Слово о Григории Ефимовиче Распутине. Матрёна Распутина: «Об отце почти никто ничего достоверно не знал…»

К 152-й годовщине со дня рождения Г.Е. Распутина.

«Первыми поразившими его словами из Писания были: «Царствие Божие внутри вас есть». Слова эти означали – и не могли означать ничего иного – Бог – в нем, Григории Распутине. И чтобы найти его, следует обратиться внутрь себя».

Что рассказала дочь об отце:

- о его способности исцелять животных и людей,

- о том, что он чувствовал в себе присутствие света, благодатной силы,

- как освобождался от плотских мыслей и желаний,

- почему отправился странствовать,

- как оказался в Петербурге и чем помогал Царской семье,

- почему петербургское общество либо боялось и ненавидело Распутина, либо искало его защиты и покровительства,

- почему, будучи всегда оптимистом, в 1916 году он впал в глубокое уныние.

Пожалуй, в истории России нет имени, которое было бы более осыпано хулой, чем имя Григория Ефимовича Распутина. Многие считают, что близость Распутина к трону, к царской семье принесла России множество бед. Справедливо ли такое мнение? Сразу скажем, что Император Николай II и Императрица были слишком чистыми людьми, чтобы рядом с ними в течение долгого времени мог находиться хитрый эгоистичный карьерист. Для тех же, кому нужны доказательства более существенные, написана данная статья, основу которой составили записки дочери Г.Е. Распутина Матрёны.

Кто-то, возможно, скажет, что дочь не станет плохо писать об отце. Однако существует много свидетельств других людей, которые Матрёна приводит в подтверждение своих слов. Кроме того, зададимся вопросом: не были ли необъективны недоброжелатели Распутина, которых было великое множество? Ведь многие его ненавидели. Церковные чины – за свободу мысли, за необычные способности, более присущие старцу-монаху, чем мужику из народа. Петербургская аристократия ненавидела его за близость к трону, за то влияние, которое он невольно оказывал при дворе, за искренность среди лицемерия, поразившего высшие классы столицы. Кроме того, по словам Матрёны:

«публика» не смогла простить моему отцу, – кроме всего прочего, разумеется, – написания им «Жития опытного странника» и «Мыслей и размышлений». Тут же заговорили о ловкой подделке, даже о краже рукописи».

Поэтому мы обязаны учитывать, что многие из тех, кто писал о Распутине, были его врагами. Теперь же предоставим слово Матрёне Распутиной.

Детство Григория Ефимовича Распутина

Г.Е. Распутин родился 23 января 1871 г. в сибирском селе Покровское Тобольской губернии.

«Двор Распутиных ко времени рождения Григория можно было отнести к богатым. Дом на восемь комнат, хозяйство. Как и все в Покровском, Распутины делали обычную крестьянскую работу, занимались извозом и рыболовством. <…>

Об отце почти никто ничего достоверно не знал. Многие думали, что он из бедной семьи. И этим объясняли его стремление к богатой жизни, странничеству, смешивая его с попрошайничеством. О представлениях отца по этому поводу я еще скажу. Тут же замечу, что мой дед был старостой, а нищего и нерадивого хозяина главным в деревне не поставят. <…>

Отец никогда не стеснялся себя самого и написал в своем «Житии» то, чего не написали бы о себе другие: «Вся жизнь моя была болезни. Медицина мне не помогала»…

С малых лет проявились необычные способности Григория Ефимовича.

«Однажды, еще не оправившись от болезни, отец уверял бабушку, что у его постели сидела красивая городская женщина и успокаивала, пока жар не прошел. Никто ему не поверил. И не обратил внимание на то, что ребенок выздоровел внезапно. <…>

От деда я знаю о необыкновенной способности отца обращаться с домашними животными. Стоя рядом с норовистым конем, он мог, положив ему на шею ладонь, тихо произнести несколько слов, и животное тут же успокаивалось».

