Л.Дегрелль о I Мировой войне.

В былые времена наши люди называли ту войну Германской. Но Германия не хотела войны. Кайзер Вильгельм II в июле 1914 года слал австрийскому императору Францу Иосифу телеграммы с просьбами начать переговоры с Россией. Такие же телеграммы он стал и царю Николаю II : «Я применяю всё своё влияние на австрийцев, чтобы побудить их к поискам некой основы для соглашения с Вами без каких-либо оговорок».




***

Леон Дегрелль. «ГИТЛЕР : РОЖДЁННЫЙ В ВЕРСАЛЕ».

Из главы 3 Немецкая динамо-машина

К 1914 году Германия достигла экономического превосходства на континенте без единого выстрела. Как французский историк Лависс отметил в речи, произнесённой в Сорбонне в апреле 1917-го, обращаясь к годам между 1871-м и 1914-м: "Никогда в истории мы не были свидетелями столь грандиозного роста в объёме производства и благосостояния ни в одной другой стране в столь короткое время". (Разве что в России - прим. перев.)

С 1870-го население Германии выросло на пятнадцать миллионов человек, в то время, как в Англии осталось тем же, а во Франции - даже деградировало. Немцам больше не приходилось эмигрировать, так как стремительно растущее производство обеспечивало работой всех. Добыча угля за период с 1910-го по 1913-й удвоилась, достигнув за год объёма десяти миллиардов марок.
 Её товары путешествовали на немецких судах в столь отдалённые регионы, как Китай и обе Америки - её торговый флот вошёл в эру своего расцвета, и флаги империи развевались над семью морями.

Немецкая экспансия была ещё более впечатляющей оттого, что осуществлялась в течение нескольких десятилетий без каких-либо военных завоеваний - необыкновенно мирная в отличие от кровавого роста таких империалистических держав, как Британия и Франция, не говоря об Америке, урвавшей часть своей территории у Мексики.
 Качество немецкой продукции и эффективность немецких торговых предприятий вызывали зависть и боязнь, особенно среди заправил британского империализма. Известный французский историк Пьер Ренувен свидетельствовал:

С 1900 года Германия добилась заметных успехов. Благодаря инициативе коммивояжеров, старающихся быть в курсе самых свежих потребностей своих покупателей и соответствовать их вкусам, а также простоте условий, которые экспортёры предлагали своим покупателям, немецкая торговля проявляет тенденции перехвата инициативы в Голландии у британской, когда Роттердам становится фактически придатком Рейнланда; в Бельгии, где часть бизнеса Антверпена находится в руках 40 000 немцев; в Италии, покупающей металлургическую и химическую продукции в Германии; в России, где немцы используют преимущества близости и лучшего знания страны, и даже в Сербии. Степень превосходства британской торговли на рынках Франции, Испании и Оттоманской империи постоянно снижается.

Английских производителей и экспортёров раздражало всё, исходящее от этих немецких торговцев, которые вытесняли их с рынков. Экономическое соперничество портило атмосферу общественного мнения, что не могло не оказывать влияния на политические отношения (La crise européenne, p. 142)

До сих пор моря были в течение двух веков фактически частным владением Британской империи, а мировая торговля в течение девятнадцатого столетия - британской монополией. И Франция, и Испания, упорно боролись за разделение толики британского превосходства. Испанский Филипп II и французский Наполеон наблюдали, как их мечты идут ко дну вместе с их флотами, потопленными Королевским. 
 Вильгельм II, отважившийся построить торговый флот, способный обслужить 70 процентов потребностей заморской торговли Германии, вызвал гнев надменной монополии, противостоять которой двадцать лет спустя не решился даже Гитлер. Королева Англии выразила мнение истэблишмента, посетовав, что "Вильгельм II разыгрывает карту Карла Великого".

Но, по большей части, британская элита не особо предавалась дурным предчувствиям из-за роста промышленности и флота Германии. Немцы же, в свою очередь, лелеяли надежду на то, что им удастся обставить дела путём некого джентльменского соглашения.
 Однако, реакция британцев не особо обнадёживала, особенно в области колониальной экспансии Германии и перекачиванию туда части своего растущего населения. Каждая такая попытка встречала ревнивое сопротивление Великобритании. Такие маленькие соседи Германии, как Бельгия или Голландия, располагали огромными империями в шестьдесят и восемьдесят раз превышающими площади их метрополий; однако, в течение долгого времени они считались верными сателлитами Британии. Германия же была сильным соперником [*].

