О книге А.И. Солженицина "Двести лет вместе"

Двести лет вместе. О книге А.И.Солженицына.

ПОСЛЕДНЯЯ РАБОТА А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА, ДУМАЮ, ЭТО ЕГО ПОКАЯНИЕ ИЛИ ПРИМИРЕНИЯ С РУССКИМ НАРОДОМ, ЗА ВСЁ ТО ЗЛО, ЧТО ОН ПРИНЁС, А МОЖЕТ БЫТЬ, И ПРИНЯЛ САМ ОТ НАРОДА ?! Я МОГУ ТАК ДУМАТЬ, НО НЕ ВЛАДЕЮ ВСЕЙ ИСТИНОЙ, КОНЕЧНО ЖЕ! ХОТЯ СЛОВ ПОКАЯНИЯ НЕ ПРОЧТЁТЕ ЗДЕСЬ, НЕ НАПИСАНЫ ОНИ БУКВАМИ, НО ФАКТ СУЩЕСТВОВАНИЯ КНИГИ УЖЕ ГОВОРИТ ОБ ЭТОМ.

http://jewniverse.ru/RED/Solzh...

Предисловие Девид Дюк (David Duke)

я- Дэвид Дюк на шоу Дэвида Дюка на

"Rense Radio Network",которое можно найти на DavidDuke.com.

Сегодня у меня особая презентация моей новой книги"Секрет коммунизма".

Тема книги"Этнические начала Русской революции как наибольшего холокоста в истории человечества".Книга начинается с цитаты Александра Солженицына.

"Вы должны понять. Большевистские лидеры, подмявшие Россию, не были русскими.Они ненавидели русских. Они ненавидели христиан. Ведомые национальной ненавистью, они истязали и казнили миллионы русских без малейшего сожаления.

Октябрьская революция была не тем, что зовется в Америке"русской революцией". Это было порабощение русского народа.Многие мои соотечественники пострадали от их ужасных преступлений более, чем любой народ или нация во всей истории человечества.Этот ужас переоценить невозможно.

Большевизм ответственен за наибольшее истребление людей во все времена.

Тот факт, что большая часть мира не знает об этом величайшем преступлении,есть доказательством того, что основные средства массовой информации находятся в руках преступников" (лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын) Таковы были поразительные слова, сказанные мне известным русским писателем и философом Александром Солженицыным, когда я имел честь видеться с ним в Москве в 2002 году. Его слова побудили меня полностью осознать тот факт, что большинство народов мира мало знают о той ужасной действительности, установленной коммунистическим Каганатом в подмятой России..

Революция, грянувшая в России, несмотря на участие в ней русских, не была"русской революцией". Ее возглавило чуждое русским еврейское этническое меньшинство, которое ненавидело Россию, русских, и их царя за приписываемый им антисемитизм.

Их племенными собратьями по всему миру было профинансировано, а боевыми группами выполнено насильное устранение российского правительства.

Бешеная, психопатически глубокая расовая ненависть к русским проявилась в наибольшей в истории человечества бойне.Они никогда и никем не преследовалмсь по всей земле.

Когда я познакомился с Александром Солженицыным (1918-2008), он только что опубликовал свою последнюю работу, которая называется "Двести лет вместе"(2001).

Книга описывает еврейское присутствие в России и содержит три части, посвященные обсуждению роли евреев в революционном геноциде и преследований политической полиции советской России после большевистской революции в октябре 1917 года.

В течение десяти лет я тщетно ждал публикации книги на английском языке. Не опубликованной она остается до сих пор. .

Солженицын знал, что он может быть ошельмован за смелость открыть эту тайну, но он, тем не менее, шел вперед, говоря мне, что это его обязанность сказать правду, которую мир должен узнать. Так что самая большая аудитория в мире была лишена правды. Подконтрольные СМИ заглушили голос великого человека.

/Почему я взялась комментировать статью - сказано в самом начале.Н.Ч./

Эти фрагменты из текста книги, которые я старалась расположить в хронологическом порядке, но порой отступала, вслед за автором, переходила на сведения не совсем  на то из  времени.

Кроме того, я добавила некоторые небольшие исторические справки ( по истории уничтожения православия) и свои в меру ехидные комментарии, потому что я не стала вдруг горячей поклонницей (фанаткой) Алексанлра Исаивича, и публикуя тот или иной фрагмент, рядом с его оценкой событий, давала и свою /В скобках, со своими инициалами Н.Ч./.

Для начала поставим несколько вопросов, заданных David Duke и которые рассматриваются в книге Солженицына.относительно произошедшей в 1917 году 

Почему существует такая тесная связь между еврейским расизмом и коммунизмом во всем мире? Ибо на первый взгляд эти два движения кажутся несовместимыми.

Чем объяснить поддержку богатыми капиталистами-сионистами коммунистических атеистических движений? Как и почему евреи-коммунисты, почитающие Троцкого, превращаются в нео-консерваторов?

Однако, те же самые сионисты, ратующие за Израиль, в подавляющем большинстве поддерживают политические течения, оппозиционные существующей власти в странах, в которых они живут Почему?.

.Предотвращение войн, которые они организовали на Ближнем Востоке, спасло бы миллионы жизней. Большая часть сионистских методов терроризма, этнических чисток, пыток и убийств в Палестине и по всему региону были опробованы задолго, еще во время большевистской смуты против цивилизаци.

Разоблачение этнической клановости и нетерпимости устроителей большевистского холокоста может иметь решающее значение для предотвращения тирании глобализма и будущих геноцидов.

Вы можете спросить:"Ну, и что"?

А то, что именно этот народ-секта, стоящий за Красным террором, и похоже, проигравший в России, по многим позициям дорвался до глобального господства сегодня.

Поэтому препарирование их устремлений имеет решающее значение. Они являются источником сионизма и они все еще, по большей части, контролируют остатки коммунизма. Они доминируют на стыке мировых СМИ, государственных институтов и финансов.

/То, что сейчас насаждают еврейские кланы имеет сходство с коммунизмом в СССР до нападения Гитлера , затем в жизнь вступила русская идея, сработала память русской общины в лучшем её смысле. Запад не понимает этого,к сожалению, но должен понять, чтобы просто выжить.Н.Ч./ .

Двести лет вместе. А. Солженицин. Фрагменты из главы 6 Большевики.

Это — слишком не новая тема: евреи в большевиках. О ней — уж сколько было написано. Кому надо доказать, что революция была не-русской или «чужеродной», — указывают на еврейские имена и псевдонимы, силясь снять с русских вину за революцию Семнадцатого года. А из еврейских авторов — и те, кто раньше отрицал усиленное участие евреев в большевицкой власти, и кто его никогда не отрицал, — все единодушно согласны, что это не были евреи по духу. Это были отщепенцы.

Согласимся с этим и мы. О людях — судить по их духу. Да, это были отщепенцы.

Однако и русские ведущие большевики так же не были русскими по духу, часто именно антирусскими, и уж точно антиправославными, в них широкая русская культура исказительно преломилась через линзы политической доктрины и расчётов.

Поставить бы вопрос иначе: сколько должно набраться случайных отщепенцев, чтобы составить уже не случайное течение? Какая доля своей нации? О русских отщепенцах мы знаем: их было в большевиках удручающе, непростительно много. А насколько широко и активно участвовали в укреплении большевицкой власти отщепенцы-евреи?