В скором времени Григорий Распутин стал «вроде ветеринара-чудотворца и лечил всех животных в хозяйстве. Вскоре его «практика» распространилась на всех животных Покровского. Потом он начал лечить и людей. <…>

Он мог уставиться на небо, скорее, в небо. Или на долгие часы погрузиться в созерцание обыкновенной травинки, да так увлеченно, что мать иногда пугалась, в своем ли он уме. Но самыми странными и не понятными для окружающих были его способности предсказателя и ясновидящего. Он мог сидеть возле печки и вдруг заявить: «Идет незнакомый человек». И действительно, незнакомец стучал в дверь в поисках работы или куска хлеба. Гостя сажали за стол рядом с собой. Отец мне рассказывал, что почти каждый ужин они делили с чужими. Обладал он и даром, без которого был бы гораздо счастливее, – способностью предсказывать смерть. <…>

В присутствии отца было зряшным делом врать. Как-то торговец лошадьми, пытаясь взвинтить цену, нахваливал свой товар. Отец отвел деда в сторонку и предупредил: «Он врет». Дед, разумеется, отмахнулся. Через некоторое время лошадь ни с того ни с сего, как казалось деду, околела. <…>

В четырнадцать лет отца захватило Святое Писание. Отца не учили читать и писать, как почти всех деревенских детей. Грамоту он не без труда освоил только взрослым, в Петербурге. Но у него была необыкновенная память, он мог цитировать огромные куски из Писания, всего один раз услышав их.

Отец рассказывал мне, что первыми поразившими его словами из Писания были: «Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, оно там. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть». <…>

Слова эти означали – и не могли означать ничего иного – Бог – в нем, Григории Распутине. И чтобы найти его, следует обратиться внутрь себя. И правда, если Царство Божие – в человеке, то разве грешно рассуждать о нем, рассуждая о Боге? И если в церкви об этом не говорят, – что ж, надо искать истину и за ее пределами. Отец рассказывал, что как только он понял это, покой снизошел на него. Он увидел свет».

По словам Матрёны у Григория Ефимовича в детстве, как и после, друзей не было.

«К ужасу родителей он твердил: «Не надо мне никаких друзей. У меня есть Бог».

Молодость

«Отцу исполнилось восемнадцать. Он говорил нам, детям, что именно тогда почувствовал в себе присутствие какой-то силы. Не помню, какими точно словами он выражался, но помню с абсолютной ясностью, что именно хотел выразить. Он стал осознавать присутствие в себе того, чье существование согревало и дарило ощущение благополучия.

У отца никогда не было духовного наставника. Все, что он понял, он понял самостоятельно.

<…>

Однажды отец пахал и вдруг почувствовал, что всегда присутствовавший в нем свет разрастается. Он упал на колени. Перед ним было видение: образ Казанской Божьей Матери. <…>

Отец говорил, что жизнь его с того дня превратилась в сплошное ожидание какого-нибудь знака свыше. Но знака не было. Ему все труднее становилось молиться. Казалось, весь запас его духовной энергии был растрачен в одной вспышке, и ничего не осталось. «Ночь души», как он говорил, все не кончалась. Ничего не помогало. Он терял веру. Дорога в кабак проторилась как-то сама собой».

Здесь надо сказать, что Григорий Ефимович, несмотря на духовные таланты и устремления, был человек мирской, как сам он писал: «был с миром, то есть любил мир и то, что в мире. И был справедлив, и искал утешения с мирской точки зрения. Много в обозах ходил, много ямщичил и рыбу ловил, и пашню пахал».

Мог Распутин и вина выпить, горячо любил музыку и танцы и со временем сделался участником всех деревенских гуляний. На гуляниях Григорий Ефимович и встретил свою суженую. Ее звали Прасковья Федоровна Дубровина.

«Мама была доброй, основательной, сейчас бы сказали, уравновешенной. На три года старше отца.

Начало семейной жизни было счастливым. Отец с усердием, какое раньше замечалось за ним не всегда, работал по хозяйству.

Потом пришла беда – первенец прожил всего несколько месяцев.

Смерть мальчика подействовала на отца даже сильнее, чем на мать. Он воспринял потерю сына как знак, которого так долго ждал. Но не мог и предположить, что этот знак будет таким страшным.

Его преследовала одна мысль: смерть ребенка – наказание за то, что он так безоглядно «тешил плоть» и так мало думал о Боге. <…>

Через год родился второй сын, Дмитрий, а потом – с промежутком в два года – дочери Матрена, или Мария, как я люблю, чтоб меня называли, и Варя.