Возможность эффективной конкуренции с растущей немецкой экономикой требовала, чтобы Соединённое Королевство производило столь же качественную и дешёвую продукцию, как в Рейхе, что для британцев было неприемлемо. Неспособные к этому, они почувствовали угрозу.
 Одинокие, заносчивые и бесцеремонные, британцы озаботились поиском союзников против немецкой "угрозы". В 1904-м Британия начала сближение со своим исконным врагом - Францией, когда две их нации заключили "Сердечное Согласие", которое на деле всегда оставалось "сердечным разногласием". Тем не менее, тот факт, что задумчивый Джон Булль и ветреная Марианн закружились в танце, означил поворотный пункт истории. Для британского истэблишмента потребуется двойной кошмар в виде неудачных мировых войн, чтобы признать факт того, что её мировая монополия наконец завершилась, а на смену ей пришёл тревожный кондоминиум Соединённых Штатов Америки и Советского Союза.

_________________________________________________________

Кайзер Вильгельм II , при котором Германия стала процветающим государством с самым высоким в Европе экономическим и (наряду с Россией ) демографическим ростом , ещё в 1905 году пытался заручиться дружбой с Российской империей и даже заключил 11 (24) июля Бьёркский договор.

###

Инициатором подписания договора была Германия, пытавшаяся создать блок государств против Англии. Отношения России с Англией в это время были враждебными, и Николай II лично был склонен к дружественному союзу с Германией против Англии, чтобы после вступления русско-германского договора в силу побудить Францию примкнуть к союзу. Поэтому во время свидания с Вильгельмом II у острова Бьёрке на яхте он подписал текст договора, не поставив в известность министра иностранных дел Ламздорфа, а приказал подписать договор присутствовавшего на яхте морского министра Бирилева. Но договор в Бьёрке противоречил обязательствам России по франко-русскому союзу, и когда царь дал договор Ламздорфу, то последний вместе с председателем Совета министров С. Ю. Витте убедили царя послать Вильгельму II мягкий отказ, сославшись на формальные обязательства по отношению к Франции. Договор был фактически аннулирован письмом Николая II Вильгельму II от 13(26) ноября 1905 г.

Договор был подписан при личной встрече Вильгельма II c Николаем II на борту царской яхты у острова Бьёрке около Выборга. Российский император, видимо, полагал его направленным против Великобритании, однако договор в первую очередь грозил ухудшением русско-французских отношений, хотя формально и не противоречил союзу с Францией. Кроме того, что в России доминировала установка на стратегический союз с Францией, Россия в этот момент остро нуждалась во французских займах. Поэтому инициатива Николая II встретила ожесточенное сопротивление российских правительства и МИДа. В.Н.Ламздорф и С.Ю.Витте сумели убедить императора в необходимости расторгнуть соглашение, и российская сторона, основываясь на IV статье, поставила условие присоединения Франции к договору необходимым для его вступления в силу. Это условие было заведомо невыполнимым, и Бьёркский договор оказался дезавуирован.

Их величества императоры всероссийский и германский, в целях обеспечения мира в Европе, установили нижеследующие статьи оборонительного союза:

Русско-Германский союзный договор 11 (24) июля 1905 г., Бьёрке

СТАТЬЯ I

В случае, если одна из двух империй подвергнется нападению со стороны одной из европейских держав, союзница ее придет ей на помощь в Европе всеми своими сухопутными и морскими силами.

СТАТЬЯ II

Высокие договаривающиеся стороны обязуются не заключать отдельно мира ни с одним из общих противников.

СТАТЬЯ III

Настоящий договор войдет в силу тотчас по заключении мира между Россией и Японией и останется в силе до тех пор, пока не будет денонсирован за год вперед.

СТАТЬЯ IV

Император всероссийский, после вступления в силу этого договора, предпримет необходимые шаги к тому, чтобы ознакомить Францию с этим договором и побудить ее присоединиться к нему в качестве союзницы.

