Продолжаем листать книгу Д.Н. Бантыш-Каменского "Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов", и сегодня речь пойдет о графе Борисе Петровиче Шереметеве, «не любившего иностранцев, какой бы нации ни были, и не подавшего им никакой помощи, нарочно для того, чтоб вводить их в ошибки и чтоб иметь случай упрекать его царское величество за привязанность его к иноземцам».
3-й Генералъ-Фельдмаршалъ Графъ Борисъ Петровичъ Шереметевъ
Графъ Борисъ Петровичь Шереметевъ, сынъ Боярина Петра Васильевича и потомокъ Воеводы Никиты Васильевича Шереметева, израненнаго въ битвахъ за Отечество, котораго Царь Іоаннъ Грозный велѣлъ удавить — родился 25 Апрѣля 1652 года{44}. Сначала служилъ онъ при Высочайшемъ Дворѣ; потомъ, имѣя врожденную склонность къ военному ремеслу, еще въ молодыхъ лѣтахъ пожиналъ лавры на полѣ брани, подъ руководствомъ своего родителя. Въ 1681 году предводительствовалъ онъ самъ частію войскъ противъ Крымскихъ Татаръ, имѣя почетный титулъ Воеводы и Намѣстника Тамбовскаго.
По возшествіи на престолъ Государей Iоанна и Петра Алексѣевичей (1682 г.), Шереметевъ пожалованъ изъ Стольниковъ въ Бояре, и съ того времени участвовалъ во всѣхъ государственныхъ дѣлахъ, не вмѣшиваясь ни въ какіе внутренніе раздоры. Вѣрность его къ Царямъ и любовь къ правдѣ, сдѣлали его любезнымъ Монархамъ и народу; а великія познанія и рѣдкія достоинства способствовали ему (1686 г.) въ заключеніи славнаго мира съ Польшею и союзнаго трактата съ Королемъ Польскимъ и Римскимъ Императоромъ. Шереметевъ награжденъ титуломъ Ближняго Боярина и Намѣстника Вятскаго; отправленъ въ Польшу и въ Вѣну для совершеннаго окончанія этого важнаго дѣла.
Возвратясь въ Россію Борисъ Петровичь получилъ главное начальство надъ войсками, собравшимися въ Бѣлгородѣ и назначенными для прикрытія границъ отъ нашествія Крымскихъ Татаръ. Здѣсь онъ имѣлъ случай оказать отличное мужество и искусство въ военномъ дѣлѣ, поражая неоднократно непріятеля и обращая его въ бѣгство при одномъ только своемъ приближеніи. Во время перваго похода Петра Великаго къ Азову (1695 г.), Шереметеву поручено дѣлать военныя движенія внизъ по рѣкѣ Днѣстру, чтобы отвлечь туда часть Турецкихъ и Татарскихъ силъ. Онъ овладѣлъ всѣми прибрежными крѣпостцами, раззорилъ ихъ и построилъ новую крѣпость на островь Таманѣ.
Сдѣлавъ имя свое извѣстнымъ въ Россіи, Борисъ Петровичь испросилъ у Государя позволеніе отправиться въ чужіе краи. Цѣль его путешествія состояла въ томъ, чтобы обогатить умъ новыми свѣдѣніями, въ особенности по части военной. Онъ выѣхалъ изъ Москвы 22 Іюня 1697 года, снабженный отъ Петра Великаго письмами къ Императору Леопольду, къ Папѣ, къ Дожу Венеціянской республики и къ Великому Магистру Мальтійскаго ордена. Въ свитѣ Шереметева находились: Священникъ, изъ Малороссіянъ, Іосифъ Пашковскій; Царедворецъ Головцынъ; Маршалокъ Алексѣй Курбатовъ и нѣсколько дворянъ.
Тогда царствовало въ Польшѣ несогласіе и вельможи были раздѣлены на двѣ партіи: одна поддерживала Августа II, возведеннаго на престолъ Петромъ Великимъ; другая желала имѣть Королемъ Принца Французскаго Конти. Шереметевъ принужденъ былъ скрывать свое имя, назвался Русскимъ Ротмистромъ Романомъ, перемѣнилъ платье, имѣлъ общій столъ со свитою; Курбатовъ представлялъ первое лице. Совсѣмъ тѣмъ, слухъ, о проѣздѣ его, давно распространившійся въ Польшѣ (ибо онъ медленно путешествовалъ), нанесъ ему множество неудовольствій, особенно въ имѣніи Радзивилла и въ Замостѣ, гдѣ держали его подъ карауломъ: онъ долженъ былъ искупить свободу не однимъ краснорѣчіемъ, но силою золота и подарковъ.
