Почему монархист обругал белых и вернулся к большевикам?

Да, бывало и такое. Перед нами человек, проживший крайне увлекательную и долгую жизнь. Николай Васильевич Краинский был директором психиатрических больниц, боролся с эпидемиями, безвозмездно помогал увечным воинам Первой мировой.

Сперва поддерживал белое движение, потом разочаровался в нем. Долгие годы в эмиграции считал себя монархистом, называл Николая II «благороднейшим монархом».

                             Николай Васильевич Краинский (1869 — 1951).

Ну а после Великой Отечественной войны Н. В. Краинский... возвращается в сталинский Советский Союз.

«В августе 1945 года Краинский подает ходатайство о получении советского гражданства, а в сентябре 1945 года пишет письмо И. В. Сталину с просьбой разрешить возвратиться на Родину и предоставить ему возможность закончить свой научный труд. Такое разрешение было «благосклонно дано» 1 февраля 1947 года...» (с) Н. В. Краинский. Психофильм русской революции. / Ответственный редактор О. А. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2016.

И вот, Н. В. Краинский стал уже советским профессором (судя по всему, реально был талантливый врач и психиатр). Короче, судьба у человека очень любопытная, хотя сейчас немного не о том.

Дело в том, что будущий «возвращенец» критиковал белое движение с «правых» позиций, так сказать, монархически-реставрационных. И он такой был не один.

В годы Гражданской немалая часть монархистов оказалась на службе у немцев. Западная добровольческая армия — прокси-войско, во многом состоявшее из «немецких добровольцев», попыталось даже прибалтику захватить.

По мнению Н. В. Краинского, Гражданская война представляла из себя «борьбу разных революционеров» — большевистских, эсеровских, кадетских, военно-вождистских.

Николай Васильевич последовательно ругал белогвардейский «вождизм», как несвойственный российской истории. Много талантливых и не очень полководцев, но не было единого лидера.

Позиция Н. В. Краинского заключалась в том, что «непредрешение» являлось ошибкой и отталкивало от себя многих, так как не было ясно, за что идет борьба. Тогда как немалая часть «контрреволюционного офицерства» в белых «низах» была настроена как раз имперски-монархически.

«Обследуя борьбу сил в период белого движения, мы видим очень сложное соотношение.

Если принять во внимание идеологию, программы вождей, то вся междоусобная война представляется борьбой не за восстановление старой, исторической и монархической России, а борьбою двух революций: февральской (кадетско-социалистической) и октябрьской большевистской.

Но в том-то и проблема, что факт Февральской революции был принят подавляющим большинством активного населения, включая важнейшие институты — армию, церковь, бюрократию и т.д.

Между тем огромная масса бойцов состоящих из офицеров и процентно малого количества солдат и казаков, отдавало свою жизнь за спасение России старой, исторической, не «новой», неизвестной, к созданию которой стремились обе революции...» (с) Н. В. Краинский. Лицо Добровольческой армии.

Здесь, впрочем, Н. В. Краинский очень даже зря объединяет кадетов и «альтернативных социалистов» в «одну компанию» — поладить они в итоге так и не смогли, будущую Россию видели по-разному.

По факту, Н. В. Краинский полагал, что все должны были пойти «сражаться за старую Россию». Проблема в том, что этого хотели даже в офицерской среде далеко не все. А настроения солдат и казаков сам профессор описал доходчиво: «процентно малое количество».

По монархии тосковало явно не большинство, что лидеры белого движения отлично понимали. И выдвижение монархического лозунга может и привлекло бы некоторых монархистов, но явно оттолкнуло бы многих других антибольшевиков.

Поздние попытки Унгерна и Дитерихса поднять монархическое знамя на востоке — провалились полностью.

Н. В. Краинский представлял собой довольно типичный портрет «не смирившегося с переменами в массовом сознании». И здесь мы можем понять, отчего же этот монархист добровольно поехал в СССР.

По сути, Николай Васильевич сравнивал лидеров белого дела с атаманами времен Смуты:

«В Добровольческой армии он организует «цветные войска» и внушает им, что «царь им не кумир». У Корнилова нет здорового государственного инстинкта...

В отражениях своих в моем психофильме фигура Корнилова проходит в отрицательных тонах, напоминая казачьего атамана Заруцкого в фильме 1612 года...» (с) Н. В. Краинский. Лицо Добровольческой армии.

Вот это очень любопытно: Л. Г. Корнилова как «красного генерала» изображали и многие другие монархисты.

Тем не менее, за Корниловым хоть какие-то люди шли (те самые «корниловцы», которым «царь не кумир»), тогда как разнообразные монархисты не сумели создать какой-то значимой монархической вооруженной силы.

При этом, какой-то общепринятой кандидатуры для роли «нового царя» в пору Гражданской также не имелось. На этом вопросе спотыкались и самые последовательные монархисты. А белое движение во многом происходило из «поднявшихся» в годы Первой мировой или даже в 1917 году людей. Которые далеко не всегда тоже как-то рефлексировали по старине.

Что многое говорит об их организационных талантах и о «популярности» монархии в России периода Гражданской войны.

Между тем, успехи сталинского СССР, победа над Германией и Японией, взятие Берлина, возвращение погон и появление Орденов Суворова и Кутузова, восприятие некоторыми консерваторами И. В. Сталина как «красного монарха» (иные и сейчас его таким видят), — всё это могло привести бывшего участника белого движения и, по сути, ярого монархиста на протяжении всей жизни к решению — отправиться в СССР.

Если проще: Н. В. Краинский не увидел в белых «державности», но мог усмотреть её в уже более позднем «сталинском» варианте СССР...

С вами вел беседу Темный историк.

Тёмный историк