Царская семья в цвете

Какая неземная радость, радость!

Смотреть в твои глаза, в них погружаться;

Испытывать немеркнущую сладость,

Прижать сильней к груди, чтоб не расстаться!

Мой ангел, чудо, Солнышко родное,

Божественно мне быть твоим любимым!

Молюсь Творцу, чтоб не коснулось злое.

Мой свет таинственный, незаходимый!

Любовь всепобеждающая в сердце

И с губ слетает имя звуком счастья!

Безценная, закрой печали дверцу -

Разлуки боль звенит крылом ненастья

Из писем Цесаревича Николая

Солнечный луч мне упал на бумаги,

И я шепчу: "Соскользни с него милый..."

Сердце моё без тебя истомилось.

Боже, подай для разлуки отваги!

Как горячо за тебя я молилась,

Наши молитвы вновь встретятся, слышишь?!

Нет между нами притворства - путь ближе, -

Радость доверия с чувствами слилось.

Благословляю всем сердцем, любимый.

Наши кресты - это лестница в Небо!

Мой дорогой, Ники, Богом хранимый,

Только Господь знает, что на потребу...

...Любовь - Жар-Птицу - вечную, святую -

Они в сердцах замкнули навсегда.

И плачет сердце в радости, ликуя,

В разлуке - в муках - сладостно тоскует -

Не растеряли нежность сквозь года!

Любовь, что шла чрез муки и страданья,

Сильней цвела в терновых испытаньях,

Не запятнала Ангелов сердца.

Любовь - что удостоилась венца!

из письма Принцессы Аликс 

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

Где-то там далеко на Урале,

Там, где в небо уперся гранит,

Темной ночью, как жертва, в подвале

Был Помазанник Божий убит.

Был убит Он с детьми и женою,

С горстью верных до гроба служак,

И с тех пор над несчастной страною

Льется кровь и сгущается мрак.

Много лет за железной завесой

Заперта, как колодник страна, —

Там глумится за черною мессой

Над распятым Христом сатана.

Так свершилась правительства смена

И раздел Твоих царственных риз...

Как Ты, прав, — только ложь и измена

Заменили наш старый девиз.

Сатана стал у власти кормила,

Заметая Твой царственный след,

Много горя страна пережила,

А „свободы" и мертвому нет.

Мы грешны, Русский Царь, перед Богом,

Пред Тобою мы тоже грешны,

У Тебя должники мы во многом.

Пострадал Ты за правду и „ны"...

Но всему есть и время и мера, —

После ночи наступит заря,

И Господь посрамит изувера

За убийство Руси и Царя.

Будет проклят свобод провокатор,

Будет проклят семнадцатый год,

И Тебя, Государь Император,

Будет чтить, как святого, народ.

И в лесу, на далеком Исете,

Он воздвигнет из мрамора храм,

Чтобы знали все люди на свете,

Что замучен был праведник там.

(В. А. Петрушевский, 1930)