И ещё вопрос: отношение народа к своим отщепенцам. Реакция народа на отщепенцев может быть разной — от проклятия до похвалы, от сторонения до соучастия. И проявляется это суждение, это отношение — действиями народной массы, — русской ли, еврейской, латышской, — самою жизнью, и только в малой, отражённой степени — изложениями историков.

И что ж — могут ли народы от своих отщепенцев отречься? И — есть ли в таком отречении смысл? Помнить ли народу или не помнить своих отщепенцев, — вспоминать ли то исчадье, которое от него произошло? На этот вопрос — сомнения быть не должно: помнить. И помнить каждому народу, помнить их как своих, некуда деться.

Да и нет, пожалуй, более яркого примера отщепенца, чем Ленин. Тем не менее: нельзя не признать Ленина русским. Да, ему отвратительна и омерзительна была русская древность, вся русская история, тем более православие; из русской литературы он, кажется, усвоил себе только Чернышевского, Салтыкова-Щедрина да баловался либеральностью Тургенева и обличительностью Толстого. Не проявилось у него никакой привязанности даже и к Волге, на которой прошла его молодость (а с мужиками своего имения судился за потраву), напротив, — он безжалостно отдал всю её ужасающему голоду 1921 года. Всё — так. Но это мы, русские, создали ту среду, в которой Ленин вырос, вырос с ненавистью. Это в нас ослабла та православная вера, в которой он мог бы вырасти, а не уничтожать её. Уж он ли не отщепенец? Тем не менее он русский, и мы, русские, ответственны за него. — Если же говорить об этническом происхождении Ленина, то не изменит дела, что он был метис, самых разных кровей: дед его по отцу, Николай Васильевич, был крови калмыцкой и чувашской, бабка — Анна Алексеевна Смирнова, калмычка; другой дед — Израиль (в крещении Александр) Давидович Бланк, еврей, другая бабка — Анна Иоганновна (Ивановна) Гросшопф, дочь немца и шведки Анны Беаты Эстедт. Но всё это не даёт права отвергать его от России. Мы должны принять его как порождение не только вполне российское, — ибо все народности, давшие ему жизнь, вплелись в историю Российской империи, — но и как порождение русское, той страны, которую выстроили мы, русские, и её общественной атмосферы, хотя по духу своему, не только отчуждённому от России, но временами и резко анти-русскому, он действительно для нас — порождение чуждое. И всё же отречься от него — мы никак не можем.

А отщепенцы-евреи? Как мы видели, в ходе 1917 года не было преимущественного тяготения евреев именно к большевикам. Но еврейская активность в революционных передвижках сказалась и здесь. На последнем перед тем съезде РСДРП (Лондон, 1907), правда общем с меньшевиками, из 302-305 делегатов число евреев уже обещательно перевалило за 160, то есть больше половины. В результате апрельской конференции (1917, только что объявлены взрывные «апрельские тезисы» Ленина) — среди 9 членов нового Центрального Комитета большевиков видим Г. Зиновьева, Л. Каменева, Я. Свердлова. На летнем VI съезде РКПб (переименованной из РСДРП) в ЦК избрано 11 членов, среди них Зиновьев, Свердлов, Сокольников, Троцкий, Урицкий1. — Затем «историческое заседание» на Карповке (в квартире Гиммера и Флаксерман) 10 октября 1917, заседание, принявшее решение о большевицком перевороте, — среди 12 участников Троцкий, Зиновьев, Каменев, Свердлов, Урицкий, Сокольников. Там же было избрано первое «Политбюро», с такой обещающей историей вперёд, — и из 7 членов в нём всё те же Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сокольников. Никак не мало. Д.С. Пасманик, отчётливо: «Нет сомнений, еврейские отщепенцы далеко перешли за процентную норму... и заняли слишком много места среди большевистских комиссаров»

Конечно, это — на верхах большевизма, и вовсе ещё не предуказывает массового еврейского движения. Да и евреи в Политбюро не действовали как блок. Например, Каменев и Зиновьев были как раз против переворота в тот ближайший момент. Зато уж Троцкий явился единовластным руководительным гением Октябрьского переворота, он не преувеличил свою роль в «Уроках Октября». Трусливо скрывавшийся Ленин ни в чём существенном в переворот не вложился

Участие евреев в российском революционном движении требует нашего внимания, ибо радикальная революционность стала растущей стезёй активности среди еврейской молодёжи. Еврейское революционное движение стало качественно важной составляющей революционности общерусской. Количественное соотношение русских и еврейских революционеров в разные годы — впечатляет. Хотя если речь на последующих страницах идёт преимущественно о евреях — то это лишь по кругу нашего обозрения, а не означает, разумеется, что среди русских не было многих и важных революционеров.

Но отпечатывались в тысячах других. Вот, свидетель тех же лет, Бикерман: «Слишком бросающееся в глаза участие евреев в большевицком бесновании приковывает к нам взор русского человека и взоры всего мира».

Нет, не евреи были главной движущей силой Октябрьского переворота. Более того, он вовсе не был нужен российскому еврейству, получившему свободу в полноте — в период именно Февраля. Но, когда переворот уже совершился, активное молодое секуляризованное еврейство легко и быстро совершило перепрыг с коня на коня — и с не меньшей уверенностью погнало теперь и в большевицкой скачке.

И.М. Бикерман, стоя «перед фактом такого непомерного участия евреев в варварском разрушении» и, видимо, отвечая тем, кто числит за евреями право на месть за прежние гонения, — отвергает это право. «Ответственность за разрушительное усердие наших соплеменников перелагается на государство, преследованиями, гонениями толкавшее евреев на путь революции». Нет, говорит он: «Именно тем, кто как отвечает на давящее на него зло, отличается человек от человека и один человеческий коллектив от другого»

А есть и объяснения извинительные: «Материальные условия после большевицкого переворота создали такую обстановку, которая заставила евреев идти в большевики»63. Это объяснение весьма распространено: что «42% еврейского населения России занимались торговлей», теперь лишились её, — и создалась безвыходность, куда же податься? «Чтобы не умереть с голоду, они вынуждены были пойти на службу к правительству, часто не брезгуя никакой работой», вот даже начальственно-административной, пришлось идти в соваппарат, где «число служащих-евреев с самого начала октябрьской революции было велико».

Не было выхода? А тем десяткам тысяч российских чиновников, отказавшихся служить большевизму, — разве было куда податься? Умереть с голоду? — а на что жили горожане не-евреи? Да ещё была ведь помощь Джойнта, ОРТа и подобное снабжение от щедрых евреев с Запада? Идти на службу в ЧК — это никогда не единственный выход. Есть по крайней мере ещё один — не идти, выстаивать.

И получилось, вывел Пасманик, что «большевизм стал для голодающего еврейства городов таким же ремеслом, как раньше портняжество, маклерство и аптекарство»

А если так, то можно ли с доброй совестью говорить и спустя 70 лет: для тех, кто «не хотели эмигрировать в Соединённые Штаты, чтобы стать американцами, и не хотели эмигрировать в Палестину, чтобы остаться евреями, — единственным выходом был коммунизм». Опять — единственным выходом.

Вот это — и есть отречение от исторической ответственности...