Подписи

ВИЛЬГЕЛЬМ

НИКОЛАЙ

ФОН ЧИРШКИ-БЁГЕНДОРФ

А.БИРИЛЕВ

--------------------------------------------------

Выверено по изданию: Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., Гос.изд-во полит.литературы, 1952.

Материал публикуется в рамках "зеркала" проекта истфака МГУ - Сайт истфака МГУ http://www.hist.msu.ru/ER/

Из исторического словаря:

Бьёркский договор 1905 г. (секретный) — русско-германский союзный договор, подписанный по инициативе Германии во время свидания кайзера Вильгельма II и царя Николая II 11 (24) июля в Бьёрке, близ Выборга, на борту царской яхты «Полярная звезда».

Обеспокоенный растущей международной изоляцией Германии, обострением отношений с Францией и Великобританией, а также стремясь разрушить Русско-французский союз 1891—1893 гг., кайзер предложил царю заключить новое соглашение. Николай II, напуганный неудачами в Русско-японской войне 1904—1905 гг. и недовольный позицией Англии, которая поддерживала Японию (см. Англо-японский союз), согласился подписать документ, подготовленный Б. Бюловым. Царь вызвал морского министра, адмирала А. А. Бирилева, сопровождавшего его в этой поездке, и, закрыв текст договора ладонью, вынудил того поставить свою визу на документе не читая. Таким образом, согласно законам Российской империи царская подпись была контрассигнована (подтверждена) министром.

Договор предусматривал взаимную помощь России и Германии в случае нападения какой-либо другой европейской державы. Обе стороны обязывались «не заключать сепаратного мира ни с одним из общих противников».

Германский кайзер надеялся, что Франция, побоявшись изоляции, присоединится к договору и тем самым образуется тройственный русско-германо- французский союз против Англии. Однако Франция категорически отказалась от союза с Германией, заявив, что ей достаточно союза с Россией.

Для России условия договора были невыгодны, так как в случае войны с Англией основные военные действия развернулись бы в Азии, где Германия не обязывалась оказывать помощь России.

Председатель Комитета министров С. Ю. Витте, министр иностранных дел В. Н. Ламздорф и великий князь Николай Николаевич сумели убедить царя, что договор необходимо ликвидировать. В письме Вильгельму от 13 (26) ноября 1905 г. Николай сообщил ему, что договор может вступить в силу только после дополнительных консультаций с Францией. По сути, это был вежливый, дипломатический отказ от союза. Договор формально не был расторгнут, но фактически не вступил в силу.

Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 64-65.

См. Хельмут Мольтке о Бьёркской встрече. 26 июля 1905 г. :   http://www.doc20vek.ru/node/22...

Источник : http://doc20vek.ru/node/1404

_______________________________________________________

Из главы 6 Удалённые заговорщики

Любой изучающий историю периода начала Первой мировой войны обнаруживает себя тонущим в потоке лжи и уклончивых оборотов. Нет нужды говорить о том, что десятки миллионов наивных граждан были сбиты с толку.

Десятки миллионов всё ещё продолжают верить в официальные фальшивки, спустя многие десятилетия после их разоблачения. Но некоторые из самых вопиющих обманов остались почти незамеченными благодаря неудивительной заинтересованности крупных политиков и придворных историков, сделавших историю орудием государства с целью овладения массами, лишения их мозгов, приведения в коллективную истерию, а затем уничтожения любой возможности того, что в спокойные времена они узнают о своих ошибках и усомнятся в правдивости правящей элиты.
 Мы узнаем то, как была искажена история с мобилизацией разных национальных армий и, в частности, о том, как лидеры Франции и России фальсифицировали данные по мобилизации Австрии и России, которая толкнула восемь миллионов человек в объятия смерти...

