Структурно-психологический анализ осетинской сказки "Небесное зеркало"

Данная работа представляет собой попытку рассмотрения осетинской волшебной сказки на примере сказки “Волшебное зеркало” с позиций близких положениям структурной антропологии. Предметом исследования здесь является феномен волшебной осетинской сказки, рассматриваемый здесь преимущественно как одна из форм реализации мифологического мышления осетин в условиях дописьменной культуры. Обработка предлагаемого материала комплексна и совмещает в себе психоаналитическую, а также аналитическую техники интерпретации с морфологическим анализом волшебных сказок В.Я. Проппа. Основными результатами работы являются выявление нового ракурса видения проблематики в целом и декодирование сакрального содержания объекта рассмотрения – сказки “Небесное зеркало” в частности.

“Первый научный интерес к волшебным сказкам был проявлен в XVII в. (работы И.И. Винкельмана, И.Г. Гамана, И.Г. Гердера, К.Ф. Моритца” [4:8]. На сегодняшний день существуют многочисленные литературоведческие фольклористские и лингвистические исследования сказок, “самое известное в этом русле направление разрабатывалось В.Я. Проппом” [4:8]. Собственно волшебная сказка как понятие в нынешней традиции гуманитарного знания сформулировано преимущественно его работами [3:17]. Со стороны психологии оформленный интерес к сказке следует связывать с именем К.Г. Юнга, “в рамках школы которого по преимуществу и движется современный анализ сказок” [4:8].

Среди всего разнообразия сказок волшебная сказка обладает отдельным научным статусом, как в силу своих содержательных характеристик, так и по причине ее большей методологической проработанности. Согласно Проппу, все сюжеты волшебной сказки взаимно связаны и обусловлены [3:116], и подпадают под выведенную им осевую формулу [3:75]. Среди обязательных элементов – элемент получение волшебного средства (обозначение Z). Иначе, для любой волшебной сказки необходимо волшебство, чудо. Также для любой волшебной сказки обязательна последовательность А(а)ВС, т.е. вредительство со стороны антагониста герою – элемент А или какая-либо недостача – а; далее, соединительный элемент В, вводящий героя в сказочную реальность и, наконец, С – начинающееся противодействие со стороны героя. Морфологически волшебной сказкой может считаться любе действие от вредительства или недостачи к счастливой развязке [3:70]. Предлагаемая формальная характеристика в данном случае представляется нам удовлетворительной для оперирования, а продукт используемого морфологического метода – функциональная структура сказки, записанная в виде ее формулы – отправной точкой для дальнейшего содержательного анализа объекта рассмотрения.

Морфологический анализ осетинский сказки “Небесное зеркало” [2:152]

“Жили-были муж и жена, и был у них единственный сын (Исходная ситуация, обозначается – i). Однажды сын сказал родителям:

– Сколько мы еще будем терпеть нужду? (Формулируется недостача, a5 – индекс 5 соответствует рационализированной форме). Позвольте мне уйти из дому (герой отпускается из дома – В3) – может, удастся где-нибудь что-нибудь заработать и тем избавить вас от бедности (начинающее противодействие обстоятельствам, приведшим к недостаче, С).

Мать с отцом долго не соглашались отпустить сына, но он стоял на своем и, наконец, они собрали его в дорогу.

Мать приготовила ему легкой и сытной еды, юноша положил ее в сумку, закинул сумку за плечо, попрощался с родителями и пошел искать счастья (отправка).

Сколько он шел – кто его знает, но вот кончилась еда, которую он взял с собой, и юношу стал тревожить голод.

Вышел она опушку леса, и попался ему навстречу волк. Решил юноша убить волка, чтобы утолить голод.

– Не убивай меня, сказал волк. – Лучше почеши мне палкой живот, а я когда-нибудь помогу тебе (герой испытывается, первая фунуция первого дарителя – Д15, верхний индекс 5, т.к. даритель обращается с просьбой о пощаде).

Почесал юноша волку живот и пошел дальше (реакция героя, Г5, индекс 5 – герой щадит просящего). Видит – сидит на земле орел. Попытался орел взлететь, но не смог.