Работа, заботы о детях облегчили душу, а время, известный врачеватель, доделало остальное.

Но когда в доме воцарился покой, отцу начали сниться странные сны. То ли сны, то ли видения – Казанская Божья Матерь. Образы мелькали слишком быстро, и отец не мог понять их смысла и значения.

Беспокойство нарастало. Отец мрачнел, избегал разговоров даже с близкими. Душа терзалась.

Как-то раз, возвращаясь с мельницы, куда отвозил зерно, отец подвез молодого человека. Разговорившись с ним, узнал, что попутчик – студент-богослов Милетий Заборовский. Спросил у него совета, что делать, рассказал о видениях. Тот просто ответил:

– Тебя Господь позвал.

Милетий посоветовал идти в монастырь в Верхотурье:

– Тамошние монахи помогут.

Решение оставить дом далось отцу нелегко. Но ослушаться – еще тяжелее.

Простояв ночь на коленях перед иконой Казанской Божьей Матери, отец сказал себе: «Иду».

Странник

С этого момента начинается новый этап в жизни Распутина. Он оставляет дом и отправляется в длительное странствование по монастырям и святым местам.

«Особенно долго живет Григорий в Верхотурском монастыре Екатеринбургской епархии. Здесь он вошел в близкие отношения со старцами и, по его словам, многому научился. <…>

Он постоянно молился. «Но и враг не дремал», – говорил отец, рассказывая о том времени. Вместо Казанской Божьей Матери ему являлись образы женщин-соблазнительниц.

Он клал бессчетные поклоны, бил себя палкой, стегал ремнем. Боль вытесняла похоть и заполняла стыдом.

Чем сильнее он старался изгнать прельстительниц из сознания, тем, казалось, настойчивее они возвращались, пока он не падал на землю в изнеможении. Он терпел поражение в одной битве за другой, не находя покоя».

Говоря об испытаниях отца в попытке достичь чистоты и святости, Матрёна пишет следующее:

«Меня упрекали и продолжают упрекать в безоглядной вере в отца, в его святость. Да, я верю в него и верю ему. Кто способен различать смыслы, тот поймет. Он стремился к святости и иногда бывал близок к ней (например, когда исцелял и предсказывал). Но путь его был прерван. На той же части пути, которую ему дали пройти, он подвергался испытаниям. И преодолевал их всякий раз».

В конце концов Григорий Ефимович сумел преодолеть страстность своей натуры.

«Среди недоброжелателей отца особенно Труфанов усердствовал в описании «прелюбодеяний». Но он же передает и такое: «Распутин рассказал мне следующее. «Я бесстрастен. Бог мне за подвиги дал такой дар. Мне прикоснуться к женщине али к чурбану, все равно. Хочешь знать, как я этого достиг? Вот как! Я хотение направляю отсюда, из чрева, в голову, в мозги; и тогда я неуязвим. И баба, прикоснувшись меня, освобождается от блудных страстей».

О духовных поисках Григория Ефимовича Матрёна рассуждает так: «отец написал: «Нужно всегда себя проверять, только в середину точки зрения, а не до крайностей».

Он прекрасно понимал, что истина находится между двух крайних точек, о чем бы речь ни шла. И в вопросах следования духовному уставу».

В своих странствиях Распутин, по словам дочери, исходил почти всю Россию.

«Ковыль-Бобыль [публицист – прим. ред.] передает это так: «В девятисотых годах он прибыл в Казань. Здесь он, как человек опытный уже в духовной жизни, вошел в общение с местным духовенством и в особенности с неким архимандритом Хрисанфом, постником, молитвенником, мистиком, впоследствии епископом. Любитель божьих людей, Хрисанф уделил Григорию чрезвычайное внимание. Передал ему многое из своего духовного опыта, как равно и сам дивился духовным способностям своего ученика, его необычайной склонности к восприятию самых трудных достижений и духовной зрячести.

С письмами, полными похвал ему, он направляет его в Петроград к гремевшему уже тогда в столичном обществе славою аскета и глубокого мистика архимандриту Феофану, инспектору здешней Духовной академии, пользовавшемуся к тому же необычайным авторитетом в «высшем свете»».