Въ Краковѣ Шереметевъ остановился (5-го Ноября) въ домѣ, приготовленномъ по приказанію Короля. За нѣсколько верстъ до въѣзда въ этотъ городъ встрѣтилъ его Резидентъ нашъ, Дьякъ Алексѣй Никитинъ. Не успѣлъ Шереметевъ выдти изъ дорожнаго экипажа, какъ явились къ нему: Гетманъ полный Литовскій, Стражникъ Коронный и Секретарь Августа ІІ-го Клейстъ, послѣдній съ порученіемъ узнать отъ него: какъ желаетъ онъ представиться Королю, приватно или церемоніально? Шереметевъ отвѣчалъ: что онъ проситъ принять его безъ церемоній. На другой день, въ 5 часу по полудни, Августъ ІІ-й прислалъ за Борисомъ Петровичемъ вызолоченную карету, обитую внутри бархатомъ и заложенную въ шесть лошадей. Клейстъ и Резидентъ нашъ заняли въ ней мѣста противъ Шереметева; впереди ѣхали верхомъ его дворяне и дворовые люди. Карета остановилась у самого крыльца. Въ пріемной комнатѣ собраны были всѣ Сенаторы. Шереметевъ произнесъ Королю краткую рѣчь, на Русскомъ языкѣ, въ которой описалъ службу свою на поприщахъ дипломатическомъ и военномъ, одержанныя имъ побѣды надъ невѣрными и причину пріѣзда въ Краковъ, чтобъ поздравить Его Величество съ совершившимся коронованіемъ. Великій Канцлеръ Коронный, Денгофъ, отвѣчалъ Боярину также рѣчью отъ имени Короля и, между прочимъ, удостовѣрилъ Шереметева: «что Его Величество, будучи самъ воинъ на престолѣ, за особенное удовольствіе поставляетъ лично свидѣтельствовать ему любовь свою и отличное благоволеніе.» — Тогда Шереметевъ и свита его, по обычаю того времени, допущены были къ рукѣ Августа ІІ-го. Нѣсколько разъ Борисъ Петровичь былъ потомъ у Короля, который бесѣдовалъ съ нимъ откровенно и являлъ ему знаки особаго уваженія. Послѣ обѣденнаго стола въ дворцѣ (19 Ноября), Сенаторы проводили Шереметева до крыльца, а Кастеланъ Хельмскій до самой кареты. Борисъ Петровичь послалъ Августу ІІ-му въ даръ: два сорока соболей, мѣхъ соболій, двѣ черныя лисицы и богатое Турецкое ружье. Подарки Королевскіе состояли изъ двухъ ружей, двухъ Французскихъ пистолетовъ, серебряной шкатулки, обложенной драгоцѣнными каменьями и кубка, сдѣланнаго изъ раковины, въ серебряной, вызолоченной оправѣ. Шереметевъ одарилъ также и вельможъ Польскихъ: лошадьми, мѣхами, саблями Турецкими и, получая отъ нихъ: золотые часы, большіе серебряные шандалы и проч., награждалъ еще щедрою рукой посланныхъ. Такъ поступалъ Русскій Бояринъ и въ другихъ государствахъ, удивляя великолѣпіемъ своимъ и щедростію.
Передъ въѣздомъ Шереметева въ Вѣну (Дек. 10), Императоръ Леопольдъ І-й выслалъ ему карету и своего переводчика, Адама Стилля, съ привѣтствіемъ; потомъ, назначивъ день пріемной аудіенціи, велѣлъ извиниться, что не можетъ тотчасъ принять его, по случаю семейнаго траура и чрезвычайной своей печали{45}. 17-го Декабря Борисъ Петровичь, надѣвъ Нѣмецкое платье, вручилъ Леопольду грамоту Петра Великаго. Императоръ старался, чтобъ Шереметевъ провелъ пріятнымъ образомъ время въ Вѣнѣ; подарилъ ему, потомъ, бриліантовый перстень, который снялъ съ своей руки, и снабдилъ рекомендательными письмами: къ Папѣ, Великому Магистру Мальтійскаго ордена и къ Австрійскому Послу, находившемуся въ Римѣ (въ которыхъ именовалъ Шереметева Россійскимъ Генералиссимусомъ). Борисъ Петровичь представлялся и сыну Императора, Королю Римскому и Венгерскому Іосифу; подарилъ ему Черкесскую лошадь съ богатымъ сѣдломъ и калчанъ съ стрѣлами въ золотой оправѣ{46}. Царедворецъ Шереметева, Головцынъ, приведшій лошадь, получилъ отъ Іосифа золотую цѣпь съ его портретомъ; служитель двадцать червонцевъ. Вельможи отдарили Шереметева разными картинами.
Обозрѣвая, на дорогѣ, мѣста, знаменитыя историческими событіями и все заслуживающее вниманія, Борисъ Петровичь былъ въ Баденѣ (близь Вѣны), извѣстномъ горячими водами. Его провожалъ любимецъ Императора Іезуитъ Фридрихъ Вольфъ. Оттуда путешественикъ нашъ отправился въ Венецію, пріѣхалъ въ этотъ городъ во время масленицы и, по случаю болѣзни Дожа, вручилъ Царскую грамоту Сенаторамъ. Послѣдніе обнадежили его: что, радуясь побѣдамъ Россіянъ надъ невѣрными, готовы вспомоществовать Царю. Изъ Венеціи Шереметевъ продолжалъ путешествіе въ Римъ, куда прибылъ 21-го Марта (1698 г.). Папа, Иннокентій ХІІ-й, оказалъ ему отличный пріемъ: не велѣлъ отбирать у него шпаги и шляпы при входѣ въ аудіенцъ-залу, принялъ самъ изъ рукъ его двѣ привезенныя имъ грамоты отъ Петра Великаго и Леопольда І-го, выхвалялъ мужественные его подвиги противъ непріятелей Св. Креста и, желая — какъ сказалъ Иннокентій — воздать Шереметеву почесть равную съ Вѣнценосцами, допустилъ къ своей рукѣ, а самъ поцѣловалъ его въ голову. 30-го Марта Иннокентій благословилъ Бориса Петровича образомъ Спасителя, сдѣланнымъ изъ золота на мраморной доскѣ съ серебряными по сторонамъ и въ верху Ангелами и съ гербомъ своимъ внизу; также прислалъ ему трость, оправленную золотомъ и драгоцѣнными каменьями. На другой день Бояринъ препроводилъ къ Первосвятителю соболье одѣяло въ девятьсотъ рублей, двѣ драгоцѣнныя парчи и пять сороковъ горностаевъ; одарилъ также любимца Папы, Кардинала Спаду, и Епископовъ. Кардиналъ провожалъ Шереметева до кареты, — Передъ выѣздомъ Бориса Петровича изъ Рима, Иннокентій прислалъ ему съ Епископомъ, Петромъ Ламбертомъ, золотый крестъ, вмѣщавшій частицу древа Животворящаго Креста Господня, и приказалъ извиниться, что не можетъ, по причинѣ болѣзни, лично вручить ему это побѣдоносное знаменіе.