– Убью-ка я этого орла и съем, – говорит юноша.

– Вместо этого подбрось меня вверх на сажень, – отвечает орел, – и я когда-нибудь пригожусь тебе (первая функция второго дарителя, Д24, верхний индекс 4 – пленный просит об освобождении).

Юноша подбросил орла, тот взмахнул крыльями и улетел, а юноша пошел дальше (реакция героя, Г7, индекс 7 – герой оказывает услугу). Идет и видит: лиса попалась в капкан.

– Может, лису съесть? – говорит юноша. – Умираю с голоду.

– Где это видано, чтобы ели лис? – отвечает лиса. – Мое мясо не годится в пищу. Лучше освободи меня из капкана, глядишь – и я тебе пригожусь (первая функция третьего дарителя, Д34).

Отпустил он и лису (реакция героя, Г7). Шел, шел, и вышел на берег моря. Смотрит – волной выбросило на сушу большого осетра.

– Вот его-то я и съем! – воскликнул юноша, бросился вперед и схватил осетра.

– Не ешь меня! – сказал осетр. – Всякое бывает, может, и ты когда-нибудь попадешь в трудное положение – тогда я отплачу тебе добром за добро (первая функция четвертого дарителя, Д44).

Пожалел юноша осетра, бросил его в воду (реакция героя, Г7).

Сколько он еще шел – никто не знает, но добрался, наконец, до селения алдара. Зашел в крайний дом – а там жила старуха-ведунья.

– Бабушка, приюти гостя, сказал юноша.

– Если снизойдешь до нашей бедности, будем тебе хозяевами, – ответила старуха (первая функция пятого дарителя, Д52 – индекс 2, даритель приветствует и выспрашивает героя).

Остановился юноша в доме ведуньи (реакция героя – Г2, индекс 2, герой отвечает на приветствие; надо заметить, что во всех пяти случаях герой получает волшебный дар как право на предоставление персонажами себя в распоряжение героя, z9). Хозяйка угостила его, чем могла, и завязался у них разговор (вспомогательный элемент, связка функций, §).

– К дочери нашего алдара сватались лучшие женихи из разных стран, но она никому не дала согласия. Велела всем отрубить головы и насадить на колья забора. Остался один-единственный свободный кол, – говорит старуха.

– За что же она их истребила, чем они так разгневали ее? – спросил юноша.

– У нее есть небесное зеркало. Всякому, кто к ней сватается, она ставит условие: “Спрячься три раза где хочешь. Я буду искать тебя с помощью небесного зеркала. Если не найду – значит, суждено мне быть твоею. Ну, а если найду – прикажу отрубить голову и насадить на кол”.

– Должен и я попытать счастья, – сказал юноша и на другой день отправился к дочери алдара.

Та ему сказала:

– Спрячься три раза; если я тебя не найду – значит, суждено мне быть твоей. Если найду – тебе отрубят голову, один кол на заборе еще свободен (трудная задача, З; далее формулируется трижды, фактически решается с пятого раза).

Юноша согласился.

Пошел он на берег моря. Выплыл к нему осетр, спросил:

– Чем я могу помочь тебе?

– Спрячь меня в самом глубоком месте: дочь алдара будет искать меня, глядя в небесное зеркало. Если найдет – я пропал.

Осетр разинул рот, проглотил юношу и опустился на морское дно.

Дочь алдара взяла свое зеркало, стала искать юношу. Искала весь день до вечера, а когда садилось солнце, увидела его на дне моря.

Осетр вынес юношу обратно на берег, и пошел опечаленный юноша к дочери алдара.

– Ну что, нашла меня?

– Нашла, но завтра можешь спрятаться еще раз.

На другой день пошел юноша к орлу.

– Понадобилась мне твоя помощь, – сказал он. – Дочь алдара будет меня искать, глядя в небесное зеркало. Если найдет – я лишусь головы. Спрячь меня где-нибудь.

Орел унес его за семь гор и там спрятал под скалой.

