МОСКВА – В последние годы западные политики стали испытывать трудности с определением российской политической системы, часто прибегая к расплывчатым терминам – «нелиберальная демократия» или «авторитаризм».
Пожалуй, российскую систему следовало бы определить как протофашистскую. Она мягче, чем европейские фашистские государства 1920-х и 1930-х годов, но, тем не менее, обладает ключевыми элементами этих режимов. В их числе – структура российской политэкономии; стремление к идеализации государства как источника морального авторитета; особые черты российской внешней политики.
В книге «Анатомия фашизма» историк Роберт Пакстон из Колумбийского университета писал:
«Фашизм можно определить как форму политического поведения, для которой характерны, с одной стороны, навязчивая озабоченность проблемой упадка общества и чувством унижения и обиды, а с другой, компенсирующие их культы единства, энергии и чистоты; в этой системе опирающаяся на массы партия идейных, агрессивных националистов, которые действуют в напряжённом, но эффективном сотрудничестве с традиционными элитами, отказывается от демократических свобод и преследует – с помощью искупительного насилия, не имеющего этических и легальных ограничений, – цели внутреннего очищения и внешней экспансии».
В эссе, написанном в 1995 году для журнала The New York Review of Books, писатель Умберто Эко, который родился в фашистской Италии в 1932 году, широко трактует фашизм как «культ традиции», основанный на «селективном популизме». А в далёком 1939 году Питер Друкер утверждал в своей книге «Конец экономического человека: Происхождение тоталитаризма», что «фашизм – это стадия, которая наступает после того, как коммунизм был признан иллюзией».
Если судить на основании этих определений, в современном политическом обществе России трудно будет найти хотя бы один тренд, который нельзя было бы назвать фашистским.
Для начала стоит вспомнить о вмешательстве государства в экономику. Российский президент Владимир Путин занят концентрацией национального богатства в госбанках, а о российских нефтяных и газовых компаниях говорит как о «национальном достоянии». Его цель – создавать новые «госкорпорации», несмотря на то, что доля госсобственности в экономике уже значительно превышает 60%. Тем временем, независимые профсоюзы полностью подавлены, а олигархи сами заявляют о готовности сдать своё имущество государству, как только потребуется.
Помимо этого, Путин получил практически абсолютный контроль над инструментами насилия в стране, благодаря множеству «силовых структур», которые подчиняются ему напрямую. В их числе – армия, Министерство внутренних дел, Федеральная служба безопасности, а также созданная в 2002 году Федеральная служба охраны численностью 30 000 человек и созданная в начале этого года Национальная гвардия численностью 400 000 человек. Здесь не учитываются принадлежащие госкорпорациям «частные армии», а также лояльные региональные милитаристы, подобные Рамзану Кадырову в Чечне. Считается, что под началом Кадырова находится около 30 000 вооружённых силовиков, причём его сторонников обвиняют в репрессиях против диссидентов.
В соответствии с приведённой выше формулой, Путин апеллирует к таким чувствам россиян, как исторические обиды и потери, былая слава, он открыто восхваляет ирредентизм (от итал. irredento — «неискуплённый», «неосвобождённый», националистическое движение в Италии в конце XIX — начале XX века, направленное на присоединение к Италии пограничных территорий Австро-Венгрии с итальянским населением — Триеста, Трентино и других, - прим.ред.) и милитаризацию. Размах празднования Дня Победы (годовщина разгрома нацистской Германии Советским Союзом) уже превосходит масштабы советских времён. Государственная пропаганда постоянно подпитывает антизападные настроения заявлениями, будто территории «исторической России» были незаконно захвачены – этим объяснялась необходимость «вернуть» Крым силой в марте 2014 года.
По сути, российская пропагандистская машина является самым протофашистским достижением этого режима. Путин сумел окружить рядовых россиянам бесконечными рассказами о том, что их страна – это страна с современной экономикой, равная ведущим мировым державам. С каждым годом популистская риторика на тему «национального возрождения» и «противостояния врагам» становится всё сильнее.
Однако фашистский уклон в России не создаёт серьёзной долгосрочной опасности, причём по трём причинам. Во-первых, фашистские элементы в России не возникли столь же органично, как это было в Европе в начале XX века. Напротив, они были навязаны российскому обществу государством, чьи руководители получили огромные полномочия в рамках конституции 1993 года. Поскольку создаваемые фашистские структуры не имеют глубоких национальных корней в народе, их можно будет легко демонтировать.
Во-вторых, Россия является многонациональной страной, которая на протяжении столетий развивалась как империя, а не как национальное государство. Следовательно, фашистские тенденции являются здесь в большей степени империалистическими, чем националистическими. Между тем, несмотря на агрессию России в «ближнем зарубежье», у неё нет экономических ресурсов для поддержки империи.
В-третьих, и это самое главное, путинская Россия – это культ личности. За исключением случаев династической преемственности в северокорейском стиле, подобные режимы редко переживают своих лидеров, будь это Италия, Германия, Испания или Португалия. Как однажды невольно проговорился замруководителя президентской администрации Вячеслав Володин: «Атаки на Путина – это атаки на Россию… Нет Путина – нет России сегодня».
Нынешнее геополитическое окружение России заметно менее терпимо относится к тоталитарной идеологии, чем 90 лет назад. Западным державам не нужно подрывать или разрушать путинскую Россию; им надо просто пережить её. И пусть даже у многих западных стран ослабли силы, такой исход вполне достижим.
www.ca-news.org
Оценили 2 человека
2 кармы