Изъ Рима Шереметевъ продолжалъ путешествіе вь семи коляскахъ (кромѣ двухъ фуръ съ мѣхами) до Неаполя; оттуда, моремъ, въ Мальту; былъ въ Сициліи; осмотрѣлъ огнедышущую Этну; принятъ (2-го Мая) въ Мальтѣ съ большими почестями, при громѣ орудій. У пристани ожидали его три кареты Великаго Магистра; Генералъ-Командоръ и два Кавалера встрѣтили передъ крыльцомъ отведенной ему квартиры, поддерживали Шереметева при выходѣ изъ экипажа и объявили: что велѣно имъ находиться при немъ безотлучно; довольствовать его со свитою столомъ и напитками во все время пребыванія въ Мальтѣ. Тщетно Борисъ Петровичь старался отклонить послѣднее намѣреніе; Кавалеры отвѣчали: «что у нихъ обычай угощать пріѣзжающихъ изъ странъ близкихъ, не только отдаленныхъ и что знаменитыя побѣды его надъ невѣрными, высокое рожденіе и достоинство Генералиссимуса Россійскихъ войскъ даютъ ему предпочтительное право на ихъ уваженіе.» — Великій Магистръ, Раймундъ-Переллосъ-Рокафуллъ, прислалъ еще къ Шереметеву своего трубача, приказавъ послѣднему трубить у знаменитаго путешественника передъ обѣденнымъ столомъ и вечернимъ, почесть, которую онъ отмѣнилъ у себя на то время. 4-го Мая Бояринъ имѣлъ аудіенцію у Великаго Магистра и встрѣченъ былъ за воротами многими Кавалерами, которые предшествовали ему во дворецъ. Рокафуллъ вышелъ къ нему въ третью комнату и повелъ черезъ двѣ другія въ пріемную. Шереметевъ произнесъ рѣчь, сначала стоя, когда говорилъ титулъ Царскій (въ которое время и Великій Магистръ стоялъ, снявъ шляпу), потомъ, сидя въ креслахъ подъ балдахиномъ, противъ Великаго Магистра. Послѣдній поцѣловалъ подпись Царскую на Грамотѣ; благодарилъ Шереметева за посѣщеніе; изъявилъ радость, что видитъ въ отечествѣ своемъ толь знаменитаго мужа; проводилъ Боярина въ третью комнату, гдѣ его встрѣтилъ. Борисъ Петровичь осматривалъ, 5 и 6 Мая, укрѣпленія; 8 числа былъ въ церкви Св. Іоанна Предтечи и, во время литургіи, занималъ мѣсто, особо для него устроенное, на правой сторонѣ Великаго Магистра, обитое коврами, гдѣ лежали двѣ бархатныя подушки. Въ тотъ же день Шереметевъ отправилъ къ Великому Магистру свои подарки, состоявшіе изъ разныхъ мѣховъ и парчей; одарилъ и главныхъ Кавалеровъ. 9-го Мая онъ былъ приглашенъ къ обѣденному столу Великаго Магистра, который возложилъ на него алмазный Мальтійскій командорственный крестъ, обнялъ Шереметева три раза и ввѣрилъ ему, согласно изъявленному желанію, начальство надъ двумя галерами, долженствовавшими выступить противъ Турокъ. За столомъ служили Кавалеры; Шереметевъ сидѣлъ подлѣ Великаго Магистра{47}. Вечеромъ галеры пустились въ открытое море: сраженія не было; но довѣренность воинственныхъ рыцарей не менѣе дѣлаетъ чести Россійскому Полководцу{48}.
22-го Мая Шереметевъ снова увидѣлъ Неаполь; оттуда ѣздилъ въ Баръ на поклоненіе мощамъ Святителя Николая и, совершивъ набожное путешествіе, былъ двое сутокъ свидѣтелемъ сильнаго изверженія Везувія. Грозный волканъ, съ ужаснымъ гуломъ, трескомъ и страшными громовыми ударами, выбрасывалъ раскаленные каменья на три или на четыре мили; огненная лава поглощала окрестныя жилища; изранено, погибло множество людей; до тридцати тысячь бѣжало въ Неаполь{49}; въ оба дни не льзя было ходить по улицамъ, покрытымъ пепломъ болѣе, нежели на четверть аршина; на третій, послѣ церковнаго хода, сильный дождь утушилъ ночью пламя и спокойствіе въ городѣ возстановилось. Въ Римѣ Борисъ Петровичь осмотрѣлъ древности и любопытныя заведенія этого города, видѣлся съ Папою, получилъ отъ него отвѣтныя грамоты Царю и Императору Леопольду; потомъ, поѣхалъ въ Флоренцію и посѣтилъ Великаго Герцога Козьму IIІ-го. Онъ встрѣтилъ Шереметева въ другой комнатѣ; показалъ ему гравированный портретъ Петра Великаго, къ которому - изъяснился Герцогъ — онъ питаетъ одинакое уваженіе, какъ и къ самому Царю; карту, представляющую Черное море, начертанную Петромъ; свои сокровища: алмазы, жемчугъ и прочія драгоцѣнности; подарилъ Борису Петровичу рѣзную шкатулку, оправленную серебромъ и разными каменьями, въ которой находились лѣкарства{50}.