Из главы 10 Убийственные документы

Дискуссии в Ст. Петербурге, которые вёл Пуанкаре с российскими министрами и генералами, были много большим, чем просто увещевания и пышные панегирики. Они были длительными, детальными и специфичными. Русские искали санкции для осуществления своего стремления к продвижению к Константинополю - для соединения с их продвижением через Кавказ в Армению. Кроме этого, им нужен был Иерусалим и Суэцкий Канал. 
 Французы будут считаться с этими их целями, но до 1917-го - до срока, когда через неделю пал царизм.. В июле же -1914-го у французских лидеров были другие планы по применению русской армии. Хотя Пуанкаре и не возражал против российских замыслов об экспансии на юг прямо, он настаивал на том, чтобы главный удар русских был направлен против германцев в Восточной Пруссии, чтобы связать большую часть германской армии далеко от территории Франции.

Однако, у Сазонова и Великого князи Николая было другое мнение. Для них миссия Франции состояла в том, чтобы измотать германцев на Западном фронте так, чтобы у России были развязаны руки на юге и на востоке. Каждая сторона пыталась скрыть эгоизм собственных замыслов и старалась соблазнить другую посредством жестов великодушия, чтобы подчинить её своей воле. 
 Ни одна сторона при этом иллюзий не питала. В то же время русские были заняты консультированием сербов относительно их действий с началом войны. К 24 июля Сазонов подготовил несколько предложений для посла в Сербии, которые незамедлительно были переданы по телеграфу в Белград.

Одной из рекомендаций была немедленная эвакуация сербской столицы. Двадцать лет спустя зять Пашича опубликовал протокол этой телеграммы: 


Председателю Совета, Белград, Пашичу. Чрезвычайно срочно. Секретно. Итоговое заседание Совета Министров прошло сегодня, в 3 часа, под председательством царя, в Красном Селе. Сазонов поручил мне проинформировать Вас о приказе к общей мобилизации проводимой как было согласовано в военных округах Одессы Киева Казани Москвы вместе с мобилизацией флотов Балтики и Чёрного моря. Точка. Приказ отослан в другие округа для подготовки к общей мобилизации. Точка. Сазонов подтверждает концентрацию сибирских дивизий под Москвой Казанью. Точка. Все военные школы выпустили офицеров все офицеры отозваны из отпусков. Точка. Сазонов попросил меня составить ответный ультиматум в самых примирительных оборотах но категорически отвергающий все пункты особенно шестой [требовавший создания совместной следственной комиссии] вредящие нашему престижу. Точка. Царь желает немедленной мобилизации но если Австрия начнёт военные действия мы должны отойти чтобы сохранить наши вооружённые силы нетронутыми и ждать развития событий. Точка. 
 Сазонов будет совещаться с Палеологом и Бьюкененом, чтобы определить основу общих действий и снабжения нас оружием. Точка. У России и Франции отношение с сербо-австрийскому конфликту не как к локальному, а как к большому европейскому вопросу, решить который можно только силой. Точка. Компетентные круги проявляют огромное недовольство Австрией. Точка. Пароль война. Точка. Вся русская нация жаждет войны огромная овация перед дипмиссией. Точка. На телеграмму принца-регента царь ответит лично. Точка. Спалажкович.

(Порядковый номер телеграммы:196/8; дата: 24 июля 1914;
Для справок: Дипломатические архивы Сербии, Президентский Совет, подписи: Pacu/Pashich; ящик 19, папка 11/B, инфолио 7 "Петербург", 2-15 июля и 18-31 июля 1914)

Эта телеграмма была сверена с двумя разными источниками. Копии были отправлены в Париж, а также в сербскую дипмиссию в Лондоне. Там второй секретарь миссии - Петрович, в чьи функции входила расшифровка сообщений, тайком сделал её копию. Петрович преследовался агентами секретных служб Сербии, пока не совершил самоубийство, но успел вручить документы на хранение третьей стороне. Двадцать лет спустя в Лондоне было сделано факсимиле копии Петровича (Чёрная рука над Европой).
 Так как сербские архивы никогда не публиковались в оформленном виде, как французская "Жёлтая Книга" (а также различные коллекции, изданные воевавшими сторонами во время и после войны), ни Сербией, ни её наследником - правительством Югославии, аутентификация документов, опубликованных Стефановичем, Петровичем и другими, была сложной.

Тот факт, что ведущими функционерами сербского МИД была опубликована тщательно индексированная большая коллекция, не позволяет просто так игрорировать остальные документы, что пытаются делать некоторые авторы. В 1930-х во Франции работы, которые опирались на сербские документы, были оперативно изъяты из обращения - мера, которая остаётся в силе и сегодня.

