Вместо прогноза на 2020 год Михаил Хазин.

Spydell (Павел Рябов) написал отличный текст, который очень хорошо соотносится с «Воспоминаниями о будущем» и, в некотором смысле, актуализирует их к текущему моменту. Но кое-что имеет смысл добавить...

Прежде всего, напомню,что

кризис 1929-32 гг. состоял из трёх этапов:

Первый — обвал пузыря на фондовом рынке, который произошёл в конце октября 1929 года. Он вызвал панику в финансовом секторе (который был тогда мал по отношению ко всей экономике), но в целом, в реальном секторе (а тогда около 80% ВВП формировалось за счёт спроса домохозяйств, а в структуре отраслей около 70% занимала промышленность) ничего особого не произошло.

С ноября по март 1930 года, казалось, что все закончилось, это был второй этап кризиса. Фондовый рынок пошёл в рост, все успокоились.

Но в марте начался третий этап, дефляционный шок — резкое падение совокупного спроса.

Экономический механизм его был связан с самопроизвольным выправлением структурного дисбаланса, превышением расходов домохозяйств над их реальными доходами, соответствующими масштабу воспроизводственного контура экономики того времени.

Хозяйственный, как мы выяснили в процессе моделирования в рамках работы Фонда экономических исследований Михаила Хазина, состоял в том, что в результате обвала на фондовом рынке резко упала стоимость залоговых активов. И, как следствие, механизм кредитной стимуляции избыточного спроса прекратил своё действие.

Павел Рябов пишет об инфляционном шоке и он прав, поскольку в отличие от ситуации 1929 года, сейчас ФРС активно печатает деньги. В совершенно невообразимом ранее масштабе, как и написано в упомянутой выше статье. Иными словами, экономический механизм кризиса остаётся прежний (относительное, в рамках общей структуры экономики, падение частного спроса и, соответственно, уменьшение ВВП), но он идёт по другому сценарию: вместо ликвидации финансовых потоков, которые создавали избыточный спрос, имеет место их инфляционное сокращение.

Можно только добавить, что, в отличие от ситуации 1929 года, структурная диспропорция между расходами и доходами домохозяйств составляет сегодня не 15%, а 25%. Напоминаю, речь идёт не о номинальных доходах, а о том объеме доходов, которые домохозяйства могут получать в рамках нормального функционирования экономики; или, другими словами, если обратить назад направление полученных домохозяйствами денег (развернуть финансовые потоки), то 25% из них получат чисто эмиссионное происхождение. Так что экономический кризис будет достаточно мощным, в полтора-два раза более сильным, чем тот, который был в марте 1930 — декабре 1932 гг. Собственно, тот самый кризис, который привёл к «Великой» депрессии.

Если исходить из аналогии с той ситуацией (в «Воспоминаниях о будущем» подробно описано, почему эта аналогия является абсолютно адекватной), то мы должны ждать, когда начнётся собственно кризис, который будет длиться примерно 50 месяцев с темпами спада, как и тогда, 1% ВВП в месяц. Но то, что происходит сейчас — это аналог ситуации 1929 года, изменённый за счёт эмиссии, направленной на поддержание фондового рынка.

Возникает вопрос, а если бы тогда была бы эмиссия, она бы спасла ситуацию? Нет, конечно, поскольку в этом случае (а тогда, кстати, доллар был привязан к золоту) начали бы работать инфляционные механизмы обесценения залоговых активов. Но вход в кризис был бы более плавным и, возможно, растянулся бы на более долгий период.

Иными словами, если бы не было эпидемии коронавируса, то картина была бы примерно такая: эмиссия привела бы к тому, что рынок бы практически восстановился, но инфляционные механизмы (самые разные, в том числе повышение стоимости страхования практически всех сделок, в том числе финансовых) всё равно запустили бы где-то к осени начало реального кризиса, уже инфляционного шока.

Сейчас частный спрос резко упал из-за карантинных мероприятий по всему миру и были опасения, что временной разрыв между обвалом на рынке (который в 29-30 году составил около 5 месяцев) может сильно сократиться и экономический кризис начнётся уже сейчас. Трамп своей поддержкой эту опасность частично подкорректировал, но рост фондового рынка (который в любую секунду готов смениться спадом, поскольку все реальные владельцы акций только и ждут, когда денежные власти начинают выходить на рынок, чтобы начать продавать) настолько неустойчив, что полностью разрушен механизм кредитной поддержки спроса.

Павел Рябов об этом пишет в свой статье, поэтому это место я пояснять не буду. Но в общем, механизм поддержания реального сектора со стороны финансового (как и механизм стерилизации избыточной денежной массы в финансовых активах) уже полностью разрушен.

По этой причине мне кажется, что наиболее вероятным механизмом развития ситуации является достаточно быстрый (ещё весной) переход к реальному экономическому кризису по инфляционному (а не дефляционному, как это было в 30-е годы прошлого века) сценарию. При этом эмиссионные механизмы будут несколько искажать ту типовую картину, которую нам показал кризис 1929-32 гг., в частности, иногда темпы спада могут ускоряться, а иногда, наоборот, замедляться.

Разумеется, могут быть и какие-то форс-мажорные обстоятельства (типа эпидемии коронавируса), но по мере развития ситуации будем их обсуждать в рабочем порядке.

 Михаил Хазин