Следуя этим путем, отец «добрался до царей».

Миссия

Итак, Григорий Ефимович в 1903 г. прибывает в Петербург. Что же являла собой столица империи в это время?

«К началу века Петербург впору было называть не Новой Венецией, а Новым Содомом. <…>

Полиция сбивалась с ног, следя за порядком в бесчисленных домах терпимости. Девушек для них привозили из Азии, Южной Америки и Африки, в том числе десятилетних, спрос на которых был весьма велик.

Зрители Порная покраснели бы, покажи им зрелища, которыми наслаждались завсегдатаи аристократических закрытых клубов.

Пределом могли служить лишь границы воображения.

Одним из самых популярных представлений подобного рода были сценки, изображающие совращения. От совращения малолетних до скотоложества. <…>

Публика, и дамы в том числе, еще вчера приходившая в негодование от откровений Мопассана, с патологической жадностью набрасывалась на литературу самого низкого сорта, не гнушавшуюся передачей грязнейших деталей.

Более того, в этом даже стали находить шик, уверяя, что просто необходимо открывать все низкие стороны человеческого существования.

Большие города всегда были средоточием порока, но никогда раньше порок так усердно не окружали флером респектабельности. Никогда пороком так не гордились.

Кокаинисты-декаденты задавали тон. И их принимали в аристократических домах».

Как же приняло Григория Ефимовича Распутина петербургское общество? Приведём слова Матрёны.

«Как бы пристрастны ни были наблюдавшие за отцом, никто из них не смог обойти главного – в нем заключалась недюжинная сила.

Именно она и заставляла одних нападать на него, боясь и ненавидя, а других – искать его защиты и покровительства.

Это очень скоро признают все.

Юсупов: «Огромная память, исключительная наблюдательность».

Родзянко: «Недюжинный пытливый ум».

Наставления Г.Е. Распутина:

«После службы церковной, помолясь Богу, выйди в воскресный или в праздничный день за город, в чистое поле. Иди и иди всё вперёд, пока позади себя не увидишь чёрную тучу от фабричных труб, висящую над Петербургом, а впереди прозрачную синеву горизонта. Стань тогда и помысли о себе. Каким ты покажешься себе маленьким, да ничтожным, да беспомощным, а вся столица в какой муравейник преобразится перед твоим мысленным взором, а люди – муравьями, копошащимися в нём! И куда денется тогда твоя гордыня, самолюбие, сознание своей власти, прав, положения? И жалким, и никому не нужным и всеми покинутым осознаёшь ты себя. И вскинешь ты глаза свои на небо и увидишь Бога, и почувствуешь тогда всем сердцем своим, что один только у тебя Отец – Господь Бог, что только одному Богу нужна твоя душа, и Ему одному ты захочешь тогда и дать её. Он один заступится за тебя и поможет тебе. И найдёт на тебя тогда умиление. Это первый шаг на пути к Богу».

Из «Жития опытного странника»

Белецкий: «Это была колоссальная фигура, чувствовавшая и понимавшая свое значение».

Гиппиус: «Он умен. В соединении получается то, что зовут «мужицким умом», – какая-то гениальная «сметка», особая гибкость и ловкость. Сметка позволяет Распутину необыкновенно быстро оборачиваться, пронизывать острым взором и схватывать данное, направлять его».

Евреинов: «Крайне талантливый».

Руднев: «Вообще надо сказать, что Распутин, несмотря на свою малограмотность, был далеко не заурядным человеком и отличался от природы острым умом, большой находчивостью, наблюдательностью и способностью иногда удивительно метко выражаться, особенно давая характеристики отдельным лицам».

А вот слова С.Ю. Витте: «Нет ничего более талантливого, чем талантливый русский мужик. Распутин абсолютно честный и добрый человек, всегда желающий творить добро».

В Петербурге Г.Е. Распутин сначала поселился на квартире у министра иностранных дел С.Д. Сазонова, а через некоторое время стал снимать квартиру в доме на улице Гороховой.

В скором времени состоялась встреча Григория Ефимовича с Царской семьей.