На возвратномъ пути, чрезъ Венецію, въ Вѣну, Шереметевъ представлялся Императору и сыну его. Леопольдъ І-й слушалъ, съ любопытствомъ, разсказъ Бориса Петровича, въ особенности, объ Италіи и Мальтѣ; желалъ, чтобы полученный имъ орденскій знакъ поощрилъ его къ новымъ подвигамъ, полезнымъ для всего Христіанства. Переводчикомъ былъ Іезуитъ Вольфъ. — Іосифъ препроводилъ къ Шереметеву золотую шпагу, осыпанную бриліантами. Изъ Вѣны Борисъ Петровичь выѣхалъ 11-го Сентября; былъ въ Кіевѣ на поклоненіи Святымъ Угодникамъ Божіимъ; 10 Февраля 1699 года увидѣлъ бѣлокаменную Москву и 12 числа явился къ Государю въ Нѣмецкомъ платьѣ, съ Мальтійскимъ командорственнымъ крестомъ и драгоцѣнной шпагою{51}. Можно представить себѣ съ какимъ восторгомъ онъ былъ принятъ Монархомъ, старавшимся тогда уничтожать въ Боярахъ древніе предразсудки и обыкновенія.
Вскорѣ возгорѣлась война между Россіею и Швеціею. Шереметевъ начальствовалъ нерегулярною конницею подъ Нарвою (1700 г.); совѣтовалъГлавнокомандовавшему обложить городъ малою только частію войска, а съ остальною идти на встрѣчу Карла XII, ожидать его на выгодномъ мѣстъ и дать сраженіе, въ которомъ вся армія могла бы дѣйствовать противъ Шведовъ соединенными силами, но Герцогъ Крои отвергнулъ мнѣніе опытнаго вождя; сраженіе проиграно и Шереметевъ принужденъ былъ отступить къ границамъ, для прикрытія ихъ отъ нападенія. Удостовѣрясь въ правотѣ любимаго имъ полководца, Петръ Великій возвелъ Бориса Петровича въ достоинство Генералъ-Аншефа и, вскорѣ, пожаловалъ Генералъ — Фельдмаршаломъ, поручивъ ему открыть военныя дѣйствія въ Лифляндіи (1701 г.). Онъ оправдалъ на дѣлѣ довѣренность Государя: не смотря на холодную погоду и глубокій снѣгъ, рѣшился атаковать, 30 Декабря, при деревнѣ Эррестферѣ Генерала Шлиппенбаха, имѣвшаго подъ ружьемъ семь тысячь человѣкъ. Непріятель сначала опрокинулъ Русскую кавалерію, но послѣдняя, бывъ подкрѣплена пѣхотою, вторично напала (1-го Января 1702 г.) на Шведовъ, которые, растративъ все заряды, принуждены были бѣжать къ Сагницѣ, мызѣ, отстоящей въ 21-й верстъ отъ Эррестфера{52}. Полковникъ Энскіельдъ, Подполковникъ Ливенъ, Маіоръ Нолькенъ со многими другими офицерами и 350 нижнихъ чиновъ взяты въ плѣнъ. Весь обозъ, четыре пушки и восемь знаменъ достались побѣдителямъ. За этотъ подвигъ Фельдмаршалъ удостоенъ ордена Св. Андрея Первозваннаго. Новые лавры ожидали его: 19 Іюля истребилъ онъ эскадру Шведскую, намѣревавшуюся переправиться черезъ озеро Пейпусъ для высадки войскъ въ Псковскую и Новогородскую губерніи; сразился во второй разъ, въ томъ же мѣсяцѣ, съ Шлиппенбахомъ. Желая загладить прежнюю неудачу, Шведскій полководецъ выступилъ противъ Россіянъ съ свѣжими полками. Фельдмаршалъ не ожидалъ нападенія, но любилъ предупреждать непріятеля: пошелъ на встрѣчу, совершилъ переходъ довольно трудный, ударилъ на Шведовъ при селеніи Гуммельгофъ, истребилъ большую часть ихъ пѣхоты, взялъ около пятисотъ человѣкъ въ плѣнъ, шесть мѣдныхъ и девять чугунныхъ орудій, шестнадцать знаменъ; положилъ на мѣстѣ до пяти тысячь человѣкъ; обратилъ Шлиппенбаха въ бѣгство къ Пернову со всею конницею. Слѣдствіемъ этой побѣды было опустошеніе Лифляндіи. Съ того времени кичливые Шведы начали иначе думать о Россіянахъ. Взятіе городовъ Вольмара, Маріенбурга и Нётебурга, переименованнаго Шлиссельбургомъ, послѣдовало вскорѣ за этимъ пораженіемъ, въ томъ же 1702 году. Ніеншанцъ, Ямъ или Ямбургъ увеличили потомъ завоеванія Шереметева (1703 г.). Государь остался недоволенъ ошибочными его распоряженіями подъ Дерптомъ (1704 г.); отмѣнилъ нѣкоторыя изъ нихъ, велѣлъ открыть новыя траншеи и овладѣлъ городомъ 13 Іюля.