Дочь алдара взяла небесное зеркало, стала поворачивать его в разные стороны, а потом и говорит:

– Смотрите-ка! Орел спрятал его под скалой за семью горами!

Принес орел юношу обратно к замку алдара.

– Я тебя нашла, – говорит девушка.

– Нашла, – согласился юноша.

– Что ж, спрячься еще завтра, но это в последний раз.

Пошел юноша звать волка:

– Где ты, волк? Ты обещал помочь мне, но никогда твоя помощь не будет мне так нужна, как сейчас!

Появился перед ним волк, спросил:

– Чем помочь тебе?

– Спрячь меня куда-нибудь подальше. Завтра меня будут искать, и если найдут – мне конец.

Волк унес его в далекий дремучий лес и спрятал под валежником.

Дочь алдара утром взяла небесное зеркало, стала искать юношу. Поискала на земле, поискала под землей – нигде юношу не видно. Посмотрела на черные скалы, на белые горы – и там его нет.

Солнце уже садится, вот-вот зайдет, и тут воскликнула дочь алдара:

– Нашла я его! Серый волк спрятал его в сером лесу под валежником.

Вытащил волк юношу из-под валежника и принес обратно.

– Ну что, нашла я тебя? – спрашивает девушка.

– Нашла, – отвечает юноша. – По уговору можешь меня казнить, но я прошу: позволь мне спрятаться еще раз.

– Человеку, который дружит с птицами, зверями и даже рыбами, я, конечно, позволю спрятаться еще раз!

Пошел юноша в поле, крикнул:

– Лиса! Если уж ты мне не поможешь – пропал я!

Появилась перед ним лиса.

– Что тебе нужно?

– Спрячь меня так, чтобы нельзя было найти.

– Пойдем к башне алдара. Там под стеной выроем яму, ты спрячешься в ней, я забросаю тебя землей и камнями, а сама превращусь в женщину, сяду сверху и буду прясть.

Так они и сделали.

Дочь алдара утром взяла зеркало, стала смотреть в разные стороны, осмотрела все четыре угла неба – нигде вдалеке юношу не увидела. Стала искать ближе – и видит: прямо под стеной ее башни яма, в ней спрятан юноша, а над ямой сидит женщина и прядет кудель.

Удивилась девушка – да и как ей было не удивляться! Сколько людей приходило к ней свататься, и ни у кого не было столько друзей, как у этого юноши.

А юноша, повесив голову, пришел в дом старой ведуньи и рассказал ей о своей беде.

– Гость мой, – сказала старуха, – давай сделаем так: пойди к дочери алдара, попроси, чтоб разрешила тебе еще одну попытку. Может, на этот раз тебе повезет.

Разрешила девушка юноше еще раз спрятаться.

Утром старуха-ведунья говорит гостю:

– Я хлестну тебя войлочной плетью, и ты превратишься в борзую собаку. Мы с тобой пойдем в башню алдара. Когда его дочь начнет искать тебя, станешь у нее за спиною. Станет она поворачивать зеркало – будь все время за ее спиной, чтобы зеркало тебя не поймало.

Взяла старуха войлочную плеть, хлестнула юношу, и превратился он в красивую борзую собаку. Пошла старуха с собакой в замок алдара. Алдарская дочь и ее служанки собаке обрадовались, стали ее гладить, а собака на служанок не смотрит, от алдарской дочери не отходит.

Вот взяла девушка небесное зеркало, стала в него смотреть. Как она с зеркалом повернется, так и собака за ее спиной ходит, прячется за нею от зеркала.

Смотрит девушка в зеркало – нигде юноши не видно.

Давно уж полдень минул, вот и солнце зашло – а девушка все ищет. Наконец, опустила она зеркало и говорит:

– Выходи, не нашла я тебя. Видно, суждено мне быть твоей (решение, P).

Тогда старая ведунья хлестнула собаку войлочной плетью – и превратилась собака обратно в юношу (героя узнают, У).