«В одно из посещений императрицы преосвященный Феофан рассказал ей, что к нему пришел и живет уже некоторое время около него крестьянин Тобольской губернии.

Он долго присматривался к Распутину и вынес затем убеждение, что он имеет перед собой во всяком случае незаурядного представителя нашего простонародья, который достоин того, чтобы о нем услышала Императрица, всегда интересовавшаяся людьми, сумевшими подняться до высоты молитвенного настроения.

Императрица разрешила епископу Феофану привезти Распутина и после краткой с ним беседы пожелала не ограничиться этим первым свиданием, а захотела ближе узнать, что это за человек. <…>

По словам некоторых приближенных к ней людей, императрица сначала не могла хорошенько усвоить себе его отрывочную речь, короткие фразы мало определенного содержания, быстрые переходы с предмета на предмет, но затем незаметно Распутин перешел на тему, которая всегда была близка ее душе. Он стал говорить, что ей и государю особенно трудно жить, потому что им нельзя никогда узнать правду, так как кругом них все больше льстецы да себялюбцы, которые не могут сказать, что нужно для того, чтобы народу было легче. Им нужно искать этой правды в себе самих, поддерживая друг друга, а когда и тут они встретят сомнение, то им остается только молиться и просить Бога наставить их и умудрить, и если они поверят этому, то все будет хорошо, так как Бог не может оставить без своей помощи того, кого он поставил на царство и кому вложил в руки всю власть над народом. Тут он ввел и другую нотку, также близкую взглядам императрицы, а именно, что царю и ей нужно быть ближе к народу, чаще видеть его и больше верить».

Особые отношения Григория Ефимовича с Царской семьей сложились на фоне болезни царевича Алексея.

«В возрасте четырех лет царевич во время игры споткнулся и упал, но в отличие от своих сверстников, которые падают, поднимаются и продолжают играть, Алексея тут же охватила сильная боль, и началось внутреннее кровотечение. Его отнесли в постель, он сильно мучился, поэтому спешно послали за доктором Боткиным, личным лекарем царской семьи.

Он сделал все, что смог, но вынужден был признать, что бессилен, и даже самые действенные из имеющихся болеутоляющих средств не облегчали страдания царевича. <…>

В этот момент во дворец приехала великая княгиня Анастасия. Имея доступ в комнату больного, она смогла поговорить с измученной царицей.

Анастасия предложила – как последнее средство – позвать во дворец моего отца: «Григорий Ефимович поможет». <…>

«В первую встречу с Царской семьей отец, по словам Симановича, «избегал хвастаться своей сверхъестественной силой». Так что Александре Федоровне и не могло придти в голову обратиться к нему за помощью в лечении царевича».

В скором времени великая княгиня Анастасия вернулась вместе с Распутиным во дворец.

«Отец [Григорий Ефимович] повернулся к страдающему мальчику, посмотрел на его бледное, искаженное болью лицо, опустился на колени и начал молиться. По мере того, как он молился, присутствующих охватывало ощущение покоя, и вне зависимости от степени религиозности, все опустились на колени и присоединились к его немой молитве.

В течение десяти минут ничего не было слышно, кроме дыхания. Потом отец поднялся с колен. Он обратился к Алексею: «Открой глаза, сын мой! Открой глаза и посмотри на меня!»

Услышав его слова, остальные тоже встали и с изумлением увидели, как веки Алексея затрепетали и приоткрылись. Сперва мальчик оглянулся вокруг с некоторым замешательством, но потом его взгляд сосредоточился на лице моего отца. На губах царевича появилась слабая улыбка.

Радостный возглас царицы нарушил тишину комнаты. К ней тут же присоединились остальные.

Но отец махнул им рукой, призывая к молчанию, и снова обратился к мальчику: «Боль твоя уходит, ты скоро поправишься. Ты должен возблагодарить Господа за свое выздоровление. А теперь спи».

Алексей закрыл глаза и вскоре погрузился в спокойный сон, впервые за несколько дней.

Отец повернулся к родителям мальчика. Сказал: «Царевич будет жить». И никто из присутствующих не усомнился в том, что он говорит правду. <…>

Многие из тех, кто оставил записки о том времени, отмечают особые отношения, связавшие отца и маленького царевича. Могу подтвердить, что отец действительно очень любил его. И вовсе не потому, что, как полагали недоброжелатели, через ребенка хотел влиять на его мать – царицу Александру Федоровну».

