Этот текст дался мне достаточно тяжело. В процессе написания мне даже пришлось пожертвовать «самым дорогим» - наукообразностью и последовательностью изложения, а также принципом объективности, точнее - признанием необходимости изучения исключительно объективных процессов, которые, на мой взгляд, должны лежать в основе любого научного исследования. Ведь только на их основании возможны обобщающие и систематизирующие выводы, а значит – воспроизведение и объяснение объективной картины происходящего.
Сразу оговорюсь, что сам я был и остаюсь убежденным марксистом. На данный момент просто не вижу достойной альтернативы марксистской концепции понимания истории (историческому материализму и материалистической диалектике как основополагающему методу). И тем не менее решил озаглавить работу именно таким образом, перефразируя название знаменитой работы Терри Иглтона «Почему Маркс был прав».
Суть моих претензий заключается в том, что для понимания современных социально-политических процессов, одного учета и анализа объективных факторов социально-политического (экономику пока выносим за скобки, она-то как раз функционирует и развивается в духе «Капитала») развития уже недостаточно. Мир заметно изменился с середины XIX в. Законы общественного развития, сформулированные Марксом и его последователями, в веке XXI-м во многом утратили свою силу (возможно временно...) или же перешли на службу капиталистической системы. Последнее особенно важно. Классовые интересы, равно как и интересы различных социальных групп (например, пресловутого среднего класса), сегодня не только НЕ являются объективной движущей силой общественного развития, но и вообще не носят самостоятельного характера. Они формируются и моделируются все той же системой. Политические, социальные и другие процессы управляются.
То, что время от времени мы становимся свидетелями масштабных и, казалось бы, достаточно значимых антисистемных явлений, таких как возвращение к примитивному религиозному мировосприятию (например, рост популярности идей такфиризма среди мусульман), или же, как нам кажется, прогрессивных революционных сдвигов, таких как появление реальных альтернатив неолиберальной глобализации (например, латиноамериканский «социализм XXI века»), никого не должно вводить в заблуждение. Запрос на эти и иные изменения формируется точно также как и все остальное. И происходит это зачастую без учета объективных факторов и тенденций.
То, что периодически эта отлаженная система контроля дает сбой говорит лишь о нескоординированном и разнонаправленном на нее воздействии, которое нередко приводит к «не всегда запланированным последствиям». Иногда даже в виде возможного появления контрмодернистских проектов, таких как исламский халифат, или даже более-менее прогрессивных моделей альтернативного развития.
Элементарный пример такого «сбоя». Фактическая поддержка (оформленная, как правило, в форму «благожелательного нейтралитета») исламского фундаментализма со стороны правительства Соединенных Штатов и ряда Западных стран, стремящихся использовать его против «красного проекта» в 70-80 гг. и национальных государств - сегодня, привела к появлению фактической альтернативы неолиберальной глобализации. Конечно, речь идет о нынешнем подъеме исламистского движения. Парадокс подобной ситуации заключается в том, что наиболее радикальные исламисты не противостоят идее всеобщей экономической, политической и культурной интеграции и унификации, а просто предлагают собственный вариант (коротко - исламизация вместо вестернизации).
Имеет ли он прогрессивный характер или является ли вообще реализуемым на практике – это уже вопрос десятый, имеющий чисто прикладное значение. Можно сколько угодно поражаться дикости и средневековой отсталости талибского режима 1996-2001, но факт остается фактом – именно последователям муллы Омара удалось не только удержаться у власти и создать собственную модель государства (пусть где-то и сильно напоминающую средневековые аналоги), но и фактически предложить собственную альтернативу глобализационному проекту, а вот левые напротив, не смогли удержаться даже при помощи советской армии. Вот и считайте, что более прогрессивно. Кстати, то же самое и не без успеха сейчас пытается сделать и «Исламское государство», воюя со светскими и национально ориентированными силами Б. Асада, западно-ориентированной оппозиции и Демократического Альянса.
