1-я мировая. Германские либерал-русофобские настроения и марксизм при объявлении войны России

Неполживые деятели в России уже более 100 лет обвиняют государя-императора Николая II в том, что он ввязался в империалистическую войну с Германией. "Невидимая рука" уже несколько раз поменяла в их карманах чековые книжки на партбилеты и обратно, на кредитные карточки. Однако, мантра про "кровавый режим" и "слабого, неумного и безвольного царя" остается неизменной.

Есть одна, но непременная константа у неполживцев всех сортов - изображать Императора России мракобесом и/или предводителем дикой орды варваров. При этом, обычно утверждается, что в  Европе "война никому не была нужна", да и для самой России оговаривается "бессмысленность войны". Более того, данное утверждение возводится в статус аксиомы, про которое якобы "все знают".

Замыкая манипуляцию никому-не-нужной войны обратным ходом на ввязавшегося в войну царя - неполживцы превращают Николая II чуть ли не в главного виновника 1-й мировой и маньяка "никому не нужных проливов" (конечно же, и про эту аксиому все-знают). Далее делается ритуальное ударение на "отсталую Россию", которая по прихоти царя пошла на войну против просвещенной Европы и "ведущих мировых держав".

Вот и всё, что положено знать гражданам России о 1-й мировой войне. В учебниках тиражирована типичная неполживая пародия на здравый смысл, иногда с глубокомысленной добавкой про обострение империалистичеких противоречий и его слабое и агрессивное звено.

Однако, упомянутые выше странные люди, потрясая романами Ремарка "о нечеловечности войны", старательно забывают ключевые факты о начале 1-й мировой:

1 августа 1914 года Германия объявила войну России. 6 августа 1914 года Австро-Венгрия объявила войну России.

Каким же образом Николай II умудрился ввязаться в войну в ответ на честную и открытую позицию немецких романтиков и ценителей Венской оперы, до сих пор не понятно. Он ведь мог сразу сдаться!

Действительно, более 100 лет известно, что главное желание неполживцев всегда сводится к формуле "сдаться цивилизованной Германии, чтобы попить баварского". В 1918-м это сделали большевики, а в 2018-м это всегда готовы повторить великовозрастные советские пионеры в лице профессора Зубова или ценителей пива с Эха Москвы. Военной тайны по этим либеральным персонажам никакой нет, а есть только тайна экзистенциальная.

Оказывается, гораздо интереснее разобраться, как именно происходило объявление войны России со стороны Германии. Основную роль в этом сыграли немецкие марксисты, которые до 1914 года пили пресловутое баварское с Лениным в Швейцарии и учили его во II Интернационале прогрессивной мысли и жизни. С августа же 1914-го, цивилизованные немецкие марксисты подтвердили свою приверженность либеральным ценностям и проголосовали в рейхстаге за войну именно против России и за военный бюджет для армии кайзера Вильгельма.

Всё дело в том, что социал-демократы составляли в Германии самую большую фракцию в рейхстаге из 110 человек. Для немцев это было настолько важное и эпохальное голосование, что возникло даже особое понятие: Augusterlebnis или "Августовское переживание".

Объявление войны России вызвало самый настоящий экстаз и эйфорию. Эмоции были настолько высоки, что в дополнение к плановой мобилизации, на фронт ушли и 180 тыс. добровольцев. Воодушевленный Вильгельм II в тронной речи, 4 августа, заявил: «Я не признаю больше никаких партий, для меня теперь сущест­вуют только немцы».

Газета «Tagliche Rundschau» 2 августа писала: «То, что пережила Германия в эти дни, — великое чудо самообновления, отбрасывания всего ме­лочного и чуждого, своего рода могущественное пробуждение национального характера». Через несколько дней: «Об этой неделе августа будут говорить до тех пор, пока существует немец­кий народ и звучит немецкая речь. Картины и голоса этой недели будут со­провождать жизнь всякого, кто был ее свидетелем».

Либеральный журналист Гель­мут фон Герлах в декабре 1914-го: "Предрассудки пали, заблуждения были рассеяны, люди, между которыми, казалось, пролегают Гималаи, признали друг в друге сооте­чественников. <...> Времена изменились, и люди изменились вместе с ними. Война — это великое разрушение и вместе с тем — великое обновление. Она разрушает, и она же созидает".