Существенней, весомей звучит: «Народ, претерпевший такие гонения», — это во всей исторической протяжённости, — «не мог не стать в значительной части своей носителем революционной интернационалистской доктрины социализма», ибо «она давала своим адептам-евреям надежду перестать быть изгоями», и на этой земле, а не в «призрачной Палестине праотцев». А дальше — «уже в ходе гражданской войны и сразу же после неё они, нередко более конкурентоспособные, чем выдвиженцы из коренных низов, заполнили много социальных пустот, созданных революцией... При этом они... в преобладающей части своей порывали со своей народной и духовной традицией», после чего «любые ассимилянты, особенно в период своего массового явления, да ещё в первом поколении, укореняются в относительно поверхностных слоях новой для них культуры».

Состояние еврейской культуры в СССР группа Бикермана-Пасманика оценивала в 1923 крайне мрачно: «На ниве еврейской культуры всё выворочено и растоптано»; «все основы национально-еврейской культуры расшатаны, все святыни наши втоптаны в грязь». С. Дубнов в 1922 видел похожее, писал «о жалких обломках», картине «развала и подвигах тёмных дикарей, разрушающих последние остатки былой культуры».

Фрагменты из глав №№ 18, 19

20-30 годы Культура еврейская и русская.

«Великий исход» еврейского населения в столицы — по разным, приведенным нами, причинам — начался в первые же годы коммунистической власти. Иные авторы-евреи описывают его категорично: «тысячи евреев кинулись из местечек и нескольких южных городов в Москву, Петроград, Киев навстречу "настоящей жизни"»; начиная с 1917 «евреи валом повалили в Ленинград и Москву». Еврейская энциклопедия даёт такие цифры: «сотни тысяч евреев переселились в Москву, Ленинград и другие крупные центры»3; «в 1920 в Москве проживало около 28 тыс. евреев, в 1923 — около 86 тыс., по переписи 1926 — 131 тыс., в 1933 — 226,5 тыс.»4. В полушутку говорили тогда в Одессе, что «пошла мода на Москву». — Лурье-Ларин, фанатичный и планомерный водитель «военного коммунизма», пишет: впервые годы новой власти местечки покинуло «не менее миллиона» евреев; к 1923 в крупных городах жило «уже... почти 50% всего еврейского населения Украины»; кроме того, с Украины и из Белоруссии был «отлив в РСФСР» (то есть в прошлом запретные «внутренние губернии»), в Закавказье и Среднюю Азию, и величина этого отлива — полмиллиона; при этом четыре пятых — в РСФСР, а каждый пятый переселенец — в Москве5. М. Агурский считает эти данные Ларина «существенно преуменьшенными». И указывает: эти демографические сдвиги затронули «коренные интересы русского населения».

«В конце 20-х годов», пишет Ш. Эттингер, «среди трудностей жизни в СССР, многим казалось, что единственный народ, который выиграл от революции, — это евреи: они находились на важных правительственных постах, они составляли крупную пропорцию среди университетских студентов, а по слухам — получили лучшие земли в Крыму, они наводнили Москву»255.

Все Двадцатые годы добивали насмерть священство. (Нечего и говорить, что священство было — сгущённый во многих поколениях русский национальный тип.) Занимались этим особые «церковные отделы ГПУ», и во главе их народ видел, конечно, не только евреев, но слишком часто и евреев.

/Историческая справка , дополнение к тексту автора.Н.Ч./

К 1917 г. в России насчитывалось 117 миллионов православных, проживавших в 73 епархиях. В 1914 г. РПЦ имела 54 174 храма со штатом более 100 000 священников, диаконов и псаломщиков, в число которых входили три митрополита, 129 епископов и 31 архиепископ.

Вопреки распространенному убеждению, гонения на Русскую Православную Церковь начались еще до прихода большевиков к власти, в период Февральской революции.

Русская православная Церковь была лишена церковно-приходских школ. В ведение Министерства народного просвещения было передано более 37 тысяч церковно-приходских, второклассных и церковно-учительских школ, одно имущество которых оценивалась в 170 миллионов рублей.

Но подлинный размах гонения на Русскую Православную Церковь приобретают после Октябрьского переворота.

Необъяснимая, по сути своей иррациональная ненависть большевиков к православию и высокой русской культуре едва ли может быть объяснена с позиций материализма

Первые годы после прихода большевиков к власти ознаменовались массовыми убийствами представителей духовенства и поруганием церковных святынь. Вооруженные до зубов пьяные оравы революционных бандитов, возглавляемые затянутыми с головы до ног в кожу «товарищами», врывались в церкви и храмы, изымали церковные ценности, оскверняли святые дары и Евангелие, зверски пытали священнослужителей, насиловали и убивали монахинь…

Доселе запрятанная глубоко внутрь, ненависть исконных врагов православия ныне прорвалась наружу, и теперь уже ничто не могло остановить этот стремительно несущийся мутный поток нечеловеческой злобы. Последствия разгула слуг сатаны мы пожинаем и по сей день…

Скорбный список замученных большевиками деятелей церкви открывает убийство протоиерея Иоанна Кочурова, совершенное 31 октября 1917 года — в первую неделю после Октябрьского переворота. Далее аресты и убийства духовных лиц следуют почти безостановочно.

Так, 1 мая 1919 года Ленин направил руководителю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому секретный документ, в котором требовал «как можно быстрее покончить с попами и религией».

По замыслу Ленина, представителей духовенства следовало «арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше».

«Церкви, — писал Дзержинскому Ленин, — подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады».

Вместе с пытками и убийствами священнослужителей воцарение новой власти ознаменовалось тотальным осквернением и поруганием святых мощей.

Далеко не всегда верующие безропотно смотрели на то, как чуждые русскому народу по воспитанию и по крови строители «нового общества» порочат и чернят духовенство и занимаются разрушением православных святынь.

Главного врага патриарх все же видел не столько в большевиках, сколько в общей настроенности русского народа, его отступничестве от веры.

К лету 1920 года все основное имущество православной церкви было национализировано. Только в Москве у церкви было изъято:

551 жилой дом

100 торговых помещений;

52 школьных здания;

71 богадельня;

6 детских приютов;

31 больница.

К концу 1920 года в стране было ликвидировано 673 монастыря, а 1921-м — еще 49. Насельники оказались на улице. На разрушение института монашества, строившегося духовными усилиями тысяч подвижников на протяжении многих веков, большевикам понадобилось лишь несколько лет.

Наступлению на Русскую церковь также активно способствовал голод, охвативший в 1921—1922 гг. г. 35 губерний с населением 90 млн. человек. К маю 1922 года в 34-х губерниях России голодало около 20 млн. человек и около миллиона скончалось. Сводки тех лет пестрели сообщениями о самоубийствах на почве голода и массовом людоедстве.Голод унес более 7 млн. человеческих жизней.

В храме Христа Спасителя и ряде приходов Москвы патриарх Тихон провел богослужения и призвал верующих к пожертвованию. Одновременно патриарх обратился к властям с письмом от 22 августа 1921 г., в котором заявил о готовности церкви добровольно помочь голодающим и организовать сбор денежных, вещественных и продуктовых пожертвований

«Учитывая тяжесть жизни для каждой отдельной христианской семьи вследствие истощания средств их, мы допускаем возможность духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, на попечении которых находится храмовое имущество, использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслет, ожерельев и другие предметы, жертвуемые для украшения святых икон, золотой и серебряный лом) на помощь голодающим».