Очевидно, что при всей видимой глобальности, исламистский контрмодернистский проект не несет в себе серьезной угрозы для нынешней капиталистической мир-системы. Именно поэтому он активно используется ее основными игроками против национальных государств с целью их ослабления. Основная же цель заключается не в насаждении «демократии, свободного рынка и приведении в стан цивилизованных западных стран», а в проведении тотальной зачистки различных хозяйственных и политических субъектов в виде национальных государств. Далее, по замыслу архитекторов данной модели. Не в силах предложить что-то более-менее приемлемое контрмодернистский проект (даже такой умеренный как режим М. Мурси в Египте) будет дискредитирован в глазах населения, а неизбежное ослабление государства неизменно приведет к зависимости от основных акторов глобальной мир-системы (стран «центра» и ТНК). В такой ситуации возможно навязывание любого неэквивалентного обмена, технологическое отставание, контролируемое перемещение рабочей силы, которое также используется как орудие ослабления конкурентов, но уже в рамках центра (пример, нынешний миграционный кризис в ЕС). Маркс это понимал, отмечая необходимость непрерывного и экстенсивного развития капитализма, без которой система попросту не может развиваться. Нормы прибыли, как известно, постоянно снижаются.
Но как быть в ситуации, когда пределы роста достигнуты, рынки освоены и поделены? Все достаточно просто. В критический момент система сама сбрасывает с себя ненужный балласт в виде «национальных государств» или альтернативных проектов (даже таких мощных как МСС), используя для их разрушения все те же контрмодернистские силы (фундаментализм, национализм и прочее). Так создается новая периферия – поле для бесконечной экономической колонизации и эксплуатации. В случае неожиданного восстановления субъектности процедуру можно повторить спустя какое-то время. Даже если придется ждать 73 года.
Пример №2 (реальная альтернатива). В конце 90 - нач. 2000-х гг. «левый поворот» с попытками выработки альтернативного проекта (т.н. Социализм XXI века) в Латинской Америке стал возможен во многом благодаря неоправданно жесткой позиции Соединенных Штатов и ТНК, не желающих пересматривать свои позиции по вопросу смены исчерпавшего себя неолиберального курса на более мягкий и социально ориентированный, а также очевидными просчетами правительств ряда латиноамериканских государств. Возвращение к социалистическим идеям (чрезвычайно популярным на латиноамериканском континенте) стало вполне логичной реакцией на отсутствие желания системы идти на любые компромиссы. Есть все основания полагать, что последнее было вполне осознанным. Латиноамериканский бунт, также как и его позднейший аналог в БВСА, изначально не представлял опасности для глобального проекта и был призван перезагрузить систему, создав новую периферию. Верность этого утверждения мы можем наблюдать на примере последующего развития событий.
Что же мы видим сейчас? Гора родила мышь. Латинская Америка так и не сформулировала достойной альтернативы и вновь возвращается к прежнему пути. Последние события в Бразилии, социально-политические кризизы в Венесуэле, Боливии, Эквадоре более чем красноречиво иллюстрируют эту картину. Лозунг антиглобалистов о новом мире так и не получил своего конкретного воплощения на «Пылающем континенте», да и не мог получить в силу ряда указанных выше причин. Главной из них можно назвать общую управляемость социальными процессами.
В этой связи особое внимание следует обратить на то, что в отличие от подъема протестного движения в странах Европы и Америки конца 60-х – нач. 70-х, здесь не последовало даже временного улучшения социально-экономической ситуации в виде социального компромисса. Напротив, подъем протестной активности привел к закручиванию гаек, причем как в странах центра, так и местной периферии. Отвлеченного на второстепенные, а во многом и откровенно фантомные цели (права меньшинств, миграционный кризис, угроза терроризма, «российского реваншизма», китайского экономического экспансионизма) протестно настроенного обывателя поставили в условия, когда любой протест, направленный на реальное изменение ситуации, стал попросту невозможен. Мы могли наглядно наблюдать это на примере развития антиглобалистского движения, которое затем выродилось в антикризисное (что является, по сути, деструктивной реакцией на негативные изменения в глобальной экономике), а теперь и вовсе в местечковые национальные протесты (против миграции, войны, коррупции или за отставку местных правительств, перевыборы и т.п.). На этом примере мы можем наглядно видеть процесс постепенного упрощения и канализации протеста, направление его в нужное русло, а именно на разрушение национальных государств и в конечном итоге создание новой периферии.
Очевидно, что обыватель в таких случаях просто не представляет, как устроена система общественных отношений. Ему предлагается простой выбор из двух или более вариантов. То, что ни один из них не ведет к желаемым системным изменениям – ему сложно осознать. Дальше ситуация повторяется до тех пор, пока он не становится послушным орудием для достижеения цели, отличной от его собственных устремлений. Например, если речь идет представителе левых взглядов, поддержка собственного буржуазного правительства или требование его смены, затем (в случае выбора второго варианта) ему приходится кооперироваться со своими оппонентами (как правило, идейными антагонистами). К примеру, на майдане украинские анархисты и др. ультралевые выступали единым фронтом с ультраправыми. Затем после победы «революции гидности» и те, и другие были зачищены из информационного поля. Ультраправые были частично инкорпорированы в систему, а частично направлены на «утилизацию» в зону т.н. АТО. А к власти пришло все то же буржуазное правительство, только еще более компрадорское, недемократическое, коррупционное и т.д. Несмотря на очевидные ухудшения во всех сферах жизнеобеспечения, ему удалось направить протест в нужных направлениях.