Въ 1705 году Фельдмаршалъ имѣлъ неудачную битву (16 Іюля) въ Курляндіи съ Шведскимъ Генераломъ Левенгауптомъ, при деревнъ МуроМызѣ. Выгодное мѣстоположеніе непріятеля и опрометчивость Россійской конницы, состоявшей изъ Козаковъ и Калмыковъ, были главною тому причиною. Не дождавшись пѣхоты и артиллеріи, они бросились послѣ маловажной поверхности на непріятельскій обозъ, между тѣмъ какъ Левенгауптъ напалъ съ превосходными силами на четырехъ тысячную Россійскую пѣхоту. Фельдмаршалъ принужденъ отступить, оставивъ Шведамъ тринадцать пушекъ. «Не извольте о бывшемъ несчастіи печальны быть — утѣшалъ великодушный Государь Шереметева — (понеже всегдашняя удача много людей ввела въ пагубу), но забывать, и паче людей ободрять.»
Въ Астрахани вспыхнулъ мятежъ (1705 г.). Тамошніе Стрѣльцы, мстя за истребленіе Московскихъ, убили Воеводу Ржевскаго, причинили ужасное кровопролитіе, разграбили казну и приглашали сосѣдственныхъ Козаковъ соединиться съ ними. Для возстановленія спокойствія отправленъ Шереметевъ (1706 г.). Онъ употребилъ сначала мѣры кротости, обѣщалъ помилованіе, но, вмѣсто отвѣта, бунтовщики заперли городскія ворота, разставили по стѣнамъ пушки и въ числѣ десяти тысячь выступили (12 Марта) противъ малого отряда Фельдмаршала. Тогда Борисъ Петровичь встрѣтилъ мятежниковъ залпомъ орудій, привелъ ихъ въ разстройство, заставилъ бѣжать въ городъ, двинулъ вслѣдъ за ними трехъ тысячное войско свое и подъ градомъ пуль овладѣлъ валомь. Бунтовщики принесли повинную, выставили предь городскими воротами плаху съ топоромъ. Многочисленная, обезоруженная толпа возобновила присягу въ вѣрности (15 Марта). Шереметевъ пожалованъ Графомъ, первый получилъ это достоинство отъ Россійскаго Монарха, ибо Головинъ и Меншиковъ были Графами Римской Имперіи.
Около этого времени Карлъ XII разбилъ совершенно войско Августа II, Короля Польскаго, и, принудивъ его отказаться отъ короны, выступилъ изъ Саксоніи въ Польшу, откуда намѣревался напасть на Россію. Извѣстясь о томъ, Петръ Великій собралъ военный совѣтъ и предложилъ: въ Польшѣ ли дать сраженіе приближавшемуся непріятелю, или ожидать его на границахъ? Мнѣніе Фельдмаршала состояло въ томъ: «что въ Польшѣ производить войну неудобно, ибо не вездѣ полагаться можно на обывателей; а лучше противустать Шведамъ на собственной границѣ, и, не вступая съ ними въ главное сраженіе, стараться мало по малу ихъ обезсиливать лишеніемъ всѣхъ способовъ получать въ пути провіантъ и фуражъ, также безпокоя при переправахъ черезъ рѣки и во время похода.» — Совѣтъ и Монархъ одобрили это мнѣніе; послѣдствіе оправдало оное.
Приводя въ дѣйствіе планъ войны, Фельдмаршалъ наблюдалъ всѣ движенія Короля Шведскаго, опустошилъ въ Польшѣ и Литвѣ тѣ мѣста, чрезъ которыя надлежало ему проходить, лишилъ его средствъ къ полученію съѣстныхъ подвозовъ и истреблялъ отдѣльные отряды непріятельскіе.
27 Іюня (1709 г.), произошла славная битва подъ Полтавою. Шведы открыли огонь предъ разсвѣтомъ: пѣхотная колонна ихъ, подъ предводительствомъ Генералъ-Маіора Рооса, устремилась на наши редуты и вскорѣ овладѣла двумя, еще не докончанными, въ то время, какъ кавалерія сильно атаковала Россійскую конницу, позади оныхъ поставленную, но была отбита. Здѣсь непріятель лишился четырнадцати знаменъ. Не смотря на этотъ успѣхъ, Петръ велѣлъ Генералу Боуру податься назадъ, желая завлечь непріятеля подъ выстрѣлы ретраншаментовъ, что и удалось ему сдѣлать. Шведы, увлекаемые храбростію, бросились въ слѣдъ за Россійскими эскадронами и, проходя близь нашихъ укрѣпленій, подвергли сильному картечному огню правый флангъ свой. Происшедшій отъ того безпорядокъ заставилъ ихъ отступить влѣво къ лѣсу. Между тѣмъ атака на Россійскіе редуты продолжалась Генераломъ Роосомъ, отрѣзаннымъ отъ главной арміи Шведской. Меншиковъ напалъ на этотъ отрядъ, разбилъ его, обратилъ въ бѣгство и принудилъ сдаться Генералу Ренцелю. Еще не начиналось тогда главное сраженіе.