Ленин преподнес письмо патриарха как вызов коммунистическому режиму и вместе со своими соратниками разработал детальный план ликвидации духовенства, рассчитывая заодно таким образом осуществить пополнение партийной казны.

23 февраля 1922 года был обнародован декрет ВЦИК «О порядке изъятия церковных ценностей», согласно которому уполномоченным органам церковью должны были быть переданы все имеющиеся у нее в распоряжении ценности, а также богослужебные предметы.

Ленин хорошо понимал, что его замысел может увенчаться успехом только при отсутствии сопротивления со стороны народных масс, а сделать это было можно исключительно в условиях тотальной разрухи и голода.

Но даже в этих критических обстоятельствах, которые, как думалось большевистской верхушке, должны были полностью исключить противодействие верующих декрету об изъятии церковных ценностей, власти практически повсеместно встречали жестокий отпор.

Один из первых фактов сопротивления прихожан изъятию церковных ценностей был отмечен 15 марта 1922 года в городке Шуе

Всего за период 1922—1923.г.г. было зафиксировано 1414 столкновений властей с верующими

В целом за период 1921—1922 гг. г. большевики изъяли у Церкви священные предметы и драгоценности на сумму свыше 4,5 миллионов золотых рублей.

При этом силой отобранные у церкви средства пошли отнюдь не в фонд помощи голодающим, а на укрепление режима и финансирование мировой революции.

В ноябре 1921 года, в самый разгар охватившего страну голода, на нужды компартии Германии советское правительство выделяет 5 млн. марок, а на развитие революции в Турции отводится миллион рублей золотом. В марте 1922 года, когда решался вопрос об изъятии церковных ценностей, в бюджет Коминтерна было внесено в общей сложности 5 536 400 золотых рублей.

В 1922 году только по суду было расстреляно 2691 православных священников, 1962 монаха, 3447 монахинь и послушниц. Если говорить о жертвах внесудебных расправ, то в этот период было уничтожено не менее 15 тысяч представителей духовенства.Общее число погибших священнослужителей с точностью не известно, в разных источниках отличаются. .

С 1922 по 1926 год движение обновления было единственной официально признаваемой государственными властями РСФСР православной церковной организацией (второй такой организацией в 1926 году стал григорианский Временный Высший Церковный Совет), в отдельные периоды пользовалось признанием некоторых других поместных Церквей

25 мая он предъявил митрополиту удостоверение ВЦУ обновленцев о том, что он является его членом, командированным в Петроград для церковного управления. Митрополит не признал этого документа без подписи патриарха и 28 мая временно отлучил А. Введенского и Е. Белкова от церкви за самовольное принятие на себя высших церковных управленческих функций.

29 мая митрополита Вениамина арестовывают в присутствии А. Введенского. Несмотря на свою, мягко говоря, сомнительную роль, будущий глава обновленцев приветствовал архиерея как положено и протянул руки, чтобы получить благословение. Но Владыка благословения не дал, а лишь произнес: «Оставьте, отец Александр. Мы ведь не в Гефсиманском саду…"

Судебный процесс над митрополитом Вениамином и другими неугодными власти церковниками открылся 10 июня 1922 г.

Допрос митрополита Вениамина длился в течение полутора дней — 11 и 12 июня 1922

5 июля 1922 г. митрополит Вениамин, а с ним еще девять священнослужителей были приговорены к смертной казни.

Подсудимые выслушали приговор, сохраняя ледяное молчание, так, словно происходящее касалось не их, а кого-то другого.

Впоследствии шести подсудимым расстрел был заменен длительным тюремным заключением.

Остальные священнослужители, в том числе митрополит Вениамин, в ночь с 12-го на 13-ое августа были увезены из тюрьмы и расстреляны неподалеку от Петрограда

5 декабря 1931 года в Москве был взорван храм Христа Спасителя, построенный в 1837—1883 годах на народные средства как памятник в честь победы России над армией Наполеона в Отечественной войне 1812 года.

На месте взорванного храма вначале предполагалось построить дворец Советов с венчающей его гигантской скульптурой вождя. По замыслу архитекторов, в бетонной голове Ильича должна была находиться центральная марксистско-ленинская библиотека, куда бы с помощью скоростных лифтов марксисты доставлялись бы для научной работы..

Однако осуществить сей «грандиозный» проект коммунисты в итоге так и не смогли. Стали закладывать новый фундамент, но бетонные блоки тонули в болоте, и что бы строители ни предпринимали — все тщетно. Против безумной затеи большевиков, казалось, взбунтовалась сама природа.

Упорно не желая принимать очевидное, власти не оставляли попыток построить на месте разрушенного ими храма новую Вавилонскую башню. Бессовестно транжиря народные средства, коммунисты вложили в строительство такое количество денег, что при рациональном использовании на них можно было бы построить не один многоквартирный дом.

С конца Двадцатых на Тридцатые прошла полоса судебных процессов и над инженерами: избивали и убивали всю старую инженерию — а она была по своему составу подавляюще русская, да ещё прослойка немцев.

Также громили в те годы устои и кадры русской науки во многих областях — истории, археологии, краеведении, — у русских не должно быть прошлого. — Никому из гонителей не будем вменять собственного национального побуждения. (Да если в комиссии, подготовившей и обосновавшей декрет об упразднении историко-филологических факультетов в российских университетах, состояли Гойхбарг, Ларин, Радек и Ротштейн, то так же там состояли Бухарин, М. Покровский, Скворцов-Степанов, Фриче, и подписал его, в марте 1921, — Ленин.)

А вот в духе декрета национальное побуждение было: ни история, ни язык этому народу — «великоросскому» — больше не нужны. В 20-е годы было отменено само понятие «русской истории» — не было такой! И выметено прочь понятие «великороссы»: не было таких!

Тем больней — что мы, сами русские, рьяно шли по этому самоубийственному пути. И именно этот период 20-х годов принято считать «расцветом» освобождённой — от царизма, от капитализма — культуры! Да даже само слово «русский», сказать: «я русский» — звучало контрреволюционным вызовом, это-то я хорошо помню и по себе, по школьному своему детству. Но без стеснения всюду звучало и печаталось: русопяты!

В «Правде» на видном месте предлагалось (В. Александровский, более ничем не проявленный):

Русь! Сгнила? Умерла? Подохла?

Что же! Вечная память тебе.

...Костылями скрипела и шаркала,

Губы мазала в копоть икон,

Над просторами вороном каркала,

Берегла вековой тяжкий сон.

Эх, старуха! Слепая и глупая!...256

А В. Блюм в «Вечерней Москве» мог нагло требовать «убрать "исторический" мусор с площадей» городов: с Красной площади убрать Минина-Пожарского, из Новгорода — памятник Тысячелетия России, с киевского холма — статую Св. Владимира, «все эти тонны... металла давно просятся в утильсырьё». (О национальных оттенках «переименований» мы уже писали.) — А прославленный политическим перемётчеством и личным бесстыдством Давид Заславский требовал разгромить реставрационные мастерские Игоря Грабаря: «Преподобные отцы-художники... тайно слили снова церковь и искусство!»

Это наше самопокорение не замедлило отразиться и на самом русском языке — утерей его глубин, красот, сочности, заменою железопрокатным советским волапюком.

В угаре того десятилетия не заботились, как это всё выглядит: ведь русский патриотизм отменён навсегда. Но не забудем, не забудем же о народном чувстве. Не так виделось народу, что взрывал Храм Христа Спасителя инженер Жевалкин, из крестьян Скопинского уезда, а — что главный взрыватель Каганович (он же настаивал снести и Василия Блаженного).