Западная система, формируя свое поле, вполне успешно сформировала свою альтернативную реальность, в которой в нынешней Украине «победила свобода», а в «оккупированном» Крыму воцарился «кошмарный тоталитаризм». Сейчас от этой концепции начали понемногу отходить, что связано с фактическим банкротством киевского режима.
Как бы то ни было, свою задачу он выполнил. Зачистка прошла успешно. Производительный потенциал разрушен и его невозможно восстановить в нынешних условиях. Страна потеряла субъектность как в политических, так и в экономических отношениях. Теперь она может служить в качестве инструмента, как минимум, сдерживания, а как максимум – разрушения, сразу двух интеграционных проектов Евразийского и Европейского, а, как говорилось выше, капиталистической системе необходимо экстенсивное развитие. Целью всего маневра было вбить клин между двумя интеграционными проектами, ослабить «европейских партнеров» (подчеркиваю - не Россию), привязав их к США, и продвинуть собственный трансатлантический проект интеграции.
Почему это происходит именно сейчас? Все просто. В отличие от конца 60-х, нынешняя система уже сформировалась и попросту не нуждается ни в каких компромиссах, т.к. полностью управляется и контролируется внешними игроками. Время от времени она даже может позволить себе создать альтернативу в виде исламского фундаментализма или «левого» латиноамериканского интеграционного проекта АЛБА. Опасаться нечего. Даже законы материалистической диалектики теперь работают систему. Технологии воздействия и регулирования освоены и постоянно совершенствуются. Причем происходит это как на глобальном, так и на национальном уровне. Цели и угрозы элементарно формулируются. Например, опасность российской вооруженной агрессии в Европе или лихорадка Эбола. Неважно, что о последней уже все забыли, но еще год назад она было мощным сдерживающим фактором.
Революционные процессы оказались точно также подчинены логике глобализированной системы. Можно сколько угодно пытаться объяснить массовые протесты на Ближнем Востоке и Украине с классовой или либеральной (недостаток демократии и всевозможных свобод) точек зрения, но даже поверхностный анализ фактографии покажет обратное. Слабый, либеральный, компрадорский и коррупционный режим В. Януковича не идет ни в какое сравнение с нынешним режимом П. Порошенко, если смотреть с позиций наличия либеральных свобод и стабильности. Социальная же ситуация и вовсе ухудшилась в разы, но это почему-то не приводит к массовым выступлениям. Разрозненные выступления быстро подавляются, точнее – внимание обывателя тут же переключается. Причем в данном случае мы говорим о крайне слабом государстве и сформировавшихся общественных структурах, казалось бы, уже имеющих опыт успешной антиправительственной борьбы.
Аналогичная ситуация наблюдается и в странах Ближнего Востока. Вчерашние ливийские студенты, недовольные незначительными суммами от продажи углеводородов, направляемых на социальные нужды правительством М. Каддафи, сегодня сражаются за абстрактные ценности, забыв о любой классовой мотивации и социальном благополучии. Подобные примеры можно продолжать до бесконечности.
Пролетариат не стал могильщиком буржуазии, не стал им и пресловутый средний класс. Вместо этого и тот, и другой превратились в послушные объекты воздействия со стороны существующей системы.
Почему же это стало возможно именно сейчас? Все достаточно просто. За последние 60 лет мы стали свидетелями настоящей медийной революции. Масс-медиа из пятой власти превратились в инструмент контроля и формирования общественных интересов. Даже открытый интернет стал служить этой цели. Происходит это повсюду. ВВС не составило особого труда убедить основную массу своего зрителя в том, что в миграционном кризисе виноват режим Асада и Россия. Как бы это не логично звучало, обывателю ничего не остается кроме как принять эту точку зрения. Протест же попросту канализируется в нужных направлениях.
Таким образом, можно констатировать одну удивительную вещь. Сегодня объективные законы общественного развития, сформулированные классиками марксизма и других левых учений, во многом утатили силу, а субъективные факторы стали преобладать над объективными. Поэтому прогрессивные революции сменились цветными.
Оценили 0 человек
0 кармы