Въ шесть часовъ по полуночи Государь выстроилъ войско въ двѣ линіи: центромъ, состоявшимъ изъ двѣнадцати пѣхотныхъ полковъ, командовали Шереметевъ и Репнинъ; правымъ крыломъ, изъ десяти полковъ: Бемъ и Вейсбахъ; лѣвымъ, изъ одиннадцати полковъ: Алартъ и Беллингъ. Кавалеріею предводительствовали: на правомъ крылѣ Боуръ; на лѣвомъ Меншиковъ. Пять полковъ охраняли станъ. Войско Россійское простиралось до 55,000 человѣкъ. Шведское состояло изъ 30,000, кромѣ Поляковъ, Козаковъ и Волоховъ{53}Артиллерія наша была втрое сильнѣе{54}. Пѣхотой Шведскою предводительствовали Фельдмаршалъ Реншильдъ и Генералъ Левенгауптъ; кавалеріею, которая стояла позади пѣхоты, Генералъ-Маіоръ Крейцъ. Петръ Великій, въ мундирѣ гвардейскаго Полковника, перелеталъ на конѣ отъ одного отряда къ другому, сопровождаемый Шереметевымъ, Меншиковымъ, Репнинымъ, Голицынымъ; одушевлялъ воиновъ словомъ и присутствіемъ своимъ, Карлъ ХІІ-й, раненный 17 Іюня, разъѣзжалъ въ телѣжкѣ, безъ сапога, съ перевязанной ногою, и не терялъ надежды, увѣрялъ солдатъ: что они будутъ обѣдать съ нимъ въ шатрахь Царя Московскаго.
Въ девять часовъ обѣ арміи сошлись на пушечный выстрѣлъ. «Господинъ Фелъдмаршалъ! — сказалъ тогда Петръ Великій Графу Шереметеву, осѣнивъ крестообразно полки свои обнаженнымъ мечемъ, — поручаю вамъ армію Мою и надѣюсь, что въ начальствованіи оною поступите вы согласно предписанію, вамъ данному ; а въ случаѣ непредвидѣнномъ, какъ искусный полководецъ. Моя же должностъ надзиратъ за всѣмъ вашимъ начальствованіемъ и быть готовымъ на сикурсъ во всѣхъ мѣстахъ, гдѣ требоватъ будетъ опасностьи нужда.» - Шереметевъ неотступно просилъ Государя «поберечь священную свою Особу. « «Оставьте это моему попеченію» - отвѣчалъ Петръ.
Лѣвое крыло Россійское вступило въ бой съ правымъ Шведскимъ и вскорѣ битва сдѣлалась общею. Карлъ XII приказалъ двумъ лучшимъ батальонамъ своимъ атаковать Русскій полкъ въ сѣрыхъ мундирахъ, считая его вновь набраннымъ: Шведы стремительно ударили на противниковъ и уже старый Новгородскій полкъ, представлявшій рекрутъ, начиналъ колебаться, какъ вдругъ Царь подоспѣлъ къ нему на помощь съ батальономъ Преображенскаго полка и Шведы были опрокинуты. Тщетно Король, растянувшій пѣхоту свою, старался воспрепятствовать Россійской кавалеріи окружить себя съ Фланговъ: превосходное число послѣдней и многочисленная артиллерія наша превозмогли мужественныя сопротивленія Шведовъ. Кровавый бой продолжался еще полчаса: Шереметевъ штыками довершилъ побѣду. Шведская армія, раздробленная на мелкія, отдѣльныя толпы, оставила въ одиннадцать часовъ поле битвы, бѣжала по дорогѣ въ Рѣшетиловку. Вторая линія наша находилась въ бездѣйствіи. Шереметевъ, Меншиковъ, Репнинъ, Голицынъ, Брюсъ, Алартъ, Боуръ, храбрые сподвижники великаго Государя, заслужили въ этомъ дѣлѣ уваженіе потомства. Изъ тысячи пуль, летавшихъ вокругъ Петра Великаго, одна пробила ему шляпу, другая попала въ орчакъ сѣдла, а третья ударилась въ крестъ, висѣвшій, въ кіотцѣ, на груди — столь близко — говоритъ краснорѣчивый Ѳеофанъ — ходила смертъ подлѣ Него! — У Фельдмаршала Шереметева прострѣлена рубашка, высунувшаяся изъ камзола; подъ Княземъ Меншиковымь убиты три лошади. Телѣжка, на которой возили Карла, найдена на полѣ битвы. Одна дрога была отбита у нее ядромъ. Шведскій Фельдмаршалъ Графъ Реншильдъ; Генералъ-Маіоры: Шлиппенбахъ, Роосъ, Стакельбергъ и Гамильтонъ ; Полковникъ Принцъ Виртембергскій; первый Королевскій Министръ Графъ Пиперъ и Секретарь Цидергельмъ; четыре Полковника, семь Подполковниковъ, четыре Маіора, сто семдесять Оберъ-Офицеровъ и двѣ тысячи пятьсотъ восемьдесятъ семь рядовыхъ были взяты въ плѣнъ подъ Полтавою; остальное Шведское войско положило оружіе подъ Переволочною, въ чемъ наиболѣе участвовали Россійскіе полководцы Меншиковъ, Голицынъ и Боуръ.