Публично громила православие целая Шайка «воинствующих безбожников» во главе с Губельманом-Ярославским. Верно отмечают теперь: «Особенно возмущало, что еврейские коммунисты принимали участие в разрушении русских церквей». И именно в гонениях на православную церковь (затем и на деревню), — как ни позорно участие в них крестьянских сыновей, — было разительным, обидным и несмываемым участие каждого иноплеменника. Прямо против завета русской пословицы: Не гони Бога в лес, коли в избу влез.

В Двадцатые годы, по словам А. Воронеля: «евреи восприняли как благоприятную ситуацию, трагическую для русского народа».

Тридцатые годы в СССР были годами напряжённого индустриального рывка, в котором перемолоты были крестьянские массы и жизнь всего населения приобрела новые непривычные формы, требующие непривычных же навыков приспособления к ним. Через непосильные жертвы и несмотря на многие несуразности советской организационной системы — вся жестокая эпопея привела-таки к созданию индустриальной державы.

Но не на чуде самозародном выросли и совершились сталинские Первая да и Вторая пятилетки и не на одном насильственном сгоне голой массы работяг. Потребно было обильное техническое снабжение, передовое оборудование, сотрудничество опытных в этой технике специалистов — и всё это широко притекало от западного капитализма, и более всего из Соединённых Штатов.

Не в виде дара, конечно, не в виде щедрой помощи, — за всё это советские коммунисты обильно расплачивались российскими недрами и лесами, рынками сырья и обещаемыми Западу рынками сбыта, и награбленным добром царской Империи. Такие сделки потекли при содействии и одобрении интернациональных финансовых магнатов, и прежде всего Уолл-стрита, — в устойчивое продолжение тех первых коммерческих связей, которые советские коммунисты сумели завязать на американских биржах ещё в ходе нашей Гражданской войны и укрепляли их целыми кораблями царского золота и сокровищ Эрмитажа.

Но позвольте! но мы же обстоятельно учены Марксом, что капиталисты — лютые враги пролетарского социализма и не помощь от них прикатит, а уничтожительная кровавая война? Э, как бы не так; несмотря на официальное дипломатическое непризнание, вполне было на виду, и даже печаталось в «Известиях»: «американские торговцы заинтересованы в расширении экономических связей с Советским Союзом». — Против такого расширения выступали американские профсоюзы (защищая свой рынок от продукции дешёвого — рабского — советского труда). А созданная к тому времени «Русско-Американская торговая палата» и слышать не хотела о каком-то политическом противостоянии коммунизму, «вмешивать политику в деловые отношения»

По вскрытым ныне дипломатическим и финансовым архивам Э. Саттон, уже упоминавшийся современный американский исследователь, проследил связи Уолл-Стрита с большевиками и указал на их аморальную логичность и последовательность на протяжении многих лет, ещё и от плана «Марбург» в начале века, на фундаменте обширного капитала Карнеги: усилить власть международных финансистов через «социализацию» стран Земли «для контроля... и принудительного установления мира». И пригнёл к выводу: «Международные финансы предпочитают иметь дело с централизованными правительствами.

Банковское сообщество меньше всего хочет свободной экономики и децентрализованной власти», как раз напротив. «Революция и международные финансы не так уж противоречат друг другу, если в результате революции должна установиться более централизованная власть» — и тем самым рынки этих стран становятся управляемыми. И — вторая линия согласия: «У большевиков и банкиров была эта существенная общая платформа — интернационализм»3.

На такой-то почве не удивительна вся последующая поддержка «Морганом-Рокфеллером коллективистских предприятий и массового уничтожения индивидуальных прав». И в оправдание этой поддержки звучало на сенатских слушаниях: «Почему великая индустриальная страна, наподобие Америки, должна желать создания и последующей конкуренции другого великого промышленного соперника?»4. А с заведомо неконкурентоспособным, централизовавшим свою экономику тоталитарным режимом — враждовать не надо. — Другое дело, что Уолл-стрит не рассчитал дальнейшего развития большевицкого строя и его сверхожидаемой возможности управлять людьми, использовать их до самого дна — и создать свою, хоть и уродливую, но мощную, индустрию.

/Точнее, не сумел просчитать планы Сталина.Н.Ч./

Однако в чём же тут связь с нашей основной темой? А пожалуй, в том, что, как мы видели, американские финансисты напрочь отказывали в займах дореволюционной России — по причине ущемления в ней прав евреев, — хотя Россия всегда была перспективна для финансовой выгоды. И ясно, что если тогда они готовы были пожертвовать прибылью, то и теперь, при всех экономических расчётах на советский рынок, — не стала бы «империя Моргана-Рокфеллера» пособлять большевикам, если бы в СССР к началу 30-х годов прорисовалось бы притеснение евреев.

Но в том-то и дело, что для Запада уже описанные нами советские притеснения традиционной еврейской культуры или сионистов легко исчезали под общим на тот день впечатлением, что советская власть евреев не угнетёт, и даже, наоборот, сохранит многих у рычагов власти.

Картины прошлого обладают способностью удобно переворачиваться в нашем сознании — так, чтобы приуспокоить его. И сегодня нарастает такое представление, что в 30-е годы евреи были уже вытеснены из советского руководства, уже никак не касались управления страной. — Встретим мы (в 80-е годы) и такие утверждения: что в советские годы евреи в СССР были «практически уничтожены как народ, они превратились в социальную группу, расселенную в больших городах, "прослойку, обслуживающую господствующий класс"»5.

Нет, далеко не только «обслуживающую», ещё в немалой мере евреи входили тогда и в собственно «господствующий класс». А «большие города», столицы — как раз-то и были властью подкуплены, снабжены и устроены, когда вся огромная страна измирала от гнёта и нужды. Выйдя из сотрясений Гражданской войны, Военного коммунизма, НЭПа, 1-й пятилетки, — мирная жизнь страны всё более определялась деятельностью её государственного аппарата, в котором роль евреев была весьма высока, по крайней мере, до 1937-38.

В 1936 на VIII съезде Советов СССР Молотов по велению Сталина (отличиться перед Западом от Гитлера?) произнёс такую тираду: «Наши братские чувства к еврейскому народу определяются тем, что он породил гениального творца идей коммунистического освобождения человечества» — Карла Маркса, «что еврейский народ, наряду с самыми развитыми нациями, дал многочисленных крупнейших представителей науки, техники и искусства (что несомненно, и уже сказалось в советские 30-е годы, и ещё более проявится в послевоенные. — А.С.), дал много славных героев революционной борьбы... и в нашей стране — выдвинул и выдвигает всё новых и новых замечательных, талантливейших руководителей и организаторов во всех отраслях строительства и защиты дела социализма».

 Безусловно — цель тут была пропагандная. Но заявление Молотова — соответствовало обстановке. А «защита дела социализма» — это все годы были: ГПУ, армия, дипломатия и идеологический фронт. Охотное участие столь многих евреев в этих органах продолжалось и в ранних и в средних 30-х годах, до 1937-38.

