Пастухов: Существует серьезный риск того, что Запад пойдет на сделку с Путиным за спиной Украины

Целью Запада никогда не было свержение режима Путина, а только его максимальное ослабление с целью лишить его потенциала агрессии...

Среди прочих важных вещей продолжение или прекращение войны в значительной степени зависит от тех целей, которые преследует каждая из вовлеченных в нее сторон. При этом жизнь показала, что необходимо различать декларируемые и недекларируемые, но подразумеваемые цели. Для простоты изложения я бы ограничил число сторон конфликта тремя: Россия, Украина и условно «коллективный Запад», в знаменателе которого числятся США. Есть там, конечно, и Китай, и Индия, и Турция, и даже «глобальный Юг», но они все-таки вовлечены в войну пока опосредствованно, пишет российский политолог Владимир Пастухов.

Декларируемыми целями войны для России является защита «русского мира» и «освобождение» Восточной Украины. Не декларируемыми, но не очень скрываемыми целями войны, затеянной Кремлем, является нанесение нестратегического поражения Западу на территории Украины с целью изменить общий баланс отношений России и Запада. Частью желательных перемен Кремль считает восстановление своей международной «субъектности», под которой понимается признание существования так называемых «красных линий», то есть неких «естественных прав» России, которые Запад обязуется политически и, что особенно важно, юридически закрепить и соблюдать. При этом для Кремля сам факт признания «красных линий» значит больше, чем то, где и как конкретно они в итоге будут прочерчены.

Путин и Кремль не преследуют в этой войне каких-то определенных и даже в целом рациональных целей. Россия не заинтересована в действительности не только в установлении своего суверенитета над Юго-Восточной Украиной, но даже и над всей Украиной. Это метод, но не цель. Цель – дать бой Западу. Но и здесь все не так просто. Для Кремля не так важно, где пройдет «геополитическая граница» между Россией и Западом. Ему важен сам факт восстановления такой границы, установления линии, дальше которой Запад не идет. В этом сокровенная тайна всех путинских концепций суверенитета. Здесь же происходит соединение для Путина внутриполитических и внешнеполитических целей войны. Восстановление «геополитической границы» есть важнейшая гарантия самосохранения режима и передачи правящим кланом власти и активов по наследству.

Декларируемыми целями войны для Украины является деоккупация аннексированных территорий и выход на границы 1991 года (включая восстановление суверенитета над Крымом). Не декларируемыми и не афишируемыми целями войны для Киева является нанесение России стратегического поражения, при котором Россия прекращает свое существование в качестве субъекта международных отношений и распадается на несколько самостоятельных государств, не имеющих статуса ядерных держав (деколонизация). В конечном счете, только стратегическое поражение России, которое приведет к прекращению ее существования в нынешнем виде, является единственной устойчивой и реальной гарантией независимости украинской государственности в ее нынешнем формате.

Проблема с задекларированными целями войны для Украины состоит в том, что они недостижимы. По крайней мере, недостижимы в той прямолинейной формулировке, в которой они продвигаются командой Зеленского. Даже в том случае, если Украина решает проблему выхода на государственную границу России 1991 года, это не только не приводит к автоматическому прекращению войны, но, скорее всего, приведет к ее эскалации. Путинская Россия не сложит оружия только потому, что кому-то удалось достичь каких-то географических показателей. В таком бескомпромиссном варианте война может прекратиться только либо в случае распада России, либо революции в России – то есть как раз в случае ее стратегического поражения.

Декларируемыми целями Запада в войне является помощь Украине в достижении ее собственных декларируемых целей (деоккупация территорий). Недекларируемыми, но легко обнаруживаемыми целями войны для Запада (по крайней мере, для прежней американской администрации) было нанесение России нестратегического поражения. Целью Запада никогда не было «свержение режима Путина», а только его максимальное ослабление с целью лишить его потенциала агрессии и субъектности в международной политике. Запад полагал, что после поражения СССР в «холодной войне» он может считать претензии России на какие-либо собственные «красные линии» несостоятельными, в особенности в тех случаях, когда эти «красные линии» пересекают «красные линии» Запада.

Запад в целом не стремился к данной войне. Было бы неправильным утверждать, что он ее провоцировал. Но он и не предпринимал никаких особых мер для того, чтобы ее предотвратить. Причем ни в одну, ни в другую сторону. В некотором смысле Зеленский прав в том, что на Россию не было оказано никакого эффективного воздействия до того, как на Киев посыпались бомбы. Но и Путин отчасти прав: Киеву не были разъяснены «правила игры», и по сути повторилась история с «будапештским договором». Запад готов был помогать оружием и деньгами, но не готов был воевать и не собирается это делать впредь. Вряд ли политика Зеленского была бы такой, какой она была, если бы он понимал, где находятся пределы реальной возможной вовлеченности Запада, который отказался брать на себя в полном объеме ответственность за тех, кого приручил.

Если оставить за скобками декларируемые цели войны и сосредоточиться только на недекларируемых, однако подразумеваемых целях, то можно заметить, что цели войны для России и для Украины являются антагонистическими, а для России и Запада – неантагонистическими. Соответственно, цели Украины и Запада в войне совпадают только поверхностно: Украина стремится к стратегическому поражению России в то время, как Запад ставит своей целью лишь ее нестратегическое поражение. Эти расхождения могут сыграть существенную роль при определении ее перспектив. Дело не только в субъективной позиции Трампа, Зеленского или Путина, а в объективном соотнесении между собой тех целей, к достижению которых стремятся представляемые ими администрации.

Дело не в том, что лично Зеленский не заинтересован в начале переговорного процесса, а в том, что любой переговорный процесс, в который Путин вставлен как субъект, а не как объект, вне зависимости от его содержания будет означать достижение Путиным его незадекларированных целей войны (возвращение России субъектности) и недостижение Украиной ее незадекларированных целей (десубъективация России). Однако существует серьезный риск того, что Запад, цели которого в этой войне амбивалентны, пойдет на сделку с Путиным, разногласия с которым у него не носят на самом деле антагонистического характера, за спиной Украины. Дело не в правоте или в неправоте Зеленского, а в том, насколько долго он может позволить себе этот риск игнорировать.