Теолог Эрнст Трёльч высказал: "великолепное единство жертвенности, братства, веры, уверенности в победе, которое было захватывающим пережи­ванием того незабываемого августа и остается им до сих пор".

Стефан Цвейг в мемуарах: "Правды ради надо признать, что в этом первом движении масс было нечто величественное, нечто захватывающее и даже соблазнительное, чему лишь с трудом можно было не поддаться. И несмотря на всю ненависть и отвра­щение к войне, мне не хотелось бы, чтобы из моей памяти ушли воспоми­нания об этих днях"

Отчего же так величественно и поголовно распереживались неммцы в 1914 году? На чем же произошло "возрождение и единение национального духа"?

На эти вопросы в своей статье предельно откровенно ответил популярный журналист того времени, социал-демократ Фридрих Штампфер:

"Мы не хотим, чтобы наши жены и дети стали жертвами казачьих зверств"

Точно также, в конце июля 1914 консервативная газета «Kreuz-Zeitung» использовала лозунги об «азиатской России» и предстоя­щей борьбе цивилизованного германского и варварского славянского начал. Таким образом, левые либералы-социалисты вполне прекрасно сливались с правыми либералами-бюргерами и бизнесменами.

Идеальное слияние происходило и на высших уровнях политики и идеологии. Немецкий рейхсканцлер Теобальд фон Бетман Холлвег прилагал значительные усилия к тому, чтобы Россия воспринималась немецким обществом исключительно в качестве агрессора. Задолго до него, Карл Маркс, Фридрих Энгельс и Август Бебель создали целое ответвление либеральной теории об автократическом режиме царской России и реакционных славянских народах, которые угрожают революции прогрессивных и передовых народов, коими были записаны немцы и англичане.

Таким образом, именно теоретическое единение в русофобии с властями Германии, позволило ведущим социал-демокра­там с легкостью влиться в общий поток антирусских выступлений и присо­единиться к патриотическому дискурсу. 4 августа партия социал-демократов одобрила военные займы, заявив, что ввиду «железного факта войны», «ужасов вражеского вторжения» и опасности «рус­ского деспотизма» невозможно поступить иначе, так как нация нуждается в защите.

Еще раз нужно повторить:

Именно общий русофобский дискурс и присоединение к нему крупнейшей фракции социал-демократов в рейхстаге вызвало экзальтацию Августовского переживания у немцев.

Подобные явления, отмеченные особыми характеристиками и терминами, у Фернана Броделя и во французской историографической школе "Анналов" называются структурами - т.е. это исключительно важные осознания, например: видов господства, констелляции (позиционирования) «друзей и врагов» или доминирующие бессознательные формы поведения и т.п.

Вот как раз на фоне таких, "исключительно важных" вспышек самосознания у марксистов, в едином эмоциональном порыве со всей "прогрессивной нацией" в 1914 году, можно вскрыть два явления:

Во-первых, легко понять ту жалкую роль, которую сыграли большевики Ленина в деле добровольного и инициативного предательства, а потом и разрушения России во время 1-й мировой войны. Равно как и понять всю цену последующего либерал-большевистского лицемерия про "безвольного деспота" Николая II.

Во-вторых, можно проследить не только становление нацизма в Германии, но и высветить действовавшие взаимосвязи в той подонной мути, в которой неполживцы выстраивали либеральные теории и воспроизводили далее теорию "цивилизационного превосходства". Именно эта теория превосходства была оформлена Гитлером в её окончательный вид.

Со вторым явлением связан частный вывод - к порождению германского нацизма непосредственно причастны не просто абстрактные либеральные круги. Вполне конкретную роль сыграли именно марксисты - как в практической политике, так и в теоретическом плане. Причем, цена вопроса, на котором выявлена их ключевая роль - объявление войны России и инициация Мировой Войны.

В качестве послесловия, еще одна иллюстрация о корнях русофобии и либерального нацизма в Европе:

P.S. В попытке найти место, где в середине 19-го века Франция огребла "захват" от России и испытала страшный страх холеры, ничего кроме войны в Крыму припомнить не могу.

Т.е., или я конечно же параноик, или гравюра очень сильно напоминает, как Россия в конце 00-х годов стремительным и угрожающим домкратом "оказалась вплотную с границами НАТО". И соответствующую панику в соответствующих "форпостах цивилизации".