Вследствие разгрома «троцкистской оппозиции» персональный состав евреев в партаппарате — заметно поредел. Но та чистка партгосаппарата совсем не имела антиеврейской направленности. На виднейшем месте в Политбюро сохранялся Лазарь Каганович — одновременно и зловеще-беспощадный и анекдотически низкого уровня (а со середины 30-х и секретарь ЦК, и член Оргбюро ЦК, — как только единственно ещё Сталин). И трёх братьев своих он на весьма крупные посты. Михаил Каганович — с 1931 ещё зампред ВСНХ, с 1937 уже нарком оборонной промышленности, затем по совместительству и авиационной. Юлий, пройдя ведущие партийные посты всё в том же Нижнем Новгороде, где и все братья, — стал заместителем наркома внешней торговли

Но две этнически русских оппозиции в начале 30-х годов — Рыкова-Бухарина-Томского и Сырцова-Рютина-Угланова — были разгромлены Сталиным в опоре и на евреев-большевиков, черпая из них нужную замену. Каганович был основной и твердейшей опорой Сталина в Политбюро: требовал расстрелять Рютина (октябрь 1932-январь 1933) — но даже у Сталина это тогда сорвалось8. Чистка 1930-1933 мела — по русским элементам в партии.

/Никогда не слышала рыданий по поводу этой волны чисток кровавым Сталиным? Почему слёзы начинают лить начиная с  жертв 1937-1939 годов? Н.Ч./

В президиуме Центральной Контрольной Комиссии (ЦКК) после XVI партсъезда (1930) из 25 членов — евреев 10, в том числе: А. Сольц — «совесть Партии» (а в самые «расстрельные» годы, 1934-1938, и помощник Генерального прокурора Вышинского9), З. Беленький (это — сверх упомянутых трёх братьев Беленьких), А. Гольцман (тот самый перекидчик к Троцкому в вопросе о профсоюзах), яростная Розалия Землячка, опять брат М. Каганович, чекист Трилиссер, «воинствующий безбожник» Ярославский, Б. Ройзенман, уцелевший помощник Троцкого А.П. Розенгольц. — Если же сравнивать положение в ЦК партии в 20-е и ранние 30-е годы, то оно примерно не изменилось, — и в 1925 и после XVI партсъезда евреи составляли около одной шестой.

В верхах компартии и после XVII съезда («победителей») в 1934 в составе ЦК евреев оставалась шестая часть, в комиссии Партконтроля — около трети, сходно же в Ревизионной комиссии ЦК (а возглавлял её немалое время М. Владимирский. С этого момента ЦКК возглавлена Л. Кагановичем). — Такая же пропорция была тогда и в комиссии Советского Контроля11. — Заместителем Генпрокурора СССР пять горячих лет (1934-1939) был Григорий Леплевский12.

Многие партийные посты не оглашались даже и в «Правде». Но на осень 1936 можно отметить: секретарь ЦК ВЛКСМ — Е. Файнберг13, зав. отделом печати и издательств ЦК (вся идеология!) — Б. Таль (вместо Льва Мехлиса, целиком перешедшего на редакторство «Правды», а с 1937 — на замнаркома обороны и начальника Политуправления Красной армии).

/Примечательная кадровая политика тех лет. Н.Ч./

Можно было прочесть на страницах «Известий» и такой заголовок: «Руководство Союзрыбы допустило крупнейшие политические ошибки». И в связи с этим на днях освобождён от должности члена коллегии Наркомторга Моисей Фрумкин (его же мы видели в двадцатые годы замом Наркомвнешторга). Теперь и наказания: т. Фрумкину строгий выговор с предупреждением, т. Клейману — тоже, а т. Непряхина исключить из партии.

Вскоре за тем «Известия» опубликовали35 дополнение к составу Совета Наркомата Тяжёлой Промышленности, 215 человек. Желающие могут вникнуть и в него. Нынешний автор пишет об этих людях так: к 30-м годам «дети деклассированных еврейских мелких буржуа успели... стать "командирами" в буднях "великих строек". И им, вкалывавшим по 16 часов в сутки, неделями и месяцами не вылезавшим из котлованов, болот, пустыни и тайги... показалось, что это "их страна"». Только он спутал: это — черномозольные работяги и вчерашние крестьяне не вылезали из котлованов и болот, а директора лишь иногда прогуливались туда, а сидели в кабинетах и на спецснабжении («Бронзовые прорабы»).

Но несомненно, что своими жёсткими волевыми решениями они доводили до окончания эти стройки, вошедшие в промышленный потенциал СССР.

Так советские евреи получили в СССР весомую долю государственного, индустриального и хозяйственного управления на всех его этажах

./Именно такая кадровая политика позволила уже в 90-е годы управленцам Госсобственностью получить то, чем им доверили  управлять в свою частную собственность.Н.Ч./

Но всё когда-нибудь заканчивается

В повести Д.П. Витковского «Полжизни» есть абзац о еврейской наружности его следователя Яковлева, уже новейших хрущёвских лет. У Витковского это упоминание сделано грубовато, и евреи конца Шестидесятых, уже отшатнувшись от коммунистической власти и в этой новой политической ориентации сочувственно относясь ко всяким лагерным мемуарам, в этом месте всегда были неприятно оттолкнуты. Но вот В. Гершуни по этому поводу задал мне вопрос: а сколько ещё попадалось Витковскому за 30 лет следователей-евреев?

В этой невинной оговорке — «за 30 лет», — а не естественней ли было спросить «за 50» или хотя бы «за 40»? — как же характерно выразилась тут поразительная забывчивость! За тридцать лет, с конца 30-х годов, Витковскому может быть и не много встречалось следователей евреев (впрочем, сохранялись они и в 60-х), но Витковский, который преследовался Органами уже сорок лет, и был на Соловках, — очевидно, не забыл время, когда трудней было увидеть следователя русского, чем еврея или латыша.

Но и верно то в вопросе Гершуни, что все эти выдающиеся посты, и менее выдающиеся, и средние, — чем ближе к валу 1937-38, несли же в себе и гибель.

Властители наших судеб уверенно распоряжались на своих уверенных вершинах — и внезапный удар, пришедшийся на них самих, казался им обрушением мироздания, концом света. Кто из них прежде того задумывался над роковой судьбой делателей революции?

А если изучать отдельно перечни крупных руководителей, погибших в 1937-38, то в них евреи составят огромный процент. Современный историк пишет, например: если «с 1 января 1935 по 1 января 1938 представители этой национальности возглавляли более 50% основных структурных подразделений центрального аппарата внутренних дел, то к 1 января 1939 г. — только 6%».

Пользуясь многими «расстрельными списками», изданными у нас в последнее десятилетие, и биографическими томами новейшей Российской Еврейской Энциклопедии, мы до какой-то степени в состоянии теперь проследить дальнейшие судьбы тех выдающихся чекистов, краснокомандующих, совпартдеятелей, дипломатов и прочих, кто — будучи во власти — был упомянут в предыдущих главах этой книги.

Среди чекистов эти гибели прошли особенно широко.

Теперь опубликованы целые справочники руководящих сотрудников центрального аппарата ГУГБ НКВД, попавших в «ежовские» расстрелы и репрессии, где видим ещё многие и многие еврейские имен

Предлагают нам такую трактовку: «речь идёт о жертвах советской диктатуры, использованных ею и беспощадно ликвидированных по миновании надобности». Изрядный довод! Да двадцать лет эти управительные евреи — разве были использованы? Не со рвением ли они и были механизмом той самой диктатуры, и до «минования надобности» не крепко ли они поучаствовали в разгроме религии, культуры, интеллигенции и многомиллионного крестьянства?

