Трамп разрушает «зелёную повестку» в пользу России

Решение нового президента США Дональда Трампа выйти из Парижских соглашений по климату нанесло колоссальный удар по всей «зеленой повестке», которую коллективный Запад насаждал последние годы. Как борьба против глобального потепления стала гигантским бизнес-проектом Запада, почему она в итоге проваливается – и каковы в данной ситуации интересы России?

Прежде всего стоит напомнить две вещи. Во-первых, климатические изменения действительно происходят, это заметно хотя бы по тому, насколько необычна текущая зима в европейской части России. Но, во-вторых, борьба с глобальным потеплением – это кампания, организованная Западом для достижения определенных бизнес-интересов.

Продвижение климатической повестки сопровождалось беспрецедентной по размаху информационной кампанией. Международному академическому сообществу была навязана монополия на трактовку причин климатических изменений как результата действия выброса вырабатываемых человечеством парниковых газов (так называемого углеродного следа). Это делалось, чтобы создать для компаний зеленой энергетики рынок на многие сотни миллиардов долларов/евро.

Еще большие прибыли должны были получить глобальные финансовые структуры. Они надеялись зарабатывать на глобальном рынке по торговле квотами на выбросы парниковых газов. Крупные инвестиционные фонды и банки заявили о своей приверженности принципам ESG (environmental, social, governance – англ. «природа, общество, управление»), и в частности – «зеленой повестке»). Декларировалось приоритетное финансирование проектов возобновляемой энергетики или направленных на снижение углеродного следа.

Появились «независимые» рейтинговые агентства, которые стали публиковать ESG-рейтинги компаний. Рейтинги стали влиять на котировки акций. Инвестфонды, объявившие о своей приверженности «зеленой повестке», стали собирать инвестиции от людей, желающих не просто приумножить свои деньги, но и сделать это с пользой для будущего планеты (во всяком случае, в этом их убеждала пропаганда).

Страны Евросоюза заговорили и о возможности введения дополнительных пошлин на продукцию из стран с высоким углеродным следом, недостаточно эффективно добивающихся снижения выброса парниковых газов. Эта политика должна была обеспечить дополнительный выигрыш странам, снижающим выбросы опережающими темпами.

Поэтому, например, в Германии стремительно наращивались мощности ветроэнергетики и установки солнечных батарей – параллельно с закрытием АЭС и угольных электростанций. Меры, приводящие к удорожанию электроэнергии (а в Германии самая высокая стоимость киловатт-часа среди крупных экономик Европы), в Берлине рассчитывали окупить за счет торговли квотами. А размер «углеродного следа» в импортируемой продукции можно было бы использовать в качестве дополнительного барьера от импорта дешевой продукции из стран третьего мира (формально не нарушая при этом нормы ВТО).

Подобный подход вызвал неприятие стран Глобального Юга, которые справедливо указывали, что своего благосостояния и технологического лидерства страны коллективного Запада достигли благодаря эксплуатации стран третьего мира. И если для развитых стран переход к зеленой энергетике теоретически возможен, то у развивающихся стран часто не хватает средств на содержание даже существующей энергетической инфраструктуры. А деньги на переход на зеленую энергетику и вовсе найти невозможно… если их не предоставят развитые страны.

Зачем России Парижские соглашения

Чтобы заручиться поддержкой Глобального Юга, Запад пообещал разработать механизмы привлечения инвестиций в обеспечение зеленого перехода в развивающихся странах – но поставил условием присоединение к соглашениям о климате. В результате соглашения были приняты в Париже в декабре 2015 года и подписаны 195 странами, включая Россию.

Решение это было большей частью политическим с определенными экономическими мотивами. Евросоюз в то время был важнейшим рынком для российского экспорта, и чтобы сохранить на нем свою долю, пришлось учитывать позицию коллективного Запада по климатической повестке.

Но с введением в 2022 году санкций ситуация для России кардинально изменилась. Европейский рынок оказался закрыт, а страны, в которые был перенаправлен наш несырьевой экспорт, были не столь жестко настроены в отношении углеродного следа. Но настоящим толчком к началу обсуждения целесообразности выполнения Россией Парижских соглашений стал последний саммит по климату, прошедший в Баку 11–22 ноября 2024 года.

На Западе подали как большой прорыв достигнутые на нем договоренности об увеличении ежегодного финансирования глобальной борьбы с изменением климата до 300 млрд долларов. Комиссар Евросоюза по вопросам климата Вопке Хекстра назвал это решение «новой эрой в климатическом финансировании».

