А в вашем городе еще остались бабушки, сидящие в холодную погоду подле магазинов, почт, подземных переходов? Я не о тех, что просят подаяние, изображая инвалидов. А о тех, которые пытаются продать свои домашние заготовки, яблоки, помидоры, зелень.
У нас таких много. Пенсионерки пытаются хоть как-то поправить свое нелегкое материальное положение, раздобыть прибавку к своей ничтожной пенсии.
Я обычно прохожу мимо, потому что не люблю эти домашние соленья и варенья. Вот и на сей раз, сидя в машине и ожидая, когда моя жена выйдет из отделения сбербанка, наблюдал, как идет торговля у одной бабули, пристроившейся около выхода.
Бабушка сидела, укутавшись в пальто, а перед ней стояла коробка. На коробке – пучок укропа и две банки с солеными помидорами. И еще пакет с какими-то сухофруктами.
Место было людное, но все шли мимо, не обращая внимания на старушку.
Я вышел из машины размять ноги. «Купить укроп у нее что ли?» – промелькнуло в голове. Соленья мы не едим, а укроп все равно нужен. Какая разница, где его брать, у бабушки или в магазине? Тут хоть получится немного помочь ей.
– Почем укропчик? – спрашиваю.
Старушка сначала даже не поняла, что обращаются к ней: видимо, настолько долго и безрезультатно тут сидела. Наконец встрепенулась, пытаясь подняться на ноги:
– Ой, да я не знаю, сколько дадите!
Я достал из кармана деньги и хотел уже расплатиться, как позади раздался голос:
– А соленья почем, мать? И сухофрукты?
Оборачиваюсь, стоит мужик, очень прилично одетый.
– Ой, да рублей по сто за банку бы. А сухофрукты я вам так отдам, если соленья возьмете!
– Вы не против, если я заберу? – обратился ко мне новый покупатель.
– Нет, я только укроп хотел взять…
Тогда он берет в охапку все, что было у бабули на коробке, и несет к своему джипу, припаркованному тут же рядом.
– Да вы что, и помидорки все берете? – распереживалась бабушка, еще не понимая, что ей удалось продать весь свой товар.
А тот мужик поставил соленья в багажник машины, вернулся назад, достал из кармана бумажник и вытащил из него пятитысячную купюру.
– Держи, мать! Соленья-то хоть вкусные?
– Так сама делала, вкусные!.. Ой, у меня ведь сдачи-то нет с таких денег! – добавила она, принимая купюру.
– Ну раз сама делала, то и сдачи не надо! – улыбнулся мужик и пошел к своей машине, оставив меня без укропа.
Впрочем обоим нам этот укроп не так был и нужен, как и эти соленья. Просто каждый решил помочь пенсионерке в меру своих сил.
– Так что же это? – изумленно произнесла та, держа в руках добрую половину своей пенсии.
Она еще потопталась на своем месте, стараясь, видимо, собраться с мыслями, которые никак не собирались. Затем медленно сложила ее пустую коробку – и пошла восвояси…
Здорово, конечно, что еще остались состоятельные люди, не утратившие человечность несмотря на то, что их достаток позволяет не обращать внимания на бедность и грязь вокруг себя.
Но выжить всем обделенным за счет таких Гарун-эль-Рашидов не удастся. Потому что этих редких ныне птиц – десятки, а экономически опущенных – десятки миллионов.
Гарун сделал милосердную подачку – и оправдал тем для себя этот несправедливый мир, в котором та старушка, возможно, бывшая его учительница, оказалась за чертой.
И ладно бы за той чертой бедности были одни только старики и старухи! Самый сок нации, «работающие бедные» – там же. Это нонсенс, гроб всякой экономики, преступление власть имущих перед подвластной им страной. И то, что нас сегодня умиляет эксклюзивная подачка богатея нищенке – тяжелый признак общей деградации.
Оценили 63 человека
127 кармы