Алдар благословил дочь и молодого зятя (свадьба, герой только женится , но воцарения не происходит – С*), дал им золота и драгоценностей (Л4 – недостача ликвидируется в результате предыдущих действий), а ведунья подарила им свою войлочную плеть (Z1 – волшебное средство дается непосредственно). Юноша с молодой женой сел в самоходную колесницу и поехал домой (возвращение).

Родители его к тому времени сильно состарились (a5 – недостача). Юноша хлестнул их войлочной плетью, и стали они вновь молодыми (Л5, мгновенная ликвидация недостатка через волшебное средство).

И живут они, поживают по сей день”.

Таким образом, всю сказку можно записать в виде следующей формулы:

(1)

Формально данная сказка является многоходовой:

a5 ____________________Л4

a5___________Л5

В первом шаге формулируется недостача (бедность) и ликвидируется. Во втором шаге формулируется как недостача старость родителей и посредством волшебного средства (войлочной плетки) ликвидируется. Однако очевидно, что представленная в нынешнем виде сказка представляет собой объект более позднего искажения и морализации. Смысл этой морализации – защита интересов родителей. В таком свете герой оказывается функцией воплощения интересов родителей и de facto перестает быть героем как таковым, ибо сам по себе, отдельно от родителей, не несет смысловой нагрузки. Содержательное ядро сказки – выполнение героем трудного задания становится промежуточным звеном, служащим, в первую очередь, для материального обогащения. Необоснованно выглядит дарение герою ведуньей войлочной плетки: неограниченные возможности волшебного средства здесь сводятся лишь к тому, чтобы омолодить родителей. То же навязчивое морализаторство становится причиной искажения истинной недостачи, вынудившей героя уйти из дома. (Здесь же в тексте возможна интроверсия ситуации с покиданием отчего дома: так, в оригинальном варианте родители могли высылать сына из дома, так как не могли его прокормить; данное предположение есть лишь одно из возможных допущений.) С учетом приведенных возражений, оригинальная сказка могла соответствовать следующей формуле:

(2)

И тогда сказка становится одноходовой. Однако вернемся к этому позже.

Психологическая интерпретация

Для постижения внефабульного смысла данной сказки нам необходимо понять значение ключевых символов повествования, т.е. понять, что стоит за обозначающими: волк, орел, осетр, лиса, борзая, дочь алдара, Небесное зеркало, голод и др.

Несомненно, голод в контексте данной сказки представляет собой не острую физиологическую потребность в пище, а стремление к восполнению некой неполноты: социальной, личностной, духовной. В таком свете, уход из дома свидетельствует о психологической дифференциации героя от родителей вследствие невозможности “удовлетворения голода” за их счет: герой перерос детско-родительские отношения. Первым объектом, способным унять голод героя становится волк. Затем орел, лиса и осетр. Очевидно, что данная последовательность неслучайна. Общие характеристики волка: активность (волка ноги кормят), агрессия, смелость, выносливость. Перечисленные характеристики – атрибуты успешного выживания в социуме. Недаром волк обитает в лесу, тогда как лес – универсальный проективный символ взрослой жизни. Практически во всех сказках высылка повзрослевшего героя/героини из дома осуществляется в лес. Таким образом, волк в данной сказке является символом социальной жизни и социального преуспевания. Косвенно положение это подтверждает описание того, как герой обездвиживает животное: он наставляет на живот волка палку, т.е. фаллический символ, указывающий на родовую связь с ним (достаточно вспомнить положение, согласно которому, осетины ведут свое происхождение от волка).

Встреченные далее орел традиционно несет на себе смысловую нагрузку, соответствующую гордости и славе, лиса – представляет хитрость и колдовство, осетр – ученость (знания). Каждому из персонажей герой возвращает то, без чего существование их невозможно, или вызволяет из ситуации, несовместимой с той характеристикой, которую персонажи олицетворяют. Задыхающегося на берегу осетра герой кидает в море, возвращая глубину (здесь глубина – необходимая характеристика знания). Орла герой освобождает из унизительного положения, когда тот не может взлететь (гордость – высота). Лису герой освобождает из капкана (здесь хитрость сама попадает в капкан).