«К лету 1938 все без исключения» командующие военными округами, «кто занимал этот пост в июне 1937 года, бесследно исчезли». — Политуправление Красной армии при разгроме 1937 года, после самоубийства Гамарника, «понесло от террора наибольшие потери».

Не пощадил вал и хозяйственников, и администраторов; из дипломатов тоже почти все были расстреляны.Да метла тех лет мела и мела по всей стране, и по людям нечиновным, никакого отношения не имевшим ко власти, к политике, — в том числе и по евреям.

При всём подавляющем проценте евреев вельможного слоя, попавших под сталинский топор, — по страницам свободных западных публицистов-евреев видно, что само это явление не воспринималось как направленное против евреев в национальном смысле: евреи попадали под этот измолот лишь по своему обилию на советских верхах. Разве вот такую оговорку читаем в сборнике «Еврейский мир» (1939):

«Не подлежит никакому сомнению: евреи в СССР имеют множество таких возможностей и шансов, каких они до революции не имели, каких они не имеют ныне даже в некоторых демократических государствах. Они могут быть генералами, министрами, дипломатами, профессорами, самыми высокопоставленными и самыми низкопоклонствующими вельможами», — но это всё у советских евреев именно только возможности, «ни в какой мере не право», и именно по отсутствию такого права — низверглись с высот и потеряли саму жизнь «Якиры, Гамарники, Ягоды, Зиновьевы, Радеки, Троцкие»

Миграция евреев в крупные города в 30-е годы не умедлялась. Еврейская энциклопедия сообщает: в Москве евреев по переписи 1926 — 131 тыс., в 1933 — 226,5 тыс., в 1939 — 250 тыс. «В результате массового переселения украинских евреев их численность в составе московского еврейства возросла до 80%»114. — В «Книге о русском еврействе» (1968) читаем: в 30-е годы до полумиллиона евреев «числилось среди государственных служащих, порой занимавших видные посты, преимущественно в хозяйственном аппарате».

Вот статистические данные: «в 1929 евреи составляли 13,5% всех студентов высших учебных заведений в СССР, в 1933 — 12,2%, в 1936 — 13,3% всех студентов и 18% всех аспирантов» (при доле евреев в населении — 1,8%)118; с 1928 по 1935 «число еврейских студентов на 1000 душ еврейского населения поднялось с 8,4 до 20,4, [в то время как] на 1000 русских — было студентов 2,8, на 1000 белорусов — 2,4 и на 1000 украинцев — 2,0», — к 1935 «процент евреев-студентов превосходил процент евреев в общем населении страны почти в семь раз, отличаясь этим от всех других народов Союза»119; а результаты переписи 1939 года исследователь сталинской политики относительно евреев Г.В. Костырченко комментирует так: «Ведь не мог же [Сталин] не считаться с тем, что на начало 1939 года из каждой тысячи евреев 268 имели среднее, а 57 — высшее образование» (у русских соответственно 81 и 6) — А как всем известно, «значительные успехи в образовании позволяли после окончания высших учебных заведений и аспирантуры занимать социально престижные места в бурно развивавшейся в 1930-е гг. советской экономике».

Но вот в «Книге о русском еврействе» читаем: «Без преувеличения можно сказать, что после "ежовщины" не осталось на свободе ни одного сколько-нибудь авторитетного имени в советской еврейской общественности, журналистике, культурной работе и даже науке». — Это совершенно не так, и выражено именно с преувеличением, и несоразмерным. (Тот же автор, Григорий Аронсон, в той же книге, двумя страницами позже, говорит обобщённо о 30-х годах, что «евреи не были лишены общегражданских прав... продолжали занимать посты в государственном и партийном аппарате», и «в дипломатическом корпусе, как и в генералитете армии, среди профессоров в высших Учебных заведениях, было немало евреев... Так мы вступаем в 1939 год».)

/А как же на самом деле у евреев обстояли дела с "професиональной" культурой? Есть ли основание говорить, что после разгрома русской духовности и культуры, такая же участь постигла и еврейство? Смотрим, запоминаем, сравниваем.Н.Ч./

Москва говорила голосом народного артиста Юрия Левитана: «голос СССР»,

неподкупный вещатель нашей Правды. главный диктор радиостанции Коминтерна и сталинский любимец. Целые поколения выросли, слушая его: читал он и речь Сталина, и сводки «от Совинформбюро», и что началась война, и что она кончена

Главным дирижёром Большого театра. Михаил Гнесин продолжал творить «в стиле обще-европейской музыки нашего века и в стиле т.н. "ново-еврейской музыки"», сестры Гнесины — с успехом вести их училище, ставшее выдающимся Музыкальным Институтом. Балет Александра Крейна шёл и в Мариинке и в Большом театре (не миновал Крейн и симфонической «Рапсодии» на слова... из речи Сталина), процветали и его брат и племянник Крейны. Выдвинулась во всесоюзную, затем и международную известность блестящая плеяда музыкантов-виртуозов, вот лишь несколько всем памятных имён: Григорий Гинзбург, Эмиль Гилельс, Яков Зак, Лев Оборин, Давид Ойстрах, Яков Флиер. — Сохранились, с полным весом авторитетности, — много театральных режиссёров, музыкальных, театральных и литературных рецензентов, музыковедов.

Прослеживая дальше культурную работу, как пропустить в 30-е годы и всеохватные достижения композиторов-песенников. Тут Исаак Дунаевский, «один из зачинателей жанров оперетты и массовой песни в советской музыке», писал «лёгкие для усвоения песни... прославлявшие часто советский образ жизни ("Марш весёлых ребят", 1933, "Песня о Каховке", 1935, "Песня о родине", 1936,

"Песня о Сталине", 1936, и многое другое). Официальная критика объявила эти песни... воплощением мыслей и чувств миллионов советских людей», от него же и позывные московского радио. (Дунаевский зорко не упускал и ступенек советской карьеры. Первый изо всех композиторов он был награждён орденом Трудового Красного Знамени — и первым же избран в Верховный Совет СССР в пресловутом 1937. Затем получил ещё и орден Ленина. И поучал композиторов, что симфонии советскому народу не нужны.)

Тут и Матвей Блантер и братья Даниил и Дмитрий Покрассы, благодушно успокоительная «Если завтра война» (как мы моментально разобьём врага), а ещё раньше — знаменитый «Марш Будённого». Ещё же Оскар Фельцман, Соловьев-Седой, — не берусь представить в полноте. (Захватывая годы и позже, чтоб к этой теме не возвращаться: поэты-песенники Илья Френкель, Михаил Танич, Игорь Шаферан, композиторы Ян Френкель, Владимир Шаинский, не продолжаю.) — Миллионные тиражи, слава, гонорары, — ну кто назовёт этих деятелей культуры угнетёнными?

А ведь помимо песен талантливых — сколько ж они все настукали оглушительных советских агиток в оморачивание и оглупление массового сознания, — и начиняя головы ложью, и коверкая чувства и вкус?

