Непонятный день непонятных жертв

 «Учреждение "Дня памяти жертв политических репрессий" было символическим актом осуждения и надругательства над прошлым»

Давно утвердившееся наименование «памятного дня 30 октября» - «День памяти жертв политических репрессий» - стало настолько расхожим, что практически никто не задумывается ни о том, что дословно это словосочетание означает, ни о том, о чем, собственно, идет речь, когда его произносят, ни о том, какие функции он выполняет – как реально, так и в замысле тех, кто особо активизируется в этот день.

Жертвы политических репрессий - это вообще кто? Если не иметь что-то в виду про себя, а в прямом смысле этого слова?

Строго говоря, политические репрессии – это подавление государством сопротивления проводимой им политике.

Жертвы – это пострадавшие в результате чего-то. Жертвы политических репрессий – это пострадавшие от подавления государством сопротивления своей политике. То есть, при прочих равных – это те, кто сопротивлялся той или иной государственной политике и чье сопротивление было подавлено государством.

То есть это те, кто боролся против государственной политики. Противники и враги государства.

И «день памяти жертв политических репрессий» - это «День памяти врагов государства».

Было бы нелепо утверждать, что государство всегда право, что его политика всегда верна и прогрессивна и что против нее не должны бороться те, кто считает ее реакционной и вредной.

Но в данном случае буквально получается, что государство учредило и отмечает день тех, кто является его врагами и в собственном смысле слова государственной политики. То есть прославляет саму ролевую функцию борьбы с самим собой.

Понятно, что в этом виде – это вообще шизофрения. Понятно, что имеется в виду нечто иное, например, «День памяти борцов против советской власти». Или «День памяти павших в борьбе с советской властью». По крайней мере, логично.

Только, во-первых, понятно, что в современном российском обществе, где две трети граждан сожалеют о распаде СССР, а 70% положительно оценивают роль Сталина, такое название просто не было бы принято.

Во-вторых, тогда, подобно некоторым государствам, самопровозглашенным на территории СССР и не признающим преемственности по отношению к соответствующим республикам СССР, нужно открыто признать это Днем памяти солдат вермахта, гитлеровских нацистов, бандеровцев, легионеров Ваффен-СС, власовцев, «лесных братьев», среднеазиатских басмачей. А заодно – и днем Памяти Гитлера, Муссолини, да и всех прочих пострадавших от нее ее врагов.

Разве Гитлер не является «Жертвой сталинского режима»… Разве 9 миллионов немецких солдат, уничтоженных в ходе разгрома Третьего рейха - не жертвы «советской диктатуры»…

Как будто бы речь совсем не об этом… Но вообще-то в некоторых самопровозглашенных государствах все понимается уже именно таким образом. А те, кто в России проявляет особую активность в почитании «жертв политических репрессий», одновременно проявляют явную толерантность и солидарность по отношению именно к этим режимам.

Кто-то скажет, что речь, конечно, идет не об этом – речь идет именно о «невинных жертвах» политических репрессий. Правда, тогда не вполне понятно, почему только о невинных жертвах политических репрессий, а не о всех невинно-осужденных по любым статьям – в том числе и уголовным...

Тогда и день нужно было бы назвать: «День памяти невинно пострадавших». Правда, один прозвучавший на полмира школьник недавно уже причислил к невинным жертвам как раз немецких солдат, погибших под Сталинградом.

Впрочем, после трех волн реабилитаций - бериевской 1938-39 гг, хрущевской 50-х. и горбачево-яковлевской конца 80-х - только первая может считаться относительно объективной и не носившей характер политически-коньюнктурной кампании. И в третьей, конца 1980-х, политическая задача осуждения прошлого явно превалировала над минимальной исторической объективностью. Когда в результате наравне с выражением «необоснованно-репрессивные» появилась возможность говорить о «необоснованно реабилитированных». Так что сегодня мы уже не можем точно сказать, кто был репрессирован и не был виновен, а кто был репрессирован и виновен был.

Горькая память родственников о своих действительно невинно пострадавших в годы обострения политической борьбы – понятна и достойна сочувствия. Но только день-то превращается определенными политическими силами и определенными группами во власти совсем в другое – в политическую манифестацию осуждения вполне определенной эпохи.

Которую общество как раз на самом деле вовсе не намерено осуждать. И скорее ей симпатизирует. То есть этот день становится днем замаскированной борьбы вполне определенного политического, социального и культурного меньшинства против памяти, убеждений и достоинства явного большинства общества.

И в этом отношении Россия странным образом напоминает сегодняшнюю Украину, где 73% избирателей проголосовали за мир, а некое бандеровское меньшинство, насчитывающее порядка 10% граждан, навязывает стране войну – и со своими гражданами, и с Россией. В этом отношении, активисты «Дня жертв политических репрессий» - своего рода те же самые «функциональные бандеровцы».

Название всегда важно – но куда важнее реальная цель действия, получившего даже самое невинное название.

Официально 30 октября приобрело статус «День памяти жертв политических репрессий» 18 октября 1991 года, когда было принято Постановление Верховного Совета РСФСР № 1763/1-I от «Об установлении Дня памяти жертв политических репрессий».

Это было время, когда уничтожался СССР, сносились памятники советской эпохи, была запрещена компартия и закрыты коммунистические газеты, в СМИ утвердилась информационная антисоветская диктатура, в России утверждалась политическая диктатура Бориса Ельцина.

