Солженицын, Максим Трудолюбов и начало либеральной реформации

Прочёл любопытную статью обозревателя "Ведомостей" Максима Трудолюбова к юбилею Солженицына. Любопытную не своим, всегдашним у либералов пиететом перед фигурой главного борца с советской властью, а доселе нетипичной в их мэйнстримовой публицистике акцентуацией на идеологической стороне солженицыновской сущности.

Исаич, подобно Янусу, двулик: с одной стороны - пламенный борец с коммунизмом, с другой же - плакальщик о "России, которую мы потеряли" и, одновременно, сотворец (вместе с коллаборационистами Шмелёвым и Сургучёвым) этой сказочной страны. В той прекрасной дореволюционной Аркадии до коммунистов не было ни социальных конфликтов, ни восстаний, ни бесправия. Там в деревенских избах пахло яблоками, перед волоокими образами курился цветочный фимиам, колосились наливные луга, а крестьянские семьи были дружны, многолюдны и довольны барской милостью и царём-батюшкой. Об этой замечательной России, растоптанной сталинским сапогом, согласно Солженицыну, нельзя было узнать из классики или воспоминаний современников, а только - услышать шёпотом на ухо от старика-старообрядца в стылой полутьме пересыльной камеры, угадать из намёков какой-нибудь каторжанки-бывшей графини, или прочитать в запрещённых работах самого же либерального классика, который, по Трудолюбову, "успел застать российское пространство в тот момент, когда оно еще не полностью было перепахано и переделано советскими инженерами и архитекторами". В своё время идеологическая ипостась не снискала Солженицыну сторонников. К сожалению для него, тогда ещё немало оставалось тех, кто наблюдал царизм воочию или знал о нём со слов родителей. И эти люди в своих воспоминаниях мало общего находили со шмелёвско-солженицынским благолепием, зато обнаруживали много схожего с произведениями Толстого, Горького, и Куприна, в которых неистово верещали фабричные гудки, свистели казацкие нагайки, трещали солдатские кости под офицерскими кулаками, сонные Шемяки в судейских мантиях вершили кривосудие, а жандармы, в нагловатых повадках которых легко было бы узнать каких-нибудь современных сатрапов из отдела "Дальний", грубо вваливались в облаках морозного пара в избы народников. Поклонники писателя или равнодушно не замечали его идеологических потуг, или, подобно Бенедикту Сарнову, брезгливо отмахивались от них, не без основания разглядев на розовых тельцах этих выкидышей солженицыновской социальной мысли родимые пятна антисемитизма и черносотенства.

Почему же эти забытые идеи вынимают из нафталина сегодня? Всё очень просто. Либерализм сейчас находится в точке сосредоточения. Рушащаяся путинская властная вертикаль вызывает из анабиоза многих противников режима, уверенных в том, что на обломках башни из слоновой кости можно будет неплохо поживиться. Но вместе с тем, либералы всё чаще сталкиваются с банальной нехваткой сторонников. Привлекать новых людей можно только идеями, и вот тут-то у них и образовался затык. Либерализм сам по себе - религия деструктивная, она, как мёртвая вода, может только разрушать, но не объединять. В идейном пантеоне наших сверхчеловеков можно по пальцам одной руки сосчитать тех, кто, борясь с тем же коммунизмом, предлагал иные концепции ему на замену. Сахаров со своими конвергенционными потугами, Лихачёв с наивными поползновениями в социальной области ("экология культуры" - и то несколько притянуто за уши). На безрыбье и рак - рыба, и потому теперь и Солженицын идёт в оборот. Антикоммунизм его в нынешних условиях использовать сложно - и потому, что предмета критики почти треть века не существует, и потому, что либералы активно перенимают социалистическую политическую повестку, почти дословно повторяя лозунги КПРФ (например, о пенсионной реформе). Остаётся глупая, воняющая тухлой рыбой консерватизма мечта о никогда не существовавшей дореволюционной России. Сейчас, пока запрос на идеологию в либеральной среде только формируется, вылетают лишь первые пташки, вроде трудолюбовской статьи, но вскоре, полагаю, мы услышим много прекраснодушной болтовни о "досоветской ясности взгляда" и необходимости "открытия духовной истории страны". Не знаю, к чему приведёт это реформаторство - самое забавное будет, если либералы доберутся до призывов к реставрации монархии (во всяком случае, на практике подобные разговоры никогда не имели других итогов).

Самое печальное для них то, что взрастить истину они пытаются на бесплодной почве. Солженицын по сути своей - духовный луддит, консерватор, вроде какого-нибудь протопопа Аввакума или Нила Сорского. Да, консерватор может быть прекрасен своим нравственным подвигом (как был прекрасен сам Аввакум или его последовательница боярыня Морозова), но последователи его очень скоро обнаруживают, что оказались в нравственном тупике, из которого нет выхода. Впрочем, недалёкие наши космополиты и там найдут, чем заняться. Многих, пожалуй, удовлетворит уже сам факт принадлежности к трудолюбовскому "сообществу носителей верного знания, построенному на взаимной порядочности и непримиримого к стукачам"...