Или — кино? Читаем в нынешней израильской Еврейской энциклопедии: в 30-е годы «от фильмов требовались прославление успехов социализма и элементарная занимательность действия. В выработке стандартов унифицированной и прямолинейно идеологизированной кинопродукции, консервативной по форме и навязчиво дидактичной, вместе со всеми кино деятелями, участвовали многие... постановщики-евреи» (о них о многих мы уже в прошлой главе писали, например о «Симфонии Донбасса» Д. Вертова, 1931, сразу за процессом «Промпартии»): Ф. Эрмлер («Встречный», «Великий гражданин», «Поднятая Целина»), С. Юткевич («Встречный», «Шахтёры»), осыпанный почестями Михаил Ромм («Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году»), Л. Арнштам («Подруги», «Друзья»), И. Трауберг («Сын Монголии», «Год 19-й»), А. Зархи и И. Хейфиц («Горячие денёчки», «Депутат Балтики»)128. — Заметно, что режиссёров в 30-е годы не сажали. А вот управляющих кинематографией, производством, прокатом — арестовали многих; а высоких чинов, начальников главного управления кинопромышленности Б. Шумяцкого и С. Дукельского — расстреляли

/Ну вот, оказывается были и расстрелянные, но видимо "творили" не очень хорошее что-то.Н.Ч./

В кинорежиссёрстве 30-х годов евреи составляли явное большинство. И кто же был угнетён: одураченные ли зрители, кому душу прокатывали ложью и грубой дидактикой, — или режиссёры-постановщики, создававшие «фальсифицированные кинобиографии, ложноисторические и мнимо актуальные пропагандистские фильмы», с их «дутой монументальностью и внутренней пустотой»?

И ещё добавляет Еврейская энциклопедия сурово: «Необозримое число евреев — операторов и режиссёров — занято в научно-популярном, учебном, а также в документальном кино — самой казённой области советского кинематографа, в которой ловкий монтаж позволяет выдавать подтасовку за подлинный кинодокумент, чем часто не брезговал, например, Р. Кармен».

(Прославленный советский кинодокументалист — кинохроника гражданской войны в Испании, съёмка Нюрнбергского процесса, «юбилейно-прославительный фильм "Великая Отечественная"», «Вьетнам», фильм о Кубе — три Сталинских премии, Ленинская, Государственная, народный артист СССР и Герой Социалистического Труда131.) — Упомянем ещё и кинорежиссёра Конрада Вольфа, родного брата аса советской разведки Маркуса Вольф

Нет, официальная советская атмосфера 30-х годов была абсолютно свободна от недоброжелательства к евреям. И до самой войны подавляющее большинство советского еврейства оставалось сочувственным к советской идеологии, согласным с советским строем. «Еврейского вопроса» в СССР «до войны действительно не было или почти не было»; тогда «явные жидоеды ещё не редактировали газеты и журналы... не руководили отделами кадров» (наоборот — многие такие посты занимали евреи).

Конечно, советский патриотизм, то есть верная служба советскому строю, в какое направление сегодня укажут, и составлял в те годы советскую «культуру». И в этой ложной области, увы, и еврейские ряды были множественными, а кто-то возвышался и до надзирательства над печатным словом на русском языке.

Во главе Главлита — Главного Управления по делам Литературы и Искусства, мудрой Цензуры, направляющей культурное русло, — в ранних 30-х годах видим — Б.М. Волина-Фрадкина. Во многом из евреев формировался тогда и штат Главлита. Вот, например, с 1932 по 1941 в Главном Управлении по делам литературы — увидим А.И. Бендика, в годы войны он станет директором Книжной Палаты. (Не увидим, — где ж было её увидеть? — Эмму Каганову, супругу чекиста Павла Судоплатова, которой «доверили руководить деятельностью осведомителей в среде украинской творческой интеллигенции»

А после закрытия частных издательств «значительный вклад в организацию советских издательств и руководство ими внесли С. Алянский, М. Вольфсон, И. Ионов (Бернштейн), А. Канторович, Б. Малкин, И. Веритэ, Б. Фельдман и многие другие»136. Вскоре всё книгоиздательское дело страны было соответственно централизовано в надёжно управляемом ГИЗе, — никуда кроме и не сунуться автору.

И в печатной пропаганде, в разных художественных и нехудожественных формах, евреи были постоянно на виду. Топорный карикатурщик Борис Ефимов выставлялся даже ежедневно (западные деятели в мерзейшем виде, а уж Николай II в короне и с винтовкой — попирает трупы). Раз в два-три дня — такой же грязный фельетонщик Г. Рыклин, пронзительно-язвительный Д. Заславский, ловчайший эквилибрист Радек, настырные Л. Шейнин и братья Тур. Ещё не определясь в писательство, очеркистом в «Известиях» появлялся Л. Кассиль. Мелькали и другие имена, например, Р. Кармен, Т. Тэсс, Х. Р

Раппопорт, Д. Черномордиков, Б. Левин, А. Канторович, Я. Перельман. И это мы — только по «Известиям» протянулись, а ещё было две дюжины центральных газет с такой же разливанной ложью. А ещё был — океан подлых брошюр для массового одурачения. Когда надо было срочно состряпать массовую брошюру к процессу Промпартии (а на такое-то все 30-е годы был спрос) — нашёлся Б. Изаксон и проворно катал: «Раздавим гадину интервенции!»

Да вот замелькал и Е. Гнедин (тот самый дипломат, сын Парвуса) — обманными же статьями: то — о «неизлечимых ранах Европы», как гибнет западный мир, то — в опровержение западных «клевет» о каком-то якобы насильственном труде заключённых на лесоповале: «Социалистический труд в лесах советского Севера». (Когда Гнедин вернулся в 50-е годы после долгого лагерного срока, однако, не испытав, кажется, лесоповала, — он выглядел почтенным страдальцем, и никто не напоминал ему его прежней лжи.

Множество еврейских имён в технике, в науке и её приложениях, — сколько же лучших сил нескольких еврейских поколений было брошено именно в науку и технику. Пролистывая только биографические тома Российской Еврейской Энциклопедии (РЕЭ), которая рассматривает евреев лишь родившихся или живших в России, — как не оценить этот долгий и выразительный перечень учёных с их разнообразными зримыми достижениями. Изобилие успешливых талантов. (Но, знать, и социальная дорога была им открыта.)

С. Шварц добавляет, что во 2-й половине 30-х годов «для евреев постепенно были закрыты высшие учебные заведения, подготовляющие будущих работников ведомства иностранных дел и ведомства внешней торговли, высшие военные учебные заведения». — И.С. Гузенко (известный перебежчик из СССР) передавал слухи, что с 1939 была введена — абсолютно негласно — и процентная норма приёма евреев в ВУЗы.

А в 90-е годы пишут открыто, что будто Молотов, весной 1939 принимая наркомат иностранных дел, на сборе личного состава объявил: «Мы здесь навсегда покончим с синагогой» — и стал увольнять евреев уже в тот же день. (Литвинов ещё пригодился в войну послом в США, а уезжая оттуда в 1943, имел смелость передать Рузвельту от себя личное письмо, что Сталин развязывает в СССР антисемитскую кампанию.)

/Договор С Третьим Рейхом, названный Западными оппонентами "Пакт Молотова-Рибентропа, заключён в августе 1939,был № 13 по счёту.  № 1 стоял Пакт четырёх: Великобритании, Франциии, Италии. Н.Ч. /

Те, кому захотелось прочитать всю книгу, прйдите по данной ссылке:

http://jewniverse.ru/RED/Solzh...

А.И. Солженицын. "Двести лет вместе".

jewniverse.ru

Воспроизведение книги великого русского писателя Александра Исаевича Солженицына