«Слухачи»: слепые защитники ленинградского неба

В начале 1942 года в части ленинградского ПВО прибыло необычное пополнение — 12 новых операторов звуковой разведки. Необычным оно было потому, что даже в самое трудное военное время в Красную Армию призывались лишь годные для этого по здоровью люди. А в этот раз все новобранцы были… слепые! То есть инвалидами 1 группы по мало изменившимся с тех пор и по сей день критериям. Лица, требующие постоянного постороннего ухода даже на «гражданке».

А уж обнаружить слепого инвалида в военной форме, не с правом ее ношения после увольнения на заслуженную пенсию после вердикта комиссии военных врачей, — но в действующей армии, было крайне сложно. Разве где-нибудь на тыловой должности, требующей высокой квалификации — вроде преподавателя в военном ВУЗе, для работы которого знания и опыт значат куда больше, чем хорошее зрение. Но отнюдь не в действующей армии, на передовой или вблизи его. Подвиг Алексея Мересьева, Героя Советского Союза, летчика, продолжавшего летать на истребителе, несмотря на потерю ног после ранения, в этом смысле все же больше исключение, чем правило. Тем более летчик-герой хоть и летал с протезами вместо ступней ног, — но зрение-то имел хорошее.

А в конце января 1942 в части воздушной разведки ПВО прибыли 12 полностью незрячих людей, — в общем-то, по-прежнему нуждающихся в посторонней помощи даже при передвижении. Что в мирной жизни обеспечивается обычно привлечением поводыря — другого человека, а иногда — и специально обученной собаки. У новых бойцов ПВО такие «поводыри» тоже были — к каждому из них приставили по одному красноармейцу. И хотя в большинстве источников акцент делается на помощи последних лишь в чисто «технических» моментах службы новобранцев, — но понятно, что роль зрячих бойцов при их слепых сослуживцах была куда шире. Ведь последним приходилось даже ходить не по знакомым с детства улицам и проспектам родного города, — но на боевых позициях, часто испещренных воронками от бомб и снарядов. Тут даже элементарно ногу сломать — раз плюнуть, а после этого такой человек — уж точно не боец.

Почему же командование Ленинградского ПВО пошло на такие хлопоты ради привлечения к службе на первый взгляд столь «хлопотных» кадров? Конечно, не из-за того, что все здоровые и зрячие бойцы у него закончилось — или их пришлось отправить на более важные участки. Помощника к каждому слепому бойцу все равно ведь пришлось приставлять. Причина в другом — далеко не каждый из этих «здоровых и зрячих» годился для службы в звуковой разведке. Ее сотрудников в ряде публикаций зачастую именуют «слухачами». Формально, этот термин действительно имеет право на существование — хотя и имеет заметный вульгарно-криминальный оттенок. А еще непроизвольно вызывает аналогии с созвучным, хотя и другим по смыслу, словом «стукач». Обычно несущим уже однозначно негативную эмоциональную нагрузку. Между тем с давних пор существует куда более благозвучное и «благородное» обозначение людей такой профессии — акустик. На флоте, особенно подводном — это однозначная элита личного состава, выше — только высшее командование корабля.

Да, в общем, как минимум после войны акустиками на подлодках служат обычно тоже офицеры — хотя карьерный рост выше звания капитан-лейтенанта им «грозит» нечасто. Тем не менее именно эта «каста» является «глазами и ушами» подводного судна. Ведь это только жюльверновский капитан Немо мог позволить себе вести под водой свой «Наутилус», наблюдая за красотами подводного мира через многочисленные иллюминаторы. Реально такая роскошь присутствует разве что на прогулочных и исследовательских подводных кораблях. Военные же подлодки под водой полностью «слепы». И потому, что отсутствие иллюминаторов значительно увеличивает шансы уцелеть, уходя от атак глубинными бомбами — и просто в силу того, что видимость под водой, даже на небольшой глубине и в яркий день — очень ограничена. Вот и слушают океан лишь акустики, — определяя по шуму винтов тип приближающегося судна, направление его движения, скорость. «Высший пилотаж», конечно, — это помощь командиру подлодки в проведении «безперископной атаки». То есть пуска торпед по цели без предварительного «подглядывания» в перископ, высовывающийся из воды, что тут же