Однако лидеры развивающихся государств назвали сумму в 300 млрд оскорбительной. Неудивительно, ведь накануне саммита обсуждался необходимый объем помощи в размере более 1 трлн долларов. Представитель индийской делегации Чандни Райна заявила, что она разочарована итогами саммита, а документ – «оптическая иллюзия», которая не решит «колоссальные проблемы, с которыми столкнулись развивающиеся страны».

Министр по вопросам климата Сьерра-Леоне Дживо Абдулаи назвал проект фактически самоубийственным пактом для остального мира. Размер финансовой помощи, по его мнению, свидетельствует об отсутствии доброй воли со стороны развитых стран.

Новая ситуация, созданная Трампом

И вот в этом контексте сразу после вступления в должность Дональд Трамп вывел США из Парижского соглашения. Трамп воспринимает глобальных финансистов как своих врагов, а страны Евросоюза – как конкурентов Америки. Поэтому его решение абсолютно логично.

Лозунг Трампа, обращенный к американским нефтяникам – «Бури, детка, бури», – подкрепленный снятием запретов на разработку шельфовых месторождений и требованиями к ЕС покупать больше американской нефти и газа, призван выровнять платежный баланс США. Отказ от «зеленой повестки» одной из двух крупнейших экономик мира существенно меняет условия реализации Парижских соглашений.

Кроме того, «зеленая повестка» в последнее время разрушается на Западе изнутри.

Так, крупнейший западный инвестфонд BlackRock уже в 2023 году в три раза сократил уровень поддержки ESG-проектов, а в начале января 2024 года сократил 600 сотрудников, отвечавших за ESG-инвестиции, потому что «к 2023 году... инвестиции в продукты устойчивой энергетики не приносят значительной прибыли». А после победы Трампа на выборах о пересмотре своей инвестполитики и отказе от ESG-критериев заявил еще ряд американских банков и инвестфондов.

В Европе в условиях энергетического кризиса была возобновлена работа угольных электростанций. О прекращении производства электромобилей заявил концерн Audi, о сокращении их производства – ряд других европейских компаний. И таких примеров становится все больше.

Логично, что в этих условиях в России появились призывы провести ревизию своей стратегии в рамках Парижских соглашений о климате. Безусловно, более чистые технологии – это благо для нашей природы и населения, вопрос в скорости их внедрения и цене, которой приходится оплачивать эту скорость.

Инициаторами дискуссии стали крупные российские компании. Для них выполнение обязательств в рамках Парижского соглашения означает необходимость многомиллиардных инвестиций в замену «грязных» технологий на более экологичные.

Эта позиция была доведена до правительства главой Российского союза промышленников и предпринимателей Александром Шохиным в письме министру экономического развития Максиму Решетникову. Шохин обращает внимание на то, что за 10 лет действия Парижского соглашения так и не заработали в полную силу такие важные части этого соглашения, как глобальный углеродный рынок, климатическое финансирование, трансфер технологий. Сегодня европейский рынок для российских товаров практически закрыт, поэтому от гипотетического введения Евросоюзом пошлин на товары из стран с большим углеродным следом российские производители практически не пострадают.

К сторонникам сохранения российского участия в Парижском соглашении относятся в основном те компании, которые уже спланировали свою стратегию развития с учетом «зеленой повестки» и сделали свои инвестиции в новые технологии. Чтобы их окупить, они нуждаются в сохранении установленных соглашением правил игры. Есть и такая точка зрения, что выходить из Парижского соглашения сейчас точно не стоит, так как в условиях санкционного давления климатическая повестка остается площадкой для диалога с Западом.

Однако без роста энергогенерации невозможен рост промышленного производства (а еще масштабное развитие использования искусственного интеллекта, майнинга и т. д.). В условиях СВО наращивание оборонного производства требует превентивных мер по обеспечению предприятий ОПК электроэнергией безотносительно к ее «чистоте». Причем – обеспечению с запасом.

А в долгосрочной перспективе России выгоден отказ стран Глобального Юга от Парижских соглашений в их нынешнем виде.

Запад рассчитывал, что развивающиеся страны будут заменять свои электростанции на покупаемые в Европе ветрогенераторы и солнечные электростанции. Развивающиеся страны согласились на это только в расчете на получение денег для такой модернизации. Если же денег не будет, они начнут модернизировать существующую энергетику (в значительной части построенную с помощью СССР).

И тут Россия может предложить свои услуги. Не бесплатно, но значительно дешевле европейских поставщиков «зеленых технологий». Для нас это будет расширение экспорта. Для них – обеспечение энергией городов и промышленных объектов.

https://vz.ru/economy/2025/1/2...