Графъ Борисъ Петровичь за свои мужественные подвиги получилъ оть признательнаго Монарха волость Юкорскую въ Ярославскомъ уѣздѣ и село Вочшачниково въ Ростовскомъ. Вслѣдъ за тѣмъ, онъ осадилъ Ригу (въ Октябрѣ) и черезъ восемь мѣсяцевъ принудилъ упорнаго Генералъ-Губернатора Штремберга вступить въ переговоры, подписать капитуляцію; имѣлъ 12-го Іюля (1710 г.) торжественный въѣздъ въ этотъ городъ. Благодарные граждане поднесли человѣколюбивому Полководцу два большіе золотые ключа, нарочно сдѣланные, вѣсомъ въ три фунта, съ слѣдующею на каждомъ надписьго: Rіgа deѵісtа а suрreто tоtіus Russiae сатрі рrаеfeсtо Сот. Воrіs Scherетеtеff, eqиitе оrdіп. Маlth., S. Ароstоl. Апdreaе еt сеt. Аппо sаlиtіs МDССХ dіе 12/24 Jиlі {55}. Государь позволилъ Графу Шереметеву хранить эти ключи навсегда въ фамиліи , какъ памятникъ покореннаго имъ города.
Въ 1711 году Петръ Великій перенесъ оружіе свое въ Молдавію: армія наша при Прутѣ состояла только изъ 38,000 человѣкъ; ТурецкоТатарская изъ 270,000. Не трудно было Великому Визирю Магметъ Пашѣ окружить Россіянъ, но неоднократныя нападенія его не были увѣнчаны желаемымъ успѣхомъ: отчаянно обороняясь, побѣдители Шведовъ отражали Музульманъ съ чувствительнымъ урономъ для послѣднихъ. Наконецъ Визирь, узнавъ, что войско наше претерпѣваетъ большой недостатокъ въ съѣстныхъ припасахъ, рѣшился довольствоваться однимъ облежаніемъ: чего Петръ Великій опасался. Въ толь тѣсныхъ обстоятельствахъ, Обладатель Россіи предпринялъ намѣреніе, достойное великой души Его. Онъ повелѣлъ Главнокомандующему Графу Шереметеву приготовиться къ сраженію на слѣдующій день и рѣшился штыками проложить Себѣ дорогу сквозь необозримые ряды непріятельскіе. Среди всеобщаго отчаянія, Екатерина оказала спокойствіе духа, мужество, превышавшее ея полъ и происхожденіе: уговорила Августѣйшаго Супруга Своего предложить миръ Туркамъ и собравъ всѣ богатства, какія только могла найти въ лагерѣ, отправила ихъ къ Визирю съ Подканцлеромъ Барономъ Шафировымъ. Между тѣмъ Графъ Шереметевъ пригласилъ къ себѣ Генераловъ на военный совѣтъ и сообщилъ слъдующую написанную имъ бумагу: «Если непріятель на предложенныхъ ему кондиціяхъ не пожелаетъ мира, а будетъ требовать, чтобъ мы сдалися ему на дискрецію и ружья положили; то идти въ отводъ подлѣ рѣки.» — Всѣ Генералы единодушно утвердили это предложеніе, но отважная рѣшимость Россійскихъ воиновъ осталась безъ исполненія: Визирь согласился на миръ, и Петръ Великій, посредствомъ уступки Туркамъ Азова, Таганрога и нѣсколькихъ маловажныхъ крѣпостей, освободился отъ столь же опаснаго положенія при Прутѣ, въ каковомъ находился Карлъ XII при Полтавѣ. Графъ Шереметевъ повелъ потомъ ввѣренныя ему войска въ Польшу, Померанію и Мекленбургію, гдѣ со всѣмъ усердіемъ продолжалъ споспѣшествовать видамъ своего Монарха, ревностно исполняя его волю и препорученія; наконецъ, по его же приказанію, возвратился въ Россію въ исходѣ 1717 года.
Здоровье Графа Бориса Петровича примѣтнымъ образомъ ослабѣвало; онъ не могъ слѣдовать за Государемъ въ Петербургъ (1718 г.), остался въ Москвѣ; испросилъ позволеніе ѣхать къ Олонецкимъ водамъ для полученія облегченія и, на смертномъ одрѣ, печалился о томъ только: чтобы Петръ Великій не усомнился въ болѣзни его. - «Кромѣ Бога и Вашего Величества, Всемилостивѣйшаго моего Государя — писалъ Шереметевъ къ Монарху — Благодѣтелю своему — никого не имѣю, и милостію Вашего Величества взысканъ: то какъ наконецъ жизни моей явлюся предъ Вашимъ Величествомъ въ притворствѣ, а не въ истинѣ» -{56}. Наконецъ, водяная болѣзнь, долго скрывавшаяся въ немъ, обнаружилась во всей силѣ: тщетно лучшіе доктора старались сохранить жизнь великаго мужа — онъ скончался 17 Февраля 1719 года, на шестьдесятъ седьмомъ отъ рожденія.