С этого момента и до своей гибели Григорий Ефимович помогал царевичу Алексею бороться с его болезнью – гемофилией.

С Николаем II у Григория Ефимовича также сложились близкие (насколько это возможно между царем и подданным) отношения.

«По словам Евреинова [Евреинов Николай Николаевич – театральный деятель, литератор – прим. ред.], «Николай Второй считал Григория Ефимовича Распутина-Новых за праведника, за «человека Божьего», равного святому, быть может даже за равного Христу».

Он же приводит и такое: «Вот, посмотрите, – говорил однажды Николай Второй одному из своих адъютантов. – Когда у меня забота, сомнение, неприятность, мне достаточно пять минут поговорить с Григорием, чтобы тотчас почувствовать себя укрепленным и успокоенным. Он всегда умеет сказать мне то, что мне нужно услышать. И действие его слов длится целые недели».

Отец был для Николая лекарем, а не советчиком».

Но и советы Распутин временами давал, и если Государь к ним прислушивался, результаты получались благоприятные.

«Гурко [Гурко Владимир Иосифович – камергер, товарищ министра внутренних дел – прим. ред.] вынужден это признать: «Увеличилась у Николая Второго и Александры Федоровны вера в правильность советов Распутина и после того, как принятие государем верховного командования армией не только не имело тех дурных результатов, которых опасались министры, а наоборот, вызвало заметное улучшение нашего положения на фронте».

Об отношении Григория Ефимовича к Николаю II Матрёна пишет следующее.

«Отец любил Николая именно, как и может только любить царя мужик, осознающий и чувствующий себя мужиком везде – и в избе, и во дворце. Добровольно идя в сети, расставляемые врагами трона, отец хотел показать царю, кто находится рядом, кто лицемерно уверяет Николая Второго и Александру Федоровну в преданности и готовности умереть за них. И чем дальше заходило дело, тем озлобленнее становились враги царя и отца».

Наставления Г.Е. Распутина:

«Бога ты принёс с собою в душе своей, умиление при встрече с Ним стяжал и береги его, и пропускай через него всякое дело, какое ты будешь делать в миру. Тогда всякое умное дело превратишь в Божье дело, и не подвигами, а трудом своим во славу Божию спасешься. А иначе труд во славу собственную, во славу твоим страстям, не спасёт тебя. Вот это и есть то, что сказал Спаситель: «Царство Божие внутри вас». Найди Бога и живи в Нем и с Ним и хотя бы мысленно отрывайся от своих дел и занятий и вместо того, чтобы ездить в гости или в театры, езди в чистое поле, к Богу».

Из «Жития опытного странника»

Необычайные способности, близость к царскому двору, знакомства в аристократических кругах петербургского общества создали высокую репутацию Григорию Ефимовичу среди людей самых разных классов и сословий. Толпы просителей и просто людей, привлечённых неординарной личность Распутина, стали приходить к нему в его квартиру на Гороховой улице.

«Симанович [Симанович Арон Семенович – купец первой гильдии, ювелир, личный секретарь Распутина – прим. ред.]: «Между десятью и одиннадцатью у него всегда бывал прием, которому мог позавидовать любой министр. Число просителей иногда достигало до двухсот человек, и среди них находились представители самых разнообразных профессий. Среди этих лиц можно было встретить генерала, которого собственноручно побил великий князь Николай Николаевич, или уволенного вследствие превышения власти государственного чиновника. Многие приходили к Распутину, чтобы выхлопотать повышение по службе или другие льготы, иные опять с жалобами или доносами. Евреи искали у Распутина защиты против полиции или военных властей. Но мужчины терялись в массе женщин, которые являлись к Распутину со всевозможными просьбами и по самым разнообразным причинам.

Он обычно выходил к этой разношерстной толпе просителей. Он низко кланялся, оглядывал толпу и говорил:

– Вы пришли все ко мне просить помощи. Я всем помогу.

Почти никогда Распутин не отказывал в своей помощи. Он никогда не задумывался, стоит ли проситель его помощи и годен ли он для просимой должности».

