Как-то мы с вами обсуждали, как американцы проводили денацификацию Германии. А давайте посмотрим, как в послевоенной Германии встречали солдат, вернувшихся из плена.
19 ноября 2017 года в немецком Бундестаге выступил с речью российский школьник Николай Десятниченко из Уренгоя. В числе прочего в своей речи он назвал солдат вермахта «невинно погибшими людьми, которые хотели жить мирно и не желали воевать». Таким образом Коля в своей речи повторил главный западногерманский миф времен холодной войны.
Это важно помнить в контексте обсуждения вопроса о том, как пленных солдат немецких солдат встречали дома после репатриации.
Больше всего в советском плену оказалось, конечно же, немцев. По документам ГУПВИ НКВД СССР, через лагеря прошло 2.388 млн человек. Из них 356.7 тысяч умерло в плену. На родину было возвращено 2.031 млн человек. Процесс репатриации растянулся до 22 апреля 1956 года. Возвращались пленные солдаты гитлеровской коалиции волнами.
По воспоминаниям большинства немцев, прошедших советский плен, держали их в достаточно сносных условиях. Жили в бараках, работали по 8 часов, помимо еды пленным полагался чай и сигареты. В лагерях работало радио с классической музыкой. Само собой, качество и норма питания в советских лагерях сильно менялось на протяжении войны и после нее. Чем лучше было положение в экономике, тем лучше кормили пленных. В годы войны пленные могли недоедать, однако голодом военнопленных никто не морил. Даже когда в 1946 году СССР пережил последний голод в своей истории.
В значительной мере процесс возвращения военнопленных был ускорен в 1955 году после посещения Советского Союза делегацией из западной Германии. По итогам встречи администрацией канцлера Конрада Аденауэра и советским правительством было выработано компромиссное решение, которое позволяло большинству пленных вернуться домой в ускоренном формате. 24 сентября 1955 года в Советском Союзе был издан указ «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осужденных за военные преступления». Первые поезда с репатриантами помчались домой уже через неделю. Все бывшие военнопленные прибывали во Франкфурт-на-Одере, в сборный лагерь МВД No69. Дальнейшая судьба пленного зависела от места прописки на момент войны. Германий теперь было две, и каждому из пленников предстояло вернуться в свою зону оккупации: ФРГ – американо-британо-французскую или ГДР – советскую.
Вне зависимости от того, в какую из двух Германий возвращался бывший немецкий солдат, он мог рассчитывать на государственную помощь по адаптации. Если у пленного не было дома, его селили в пансионате. Репатриант мог рассчитывать на получение денежного пособия, а также на помощь в трудоустройстве. При этом в Восточной Германии с трудоустройством было заметно легче. Во-первых, эта часть Германии была больше разрушена. Во-вторых, на местное руководство довлело влияние социалистического государства. Тем не менее, на этом сходства в отношении к возвращающимся пленным между ГДР и ФРГ заканчивались.
При возвращении в Западную Германию пленные получали полную свободу передвижения. Целенаправленной ресоциализацией пленных никто не занимался. В Восточной Германии дела обстояли строго иначе. Пленные после возвращения домой подпадали под ряд ограничений. Во-первых, сначала их помещали в лагерный карантин. Во-вторых, ставили на учет в правоохранительных органах. В-третьих, они получали продовольственные карточки до тех пор, пока не находили себе работу. После выхода с карантина на ресоциализацию отводилось 14 дней. Конечно же, после пяти лет войны или еще более длительного заключения в лагерях привыкание к новой родине не могло пройти так быстро.
Важно место в процессе репатриации занимала идеологическая составляющая. Изначально правильная и исключительно благая идея СССР и Союзников о денацификации Германии споткнулась о начало холодной войны между блоками. В Западной Германии развенчанием нацистской идеологии занимались недостаточно основательно. В первую очередь замалчивалась роль крупного бизнеса в построении немецкого фашизма, а также всячески обелялся вермахт, люфтваффе и кригсмарине. Родился так называемый миф о «белом вермахте», который продолжает жить в массовой культуре, мемуарной и исторической литературе ревизионистского толка по сей день. В итоге, в первые десятилетия после войны репатрианты в Западной Германии были едва ли не героями. Все это сочеталось с официальным осуждением нацизма и признанием вины за начало войны. Таковой была официальная позиция государства.
В Восточной Германии ситуация другой. Ни о каком «белом» и «героическом» вермахте здесь и речи идти не могло. В культуре и образовании полностью торжествовала советская точка зрения на фашизм, как явление, и роль армии в войне. Однако, было бы ошибкой думать, что в Восточной части некогда единой страны вернувшихся пленных на официальном уровне угнетали. Их не обеляли. Однако в целом позиция государства была такой: преступники уже понесли наказание, а все остальные должны вернуться к мирной жизни и смотреть в будущее.
Вне зависимости от ГДР или ФРГ, на низовом «народном» уровне к вернувшимся военнопленным отношение было разным. Кто-то винил их за проигрыш в войне. Кто-то винил их за войну в принципе. Кто-то сопереживал, кто-то героизировал, кто-то относился с пониманием. Кому-то было просто плевать. В целом и общем отношение к пленным было сдержанным. Большинство жителей разделенной страны просто хотело поскорее забыть весь этот ужас и жить дальше.
Оценили 67 человек
88 кармы