Например, "Les Coupables" ("Виновные") Генри Поцци, опубликованная в 1938-м, стала бестселлером, а затем исчезла практически бесследно. Её копий нет даже в Национальной Библиотеке в Париже, ни в парижской Библиотеке Политической Науки, где критическому изучению потенциально ценных документов зарубежной политики отдаётся несомненный приоритет.
 Довольно интересно, что когда они начали появляться во Франции, пресса обходила их молчанием. Им уделяли некоторое внимание лишь "Parisian weekly", "Je suis partout" и очень важный ежедневник "L’Action francaise". Андре Тардю, царь для прессы, балканский интриган, который, согласно сербским документам, был сильно замешан, обеспечил нетипично молчаливую реакцию на их статьи...

Глава 11 Царь сдаётся

Лишь 26 июля 1914-го смутные слухи о решении царя о мобилизации миллионов солдат донесли эхо марширующих в Ст. Петербурге войск до Берлина. Бетман-Гольвег сразу проинформировал о своей осведомлённости британское посольство. Два дня спустя ситуация в Вене ещё более ухудшилась из-за задержки прибытия умиротворяющих писем от Вильгельма II и сэра Эдварда Грея. 
 Двойная монархия выхватила свой меч из ножен вместе с объявлением войны, которое трезвые головы сочли скорее риторическим: было похоже, что случится не более, чем отправка вниз по Дунаю нескольких старых посудин для того, чтобы выпустить несколько снарядов по Белграду, уже оставленному сербским правительством по приказу их царских хозяев. Если бы австрийское правительство воспринимало ситуацию всерьёз, то двух недель, требуемых для мобилизации австрийской армии, с лихвой хватило бы для мобилизации.

У российских панславистов, естественно, не было намерений наблюдать, как на Балканах рушатся их тщательно составленные планы. Возможность того, что интервенция, проведённая трезвыми головами в последний момент, может расстроить их планы, наполняла их гневом и яростью. 
 28 июля Сазонов обратился к царю Николаю и добился выхода двух указов, которые он немедленно направил генералу Янушкевичу. Первый был о мобилизации четырёх военных округов - Московского, Киевского, Одесского и Казанского, которая уже началась 24 июля 1914-го, а также приведение в готовность Генерального Штаба. Теперь на это была санкция российского самодержца.

Второй декрет содержал приказ о всеобщей мобилизации, которая следовала, как мы показали, согласно планам Генерального Штаба о частичной мобилизации. Царь, плохо информированный о военной стратегии своих генералов, как и о многих делах в своём государстве, не был об этом осведомлён. 
 Его заманили в ловушку, из которой ему так и не удалось выбраться — ловушку, приведшую к убийству его семьи и вычёркиванию династии Романовых из истории России. И в Париже, и в Ст.Петербурге все знали о том, что мобилизация означает войну. Это было понятно с первого дня франко-русского альянса 1894-го.

Утверждения главных актёров этой драмы сие подтверждают. Генерал Обручев, начальник российского штаба того времени, сказал: "За нашей мобилизаций немедленно должны были следовать военные действия". Мнение царя (в то время Александра III-го) аналогично: "Именно так я это и понимаю". Генерал Буадефр, представлявший Францию на переговорах, был столь же однозначен: "Мобилизация означает объявление войны".
 Рене Герен, великий французский интеллектуал и патриот, соавтор Пуанкаре по "Les Responsabilités de la Guerre", писал: "Если мой явный враг направляет на меня револьвер и я знаю, что он -- хороший стрелок, я должен считать, что он хочет убить меня, что он собирается меня убить. Должен ля я ждать, пока он выстрелит, чтобы убедиться в его намерениях?"

28 июля 1914-го царская империя расчехлила свои орудия. Генерал Доброровский, командовавший российской мобилизацией, был относительно этого вполне однозначен. В меру своей осведомленности он считал, что развитие событий после выхода приказа о мобилизаций будет "автоматическим и бесповоротным". "Меня призвали поджечь мировую поленницу" - не моргнув глазом, скажет он. 
 Царь, после того, как позволил своему министру -- Сазонову, выдавить из него два приказа о мобилизации, пробормотал: "подумайте о тысячах и тысячах людей, которых придётся отправить на верную смерть". Он явно недооценивал предстоящую бойню.