Огорченный Монархъ, извѣстясь о чувствительной для Него потерѣ, приказалъ перевезть тѣло Шереметева въ С. Петербургъ, не смотря на завѣщаніе усопшаго, чтобы его похоронили въ Кіевопечерской Лаврѣ. Оно было предано землѣ, 10 Апрѣля, въ Лазаревской церкви АлександроНевской Лавры. Петръ Великій самъ занялся учрежденіемъ печальной церемоніи, слѣдовалъ за гробомъ отъ дома Фельдмаршала, находившагося на Фонтанкѣ, противъ Лѣтняго сада, до монастыря, сопутствуемый Дворомъ, иностранными Министрами и Генералитетомъ. Два Гвардейскіе полка, Преображенскій и Семеновскій, открывали шествіе: глубокая горесть живо изображалась на мужественныхъ лицахъ воиновъ, которыхъ Шереметевъ водилъ къ побѣдамъ. При опушеніи гроба въ могилу произведена троекратная пальба изъ ружей. Петръ Великій повелѣлъ на томъ мѣстѣ поставить знамя съ изображеніемъ Фельдмаршала{57}.
Графъ Борисъ Петровичь Шереметевъ, достойный сподвижникъ славы Петровой, одинъ изъ первыхъ Полководцевъ своего времени, былъ роста высокаго, имѣлъ видъ привлекательный, крѣпкое сложеніе тѣла; отличался благочестіемъ своимъ, пламенною любовію къ Престолу, храбростію, строгимъ исполненіемъ обязанностей, великодушіемъ. При Прутѣ, до открытія переговоровъ, когда армія Россійская начиналабыло отступать, одинъ солдатъ отсталъ отъ своихъ товарищей. Турецкій наѣздникъ тотчасъ бросился къ нему съ обнаженною саблей и навѣрно изрубилъ его, еслибъ Фельдмаршалъ не поспѣшилъ на помощь и не убилъ Турка изъ пистолета. Домъ Графа Шереметева былъ прибѣжищемъ для всѣхъ неимущихъ: за столъ его, на которомъ не ставилось менѣе пятидесяти приборовъ, даже въ походное время, садился всякій, званый и не званый, знакомый и незнакомый, только съ условіемъ, чтобъ не чиниться передъ хозяиномъ. Обѣды его, приготовленные лучшимъ образомъ, не обращались никогда въ шумные пиры: Фельдмаршалъ ненавидѣлъ излишество и не любилъ бесѣдъ, въ то время обыкновенныхъ, въ которыхъ кубки съ виномъ играли главную роль. Самъ Петръ столько уважалъ его, что никогда не принуждалъ пить, и, во время праздниковъ Государевыхъ, Шереметевъ освобожденъ былъ отъ наказанія: осушать кубокъ большаго орла. Общество его состояло изъ людей самыхъ образованныхъ: Генералъ-Фельдцейхмейстера Брюса, Англійскаго Посланника Лорда Витворта, Прусскаго Мардефельда и другихъ иностранныхъ Министровъ и ученыхъ, находившихся тогда въ Россіи. Не смотря на малое просвѣщеніе того времени , молодые люди считали за честь и славу, если могли попасть въ вечернія собранія Фельдмаршала. Не было человѣка вѣжливѣе и ласковѣе его въ обращеніи. Часто, разъѣзжая по Москвѣ, окруженный множествомъ скороходовъ и домовыми войсками, останавливался онъ на улицѣ и выходилъ изъ кареты, чтобъ подать руку старому сослуживцу. Послѣдніе годы жизни своей посвятилъ онъ благотворительности: бѣдныя семейства толпились вокругъ дома его. Вдовы съ дѣтьми, лишенныя надежды къ пропитанію, и слабые старцы, потерявшіе зрѣніе, получали отъ него всевозможное пособіе. Герой былъ отецъ сиротъ, принималъ ихъ въ свое покровительство и, по способностямъ, опредѣлялъ къ мѣстамъ. Петръ Великій чрезвычайно уважалъ его, называлъ своимъ Баярдомъ и Тюренемъ, всегда встрѣчалъ и провожалъ до двери своего кабинета, и поставилъ бы ему монументъ въ Невскомъ монастырѣ, еслибъ смерть не помѣшала Государю въ исполненіи этого намѣренія (58*).
Шереметевъ образовалъ славнаго Фельдмаршала нашего Графа Ласси.
Графъ Борисъ Петровичь имѣлъ отъ двухъ супругъ: Евдокіи Алексѣевны Чириковой (1669 г.) и Анны Петровны Салтыковой (1712 г.) пять дочерей и трехъ сыновей: Графа Михайла Борисовича, Генералъ-Маіора и Посланника въ Константинополѣ, умершаго въ 1714 году; Графа Петра Борисовича, Генералъ-Аншефа, Оберъ-Камергера, Сенатора и кавалера ордена Св. Андрея Первозваннаго, умершаго въ 1788 году и Графа Сергѣя Борисовича, Ротмистра Конной Гвардіи, умершаго 1768 года. — Изъ дочерей его, Графиня Анна Борисовна, рожденная отъ перваго брака, вышла за Графа Ивана Ѳедоровича Головина, сына Фельдмаршала, а Графиня Наталья Борисовна соединила участь свою съ любимцемъ
Петра II, Княземъ Иваномъ Алексѣевичемъ Долгорукимъ{59}, дорожа даннымъ словомъ, въ то время, какъ Императоръ уже скончался; послѣдовала, потомъ, за мужемъ въ отдаленный Березовъ и когда Долгорукій былъ колесованъ, когда Императрица Елисавета возвратила свободу невинной узницѣ, дочь Шереметева удалилась въ Кіевскій Фроловскій монастырь, приняла тамъ схиму и кончила горестную жизнь въ 1771 году.
Оценили 14 человек
42 кармы