Заметим, что каждому из персонажей герой не дает погибнуть, чем оставляет себе право воспользоваться каждым. При этом герой сохраняет чувство голода вплоть до посещения дома ведуньи. Ведунья предлагает герою цель – добиться дочери алдара, и эта цель, несомненно, становится делом жизни героя (в противном случае его сажают на кол). Разумно предположить, что кол здесь символизирует обреченность на неподвижность, конечную определенность. В буквальном значении условия, предъявляемые дочерью алдара, были бы несоразмерны.

Примечательно, каким образом лиса пытается помочь герою избежать ужасной участи. Она не уводит героя за тридевять земель, а роет яму прямо под стенами башни дочери алдара (хитрость), засыпает в ней героя камнями, сама садится сверху в образе женщины (оборотничество, колдовство) и прядет кудель. Данный образ представляет собой любопытное воспроизведение дородового состояния героя, когда земляная яма – чрево матери (мать сыра-земля), а пряжа в руках лисы-женщины – символ времени. Лиса не прибегает к пространственным перемещений героя, в отличие от предыдущих помощников. Ими уже исчерпаны все возможности перемещения в вещном мире. Дочь алдара по этому поводу говорит: “Человеку, который дружит с птицами, зверями и даже рыбами, я, конечно, позволю спрятаться еще раз”! Несомненно, перечисление “звери, рыбы, птицы” соответствует трехмерному измерению: волку соответствует плоскость, орел и осетр вносят в двумерное пространство волка трехмерность – дают высоту и глубину. Поэтому помощь лисы – это выход за пределы трехмерного пространство, игра со временем, возвращение героя в прошлое – его эмбриональное состояние.

Данные утверждения ни в коем случае не исключают приписываемую ранее сказочным помощникам символическую нагрузку (колдовство, гордость и проч.), так как любой сказочный символ сверхдетерминирован – именно так З. Фрейд определил практически неограниченную смысловую наполненность символов сновидений” [32:76].

Но, как мы видим, и услуга лисы оказывается неудачной. Дочь алдара находит героя, как и ранее, при помощи Небесного зеркала. Если с использованием в качестве средства обнаружения зеркала не может возникнуть трудности при трактовке: зеркало – всегда выход в потусторонний мир, и дочь алдара ищет и находит героя через бестелесный мир, то смысл определение зеркала как небесного не столь очевиден. Предполагаем, что небесность здесь является приложением к зеркалу атрибута вездесущности (как небо), что, собственно и соответствует функции отыскивания героя.

Однако возникает правомерный вопрос: что обозначает нахождение героя дочерью алдара? Если принять символические нагрузки волшебных помощников, то получается, что ни погружение в социум, ни обретение славы и учености не помогают герою укрыться от алдарской дочери. Более того, не меняет дела даже колдовство. Значит, герой отыскивается по некоему признаку, представляющему сущностную неизменность героя. В наказание за неумение спрятаться герой должен быть подвергнут казне – смерти на колу. Возникает параллель: неизменность героя, по которой он и отыскивается, иллюстрируется характером самой казни, символизирующей именно “неподвижность, конечную определенность”, приколотость. Примечательно, что ускользнуть от взгляда алдарской дочери герою удается, только претерпев качественное изменение (он превращен в борзую). Ни в одной из предыдущих четырех попыток сам герой не претерпевал метаморфоз. Возможно, ни обретение славы, силы, знаний и даже способности к колдовству не меняли его личность…

Но для чего герой претерпевает такие испытания, которые в подлинном воплощении потребовали бы, наверняка, всей жизни (если только ни нескольких)? Неужели только ради акта бракосочетания? Полагаем, что стремление героя к алдарской дочери есть ни что иное, как стремление к обретению целостности, к единению мужского и женского начала в рамках одной личности, иначе, это обретение того, что К.Г. Юнг определил как Аниму в личности мужчины. Неслучайно, что дочь алдара не находит героя, когда тот в виде борзой находится у нее за спиной, фактически становясь ее тенью, ее бессознательной (животной) составляющей. И насколько остроумно обыгрывается в этом фрагменте “сверхдетерминированный” символ – зеркало! Дочь алдара не видит в нем именно себя.