Учреждение «Дня памяти жертв политических репрессий» было символическим актом осуждения и надругательства над прошлым, актом морально-политического торжества захвативших власть экстремистских групп, которые вскоре и приведут страну к распаду и экономической катастрофе.

Это время давно осуждено обществом и полуофициально осуждается и нынешней властью. У России, пытающейся вернуть себе свою мировую роль, свое моральное достоинство и гражданское единство, нет оснований сохранять в перечне своих памятных дат этот символ времени своей слабости и своего позора.

У России – нет. У ее общества тоже нет. Но у определенного меньшинства этого общества – явно есть, как и определенных групп в ее политической власти. И не случайно их представители так настойчиво твердят: «Это нужно, чтобы извлечь урок и никогда подобного не повторять».

Потому что т.н. «День памяти жертв политических репрессий» решает совсем иные задачи и выполняет иные функции, нежели объявляется официально. И далеко не задачи почитания памяти пострадавших невинно, хотя сегодня мы и не можем сказать точно, кто все же был тогда репрессирован за реальную враждебную деятельность, а кто был невиновен. На памяти последних просто осуществляется спекуляция того меньшинства общества, которое сегодня навязывает свою волю большинству.

Им нужно не почтить память невиновных – им нужно утвердить представление, что невиновными были все репрессированные.

И решение этой задачи нужно для того, чтобы привить народу страны, с одной стороны, представление о себе как о «безвольной жертве», но с другой – как о соучастнике преступления: лишить воли к борьбе и самоуважения, заставить чувствовать себя виновным перед всеми и каяться, каяться, каяться в своей вечной исторической вине всегда и перед всеми. И получить возможность объявить страну преступной, а народ – виноватым, отведя им соответствующее место в мире и в истории.

Не случайно, если до 2007 года этот «День жертв» практически не привлекал общественного внимания, то именно начиная с 2007 года, прозападное и ведущее упорную борьбу против национального суверенитета России «общество «Мемориал»» начало проводить в Москве ежегодные эпатажные акции «Возвращение имен» с регулярным зачитыванием имен репрессированных в 1937-38-м гг. Именно в 2007 г., когда весной в Мюнхене прозвучала «Мюнхенская речь Путина», декларировавшая отказ России от подчинения диктату США. И когда у врагов этого суверенитета появился новый запрос на демонизацию России – как в ее прошлом, так и в ее настоящем.

Но это лишь одна из функций «дня памяти жертв».

Другая, действительно, как и объявляется – утвердить в обществе представление о недопустимости политических репрессий: для того, чтобы обезоружить государство в его возможностях защиты от тех, кто хотел бы произвести в России свой «московский майдан», чтобы сменить в России власть и вновь, как в 90—е годы, превратить ее в подмандатную территорию иных государственных систем и иных, находящихся за пределами страны, центров влияния и силы, как это произошло на Украине.

Третья – родственная второй, также направленная на исключение репрессий из политического арсенала самозащиты общества, страны и государства: обеспечение безопасности и безнаказанности двух социальных групп. С одной стороны, той разлагающейся части государственного аппарата и чиновничества, которые давно уже на деле саботируют выполнение задач развития страны, в том числе, поставленных перед ними тем же Путиным, с другой – той части экономической и финансовой элиты, которая разворовывает страну и почти напрямую сегодня – через мошенничество, завышение цен и снижение качества товаров, вывоз капиталов за рубеж и хищнического хозяйствования - разрушает экономику и грабят общество.

И четвертая решаемая задача – дискредитировать проектно-прорывные методы хозяйствования той эпохи, которые позволяли осуществлять необходимые сегодня экономические и технологическое прорывы выступать мировым лидером в науке и искусстве. А таким образом – не допустить использования того опыта прошлого, который необходим сегодня для решения задач сохранения и развития России.

Таким образом, реальная задача «Дня жертв политических репрессий» вовсе не почтить память невинно пострадавших в те годы (тем более, что не вполне понятно, чью именно память предписывается чтить), реальная задача, точнее, реальные задачи и функции этого дня — другие.

Первая - создание образа России как вечно преступной страны, недостойной ни места в Совбезе ООН, ни уважения других стран, ни раноправного диалога и учета ее интересов.

Вторая – обеспечение безнаказанности тех управленческих и политических сил в элите, которые сегодня саботируют выполнение задач и поручений президента страны.

Третья – также обеспечение безнаказанности сил и групп в политической и экономической элите, в своих корыстных интересах разрушающих экономику и разворовывающих достояние страны.

Четвертая – дискредитация имеющегося опыта прорывного развития, блокирование возможности его использования для решении стоящих перед страной задач.

Вопрос о «политических репрессиях» и их «жертвах» - сегодня не вопрос о прошлом. Это сегодня вопрос о будущем страны.

И в сути своей это вопрос о том, будет ли страна и государство способны защищаться от сил, надеющихся совершить в ней государственный переворот и лишить национальной независимости, или под рефрен о «недопустимости репрессий», она окажется лишена воли, права и моральной готовности на свою самозащиту.

И те политические силы, которые сегодня настойчиво твердят о почитании «жертв политических репрессий», в массе своей лгут: они думают не о жертвах прошлого – они готовят стране роль безропотной жертвы своих хозяев в будущем.

Источник