Обилие просителей, которые несли с собой дорогие подарки, деньги, драгоценности открывало перед Григорием Ефимовичем широкие возможности для личного обогащения, но он довольствовался лишь необходимым, как пишет Матрена.

«В Петербурге отца осыпали подарками – деньгами, драгоценностями и другими ценными вещами. Из них он оставлял средства, необходимые на жизнь себе и домашним, на содержание квартиры на Гороховой. Остальное отсылал домой и передавал общине. На присланные им деньги, среди прочего, отремонтировали церковь, подновили утварь и т.п. Все, что касалось устройства церкви, равно и другого в деревне, отец делал от чистого сердца, не рассчитывая на благодарность».

Гибель

«Зима 1916 года даже для России была суровой. Приходилось туго всем. Хуже всех – солдатам на фронте от западной границы до самого Урала. Плохо одетые, плохо накормленные и плохо вооруженные, они совсем пали духом. Началось повальное дезертирство.

В Петрограде и Москве женщины выстраивались в очереди у хлебных лавок и стояли на морозе целый день. Подойдя к заветной двери, могли узнать, что хлеба нет. Ввели нормы на уголь и дрова.

Отец впал в глубокое уныние.

Все сорок пять лет своей жизни, за исключением очень коротких периодов, мой отец был оптимистом. Он всегда считал, что на всякое зло найдется добро, которое победит это зло; на всякое страдание всегда найдется утешение; милостивый Господь всегда рядом с теми, кто обращается к Нему в нужде. Но все-таки нужно, чтобы люди к Нему обратились. Русские же, за редкими исключениями, вовсе не спешили поклониться Ему в ноги. А раз так, то им не на что надеяться; им уготованы уничтожение и гибель.

В своих мыслях он называл это «их» судьбой, но не своей собственной. Он почему-то знал, что его уже не будет, и ему не придется пережить последнего мучительного поражения и хаоса.

Обрывки видений являли отцу картину ужасающих несчастий. Он бродил по квартире, придавленный грузом своих предвидений».

Непосредственно перед своей гибелью Григорий Ефимович передал Матрёне письмо.

«Мои дорогие! Нам грозит катастрофа. Приближаются великие несчастья. Лик Богоматери стал темен, и дух возмущен в тишине ночи. Эта тишина долго не продлится. Ужасен будет гнев. И куда нам бежать? В Писании сказано: «О дне же том и часе никто не знает». Для нашей страны этот день настал. Будут литься слезы и кровь. Во мраке страданий я ничего не могу различить. Мой час скоро пробьет. Я не страшусь, но знаю, что расставание будет горьким. Одному Богу известны пути вашего страдания. Погибнет бесчисленное множество людей. Многие станут мучениками. Земля содрогнется. Голод и болезни будут косить людей. Явлены им будут знамения. Молитесь о своем спасении. Милостью Господа нашего и милостью заступников наших утешитесь».

В ночь на 30 декабря 1916 года Григорий Ефимович Распутин был предательски жестоко убит во дворце Феликса Юсупова (один из богатейших людей России) группой заговорщиков в составе Ф.Ф. Юсупова, В.М. Пуришкевича (депутат Думы), Великого князя Дмитрия Павловича, С.М. Сухотина (гвардейский поручик), С. Лазоверта (служил хирургом в санитарном поезде под командованием Пуришкевича).

Что послужило причиной той ненависти, что толкнула заговорщиков на убийство ни в чем не повинного человека? Ответ очевиден: личность Распутина, его характер и внутренняя сила вступали в резкий диссонанс с высшим обществом Петербурга, этого «Нового Содома». Григорий Ефимович прибыл в столицу из провинции с целью принести в неё «свежий воздух» подлинной веры, искренности, честности, бескорыстия, преданности своему царю. И этого ему не простили.

Очернение и убийство Распутина явилось прологом к очернению, свержению и убийству Царской Семьи.

Автор-составитель – Дмитрий Филатов.

Читать статью на сайте За Царя! 

https://xn----7sbbz2c8a3d.xn--...

Другие статьи на сайте За Царя! по теме: О Григории Ефимовиче Распутине