Эта сказка вызывает много вопросов, а ее интерпретация – множество сомнений... Например, добился бы герой своего, преврати его ведунья сразу в борзую, или подобная услуга со стороны ведуньи была возможна лишь после того, как герой постиг земное и даже вышел за рамки земного? Судя по тому, что ведунья по определенью – ведает обо всем и, более того, герой остановился в ее доме, она не могла не быть проинформирована о предыдущих попытках героя.

Данные положения психологической интерпретации хорошо согласуются с определениями функциональных элементов, выведенных морфологическим анализом, а во многом напрямую исходят из них. Например, элемент В3 – “герой отпускается из дома” – В.Я. Пропп комментирует допущением о том, что “иногда герой не сообщает своих подлинных целей” [3: 34]. Психологическая интерпретация подтверждает, что анонсируемая цель “заработать и тем спасти вас от бедности” не соответствует раскрываемой в дальнейшем мотивировке героя. Герой не собирается работать, он играет с судьбой, пробует себя в опасном испытании, цель которой – обрести собственную цельность. Определение условий женитьбы на дочери алдара как возможности оперирования человека в трехмерном пространстве подтверждает верность оценки трех первых попыток героя как одного испытания трудным заданием. Каждое трудное задание характеризуется повышением уровнем сложности при его выполнении. Потому мы справедливо имеем сумму трех трудных заданий

 -, а не пяти.

Психологическая интерпретация подтверждает вывод о несостоятельности формулы (1) в пользу формулы (2). Элементы в формуле (1) не являются логическим продолжением повествования об обретении личностной целостности.

В ряде случаев знание закономерностей построения волшебной сказки способны явно уберечь интерпретатора от возможных ложных ходов. Так, правило о том, что “...если за решением задачи следует получение волшебного средства, то мы имеем испытание дарителя (Д). Если следует добыча невесты и брак, мы имеем трудную задачу” [3:57] указывает на то, что дочь алдара при всей кровожадности не является противником героя, а ведунья – функционально равноценна осетру, орлу и проч.

Следует заметить, что данная работа не содержит в себе задачи выявления совместимости психологической интерпретации волшебной сказки и ее морфологического анализа. Такая работа была проделана автором ранее [1]. Методически в рамках исследования данной сказки представляется невозможным проведение независимого структурного и психологического анализов текста в силу того, что проводятся они одним человеком, и, соответственно, психологическая интерпретация уже обусловлена – вольно или невольно – данными морфологического разложения сказки.

Опираясь на морфологического анализ и приведенную психологическую интерпретацию сказки “Волшебное зеркало”, хотелось бы выделить следующие положения:

Морфологический анализ волшебной сказки не обеспечивает вскрытие внефабульного содержания текста;

Содержательное наполнение функциональных элементов волшебной сказки может быть обеспечено психоаналитической (аналитической) интерпретацией текста;

Структурированность волшебной сказки ограничивает произвол интерпретатора: приводимые интерпретации героев, их мотивов и действий не должны противоречить характеристикам функциональных элементов сказки;

Совмещенный морфологический и психоаналитический (аналитический) анализ волшебной сказки как метод сочетает в себе ряд достоинств номотетического и достоинства идеографического подходов, т.е. способствует глубокому вхождению в содержание сказочного текста при лимитированной функциональными рамками структурных элементов субъективности исследователя.

Относительно анализируемой сказки мы можем сделать следующие выводы:

- Доступный на сегодняшний день вариант сказки “Небесное зеркало” является искаженным. Непонимание значения сказки сказителями обернулось дополнительными несовместимыми добавлениями, адаптирующими героя к гораздо более поздним нормам социальной морали и, возможно, к личным проекциям сказителей.

- Данная сказка закодировано несет в себе некий алгоритм становления и развития личности, определяемый свойствами и структурой мифологического мышления наших предков.