В Берлине Кайзер Вильгельм стойко держался, даже когда события приблизились к катастрофическим, всё ещё отказываясь считать войну неизбежной. Не имея более возможности встретиться с Николаем, которого он вполне мог переубедить, как он делал это раньше, ему оставалось прибегать лишь к телеграфу. 
 Царь был теперь фактически узником своих генералов и министров. Позади них стоял, подстёгивая их, французский посол Палеолог, подстрекаемый Пуанкаре. Немецкие лидеры тщетно пытались расшевелить российского и австрийского императоров. Вильгельм бомбардировал австрийца Франца Иосифа телеграммами, умоляющими его к переговорам с российскими властями. Кайзер слал аналогичные призывы и царю.

Канцлер Бетман-Гольвег тратил все свои запасы угроз и увещеваний на то, чтобы убедить своего визави в правительстве Австро-Венгрии - Берхтольда, принять предложение Англии о временной оккупации Австрией Белграда, так как Великие Державы загнали ситуацию в тупик.
 Он позвонил своему послу, графу Ширинскому: "Мы, конечно, полностью готовы к исполнению нашего союзнического долга, но должны отказать Вене во втягивании нас в мировой пожар, не спросив нашего мнения. Я прошу Вас поговорить с графом Берхтольдом немедленно и чрезвычайно убедительно".

Шестнадцать лет спустя Пуанкаре признает, что Берхтольд ответил на это утвердительно и что он был готов отказаться от компенсации: когда при получении от него инструкций Ширинский спросил его, Берхтольд показал готовность к заявлению, что у Австрии нет территориальных претензий". (Poincaré, Les Responsabilités de la Guerre, p. 167)

Послание от Вильгельма II , дошедшее в то время до Николая II-го, было столь же экспрессивным: "Я применяю всё своё влияние на австрийцев, чтобы побудить их к поискам некой основы для соглашения с Вами без каких-либо оговорок". Даже в отсутствие Вильгельма его мольбы произвели на царя сильное впечатление. Николай был настолько взволнован, что покинул свои апартаменты и спустился в передний зал, где находился единственный во дворце телефон. 
 Приблизив микрофон к губам, он приказал начальнику Генерального Штаба, генералу Янушкевичу, немедленно отменить приказ на всеобщую мобилизацию, оставив действительным лишь приказ о частичной мобилизации. Янушкевич при поддержке Сухомлинова, министра обороны, осмелился на ответный звонок царю. По их словам, "региональная" мобилизация приведёт армию к беспорядку и сделает невозможной всеобщую - единственную мобилизацию, которая имеет смысл в данных обстоятельствах.


Изменение настроя царя было столь невыносимым для генерального штаба ещё и потому, что всеобщая мобилизация, неведомая для царя, шла полным ходом. Французский военный атташе в Москве, капитан Laguiche, узнал о российских мобилизационных мероприятиях 26 июля, когда на западе она уже добралась до Варшавы и проинформировал своё правительство по телеграфу.

29 июля всеобщая российская мобилизация шла почти открыто у границы с Пруссией. Олин из докладов Добровольского гласил: "Всеобщая мобилизация уже началась в округе Сувалки, прилегающем к границе с Пруссией". (L’Histoire démaquillée, p. 66) 


В ночь с 29 на 30 июня 1914-го произошла настоящая перекрестная перестрелка из самых невероятных телефонных переговоров. Сначала сам царь, в совершенно нехарактерной для слабовольного правителя манере вмешался, позвав начальника Генерального Штаба. Сразу после этого Янушкевич, вместо того, чтобы подчиниться царю, позвонил министру обороны, Сухомлинову. "Что мне делать?" - спросил он министра.

"Ничего" - незамедлительно ответил Сухомлинов. "Слава Богу!" - воскликнул начальник Генерального Штаба на другом конце провода. Прямой, личный приказ царя был саботирован. На следующее утро, 30 июля, Сухомлинов солгал царю, что выполнил приказ о прекращении всеобщей мобилизации и ограничил приготовления армии региональной мобилизацией. На деле всё было как раз наоборот.


 В 1917-м, когда Сухомлинов предстал перед судом за свои многочисленные промахи, он публично признается, что "на следующее утро я солгал царю. Я сказал ему, что частичная мобилизация ограничена командными пунктами на юго-востоке". В то утро и Сазонов солгал Николаю. Он объяснил своему государю, что что Австрия уже ведёт военные действия на российской территории. Сазонов знал о том, что это было абсолютно не так, но говорить об этом слишком убедительно колеблющемуся царю не было необходимости.

Царь отправил Кайзеру Вильгельму следующую патетическую телеграмму:

 "Я вижу, что мне скоро придётся уступить оказываемому на меня давлению и оказаться вынужденным принять чрезвычайные меры, ведущие к войне".

Сазонов, пользуясь своим преимуществом, вывел царя из его покоев, где он со своей царицей присматривали за своим сыном, малолетним кронпринцем, страдавшим гемофилией.

Царица Александра, в крайней степени нервозности, искала способа отсоветовать царю сдаваться, так как питала отвращение к Великим Князьям и их панславистской одержимости. Тогда Сазонов выпустил стрелу, которая мгновенно поразила эту гордую, но любящую жену и мать. Он сказал ей: "Вы просите царя подписать свой смертный приговор".
 Эта практически неприкрытая угроза была подтверждена Джорджем Малкольмом Томсоном, написавшем: "Никто за морем не мог считать невозможным любой, самый дикий исход этих тревожных часов во дворце царя". Это был шантаж угрозой убийства. Царь получил последнюю телеграмму от Кайзера: "Мой посол получил инструкции заострить внимание Вашего правительства на серьёзную угрозу и последствия мобилизации. Австро-Венгрия мобилизовалась против Сербии и лишь частью своей армии. Если Россия мобилизуется против Австро-Венгрии, то роль посредника, которую Вы приняли согласно выраженной Вами воле, будет под угрозой и её можно будет считать даже невозможной. Весь груз решения теперь покоится на Ваших плечах, Вы несёте ответственность за войну и за мир. Вилли".

Бремя решения сокрушало Николая II-го. Из-за увиливаний от своих обязанностей он в итоге принимал теперь в своём кабинете партию войны. Войдя, они выстроились лицом к царю — Министр обороны, его генералы, гражданские функционеры. Сазонов, говоря ясно и решительно, оспаривал мнение царя: "Я не думаю, что Ваше Величество не будет медлить с тем, чтобы сделать приказ о всеобщей мобилизации вновь действительным".
 И снова царь пробормотал свой довод: "Подумайте о том, что это означает послать на смерть десятки тысяч мужчин". Сазонов: "Остановка мобилизации расстроит нашу военную организацию и дезорганизует наших союзников". Другой обман Сазонова, которым он внушал, состоял в том что французы будут шокированы нерешительностью царя и подумают, что он нарушил условия их альянса.

В тот момент Пуанкаре, только вернувшийся из своего путешествия, играл в Париже роль девственницы. Наконец, все замолчали. Царь, с мешками под глазами, с пожелтевшим лицом, не отвечал. Он стоял без движений, словно окаменев. Неожиданно тишину нарушил Татищев: "Да, это трудное решение". Царь вздрогнул, словно от пощёчины и остановил взор на присутствующих. "Я — единственный, кому решать". И он решился. Он приказал Сазонову позвонить Янушкевичу, что снова подписывает приказ о всеобщей мобилизации. 
 Томсон зафиксировал эту сцену навечно: "Напряжённость в комнате спала. Сазонов встал, согнулся и почти побежал в комнату с телефоном, расположенную этажом ниже. Он с триумфом передал приказ Янушкевичу, добавив: "Теперь Вы можете разломать свой телефон".

                            Император Николай II и Великий Князь Николай Николаевич.

Прим. SS :

[*]. Кайзер Вильгельм II в 1912 году отверг предложение Британии , в котором немцам предлагалась португальская Ангола в обмен на прекращение наращивания Германией флота.

На заглавном фото Вильгельм II , Николай II и Франц Иосиф I

SS 11.10.2018.