений человека» (67). Это—лейтмотив всей песни. Отсюда же, по аналогии с развитием Ііbіdo, полового стремления в отдельном индивиде, автор строит и всю человеческую историю:

«Поскольку развитие отдельного человека повторяет развитие человечества в целом (?), каждой стадии libido соответствует определенная ступень в истории человеческого рода» (50).

Из этой цитаты совершенно очевидна основная методологическая ошибка всех социологов-фрейдистов: у них законы биологического развития целиком переносятся на развитие общества. Биологический закон, устанавливающий, что развитие индивида повторяет в сокращенном виде путь развития рода, переносится на историю человеческого общества. Получается чистейшая метафизика, конечно, ничего общего с марксизмом не имеющая, так как марксизм учит именно своеобразию развития общественного человека, употребляющего орудия труда.

Чтобы лучше выяснить самые основания ошибок нашего автора, приведем еще одну цитату. Мы видели выше, что первобытная родовая община удовлетворяла половые, социальные стремления человека, В чем же тогда причина ее крушения, если в основе общественного развития лежит именно половое чувство? Здесь Г. Малис выдвигает другую нашу, тоже биологическую, потребность — голод, и на основе ее развивает целую теорию, которая в этом своеобразном синтезе должна быть как бы представителем марксизма:

«Под флагом удовлетворения голода начинается и протекает до сих пор все развитие общества. Клеймо погони за едой (?) ложится на экономику, через нее отражается в идеологии. Поскольку потребность питания есть личная потребность каждого отдельного индивидуума, этот индивидуализм начинает господствовать и в общественной жизни. В борьбе за существование возникает дифференциация, образуются классы» (стр. 67).

Тут, что ни слово, то перл, и на всем построении неоспоримо лежит клеймо непонимания самых основных истин марксизма.

Ошибки очевидны. Выводить из того, что потребность питания есть личная потребность отдельного человека, индивидуализм в общественной жизни можно только ради курьеза. Это та же старая погудка, стремящаяся непосредственно из биологических потребностей человека вывести формы общества. На деле же для того, чтобы есть, пить, иметь жилища, одеваться и т. д., люди должны предварительно произвести необходимые материальные средства существования. Именно на почве этого производства и воспроизводства материальной жизни между ними устанавливаются те или иные общественные связи. Формы общества определяются именно тем способом, каким совершается это производство. Индивидуализм в общественной жизни, разделение общества на классы, есть результат частной собственности на средства производства, а не на продукты потребления. Потребность питания остается личной потребностью и в коммунистическом обществе, за которое, как-будто, тоже ратует наш автор, но производство и распределение продуктов для этого личного потребления будут там в руках общества.

Таким образом, погоня за едой (и другими средствами к жизни), которая в индивидуальной жизни людей означает не что иное, как производство и воспроизводство материальной жизни людей, оказывается вовсе не тем змием, который нарушил идиллию первобытного полового союза, а движущей силой общественного развития.

Мы имеем две совершенно противоположные философии истории: а) марксистскую, рассматривающую общество, как производственную организацию и объясняющую его историю из смены способов производства; б) фрейдистскую, нашего автора, кладущую в основу общества Ііbіdo и историю общества строящую по аналогии развития полового чувства.

Какого рода помешательством страдают те, кто стремится объединить то и другое, параноики (с точки зрения некоторых психоаналитиков марксизм есть выражение паранойи! Прим.автора Н.К.) они или что-нибудь другое, мы сказать не беремся, но что это не имеет абсолютно ничего общего с марксизмом, — совершенно несомненно.

***

Как далеко заводит метод Фрейда, можно видеть у нашего автора и на отдельных конкретных объяснениях общественных явлений.

Так как в основе истории общества лежит развитие полового чувства, аналогичное развитию его в отдельном индивиде, то та или другая Идеология неизбежно превращается из категории исторической в категорию возрастную, как ни чудовищно подобное построение.

Последовательно ревизуя марксизм с точки зрения Фрейда, наш автор заявляет, прежде всего, что «экономический базис отражается на форме идеологической надстройки, а не на сущности (?) ее» (стр. 52). Отсюда следует объяснение религии. В согласии с Фрейдом, он утверждает, что первыми объектами любви ребенка являются родители. Тогда, согласно параллели между индивидуальным и родовым развитием человека, в развитии рода этому «Эдиповому комплексу» (любви к матери) соответствует религиозное (курсив автора. Н. К.) чувство общества» (51). И в другом месте: «религиозные системы построены на детских бессознательных влечениях эдипового комплекса» (стр. 65, курсив автора). Не бесплодно ли мы отучаем своих пионеров от веры в бога?

Мы обходим целый ряд красот, вроде выведения жестокостей во время войны из предрасположения к ним «в глубине души» каждого солдата, выведение скупости из сублимации (переработки) бережливого отношения маленьких детей к их выделениям и т. д., и. т. п. Пониманием общественных причин явлений нигде и не пахнет. Сосредоточим свое внимание еще на двух вопросах, на понимании отношений коллектива и личности и на малисовском коммунизме.

Совершенно естественно, что если движущая сила общественного развития Ііbіdo, половое чувство, то тогда и коммунизм не исторически возникшая перед определенным классом, в определенных условиях, задача, а вечная цель, к которой стремится охваченная половым влечением личность, рвется тысячелетиями, вместе с коллективом, «биологически предопределенными путями» (курсив наш, стр. 71).

Таким образом, перед нами медленно плетущаяся кляча экономики, сковывающая формы проявления полового чувства, и на ней — нетерпеливый седок, — личность, рвущаяся «биологически предопределенными путями» к будущему! Разве не величественная картина?!

Автор несколько раз возвращается к этой теме:

«На какой бы степени не стояло человечество, мы видим всегда одно и то же психологическое обоснование данной структуры общества. Ее определяет борьба с голодом, стремление к накоплению материальных ценностей. Человек занимает заранее указанное ему экономикой место, и уходит, ничего не видав за ближайшими, извне ему навязанными, объектами. Если он претендует на большее, чем может получить,—он погибает, как погибли все преждевременные революции, изобретения— обладающие полным идеологическим обоснованием, но не имеющие экономического базиса» (67).

И, в заключение, такой перл:

«В момент возникновения их изобретениям и преждевременным революциям не было места в общественной системе накопления материальных ценностей, именуемой «государством» (67).

Разве не сногсшибательное откровение для марксистов, до сих пор считавших государство орудием классового господства?

И в другом месте:

«Нам понятен общий ход процесса капиталистического производства, появление механизмов или источников энергий, которые ему необходимы - завершение его рациональной, социалистической организации труда. Но, ведь был целый ряд изобретений, равно как и общественных движений, отнюдь не вызванных окружающей обстановкой, даже раздавленных впоследствии ею. Корни этих исторических вспышек мы должны искать в самой личности. И сделать это поможет нам психоанализ» (64).

Тем самым раскрывает тайну влечения к психоанализу некоторых горе-марксистов. Они не удовлетворяются марксистским, материалистическим анализом психики. Их влечет в лоно идеалистического субъективизма, и они находят эквивалент ему в фрейдовском бессознательном, глубоко-субъективном, влекущем личность по своим законам, и борющемся с реальностью. Недаром Г. Малис ухитряется и основное положение марксизма изуродовать в тон этому:

«Поскольку основная формула марксизма: „бытие определяет сознание",- учение Фрейда психологически показывает нам, как это бытие, т. е. столкновение индивидуальных бессознательных тенденций с социальной действительностью преломляется и отражается на сознании»(стр. 66).

Не производственный процесс, не борьба классов, а столкновение индивидуальных бессознательных влечений с действительностью, лежит в основе общественного бытия. Вся эта концепция строго выдержана в духе Фрейда.

Понятно тогда, что и коммунизм, прежде всего,— не общественная организация производства, а третья, «биологически-предопределенная» стадия истории человечества, стадия «свободного выбора объекта», освобожденного от гнета и клейма экономики полового чувства.

Те идеологические формы, сущность которых не может изменить экономика, призвано отменить освобожденное половое чувство, которое перестанет в них сублимироваться:

«Вот почему в прежнем смысле слова в коммунистическом обществе не будет ни неврозов, ни религии, ни философии ?!, ни искусства (как l'art pour l'art)» (76).

Таким образом, самое отмирание религии мыслится совершенно иначе, чем в марксизме. Это — коммунизм, совершенно особого типа выбитых революцией из колеи интеллигентов.

Мы кончили. Предисловие к брошюре проф. К. И. Платонова совершенно бесцветно, и о нем сказать нечего.

Мы видим, что автор весьма добросовестно пытался соединить с марксизмом и коммунизмом самые основные положения фрейдизма, а не склеивать с ними те или другие поверхностные мелочи, и потому мы уделили ему столько внимания.

Разбор показал, что между тем и другим лежит пропасть. Предупредить возможные дальнейшие попытки такого противоестественного смешения—задача марксистской критики. Тем более, что, к сожалению, у нас некоторые весьма авторитетные товарищи, хотя и в скрытой форме, высказывались за Фрейда. Мы живем в такой обстановке, когда в воздухе носится вполне объяснимое соответственным ростом чуждых нам стихий, пока еще неоформленное влечение к ревизии ортодоксального марксизма. Если общественно-политическая неустойчивость облекается в костюм священнослужителей, сочетающих столь далекую друг другу пару, как Маркс и Фрейд, то остается лишь пожалеть тех, кто удовлетворяется такой теоретически-нищенской и эклектической пищей, и предостеречь тех, кто хочет быть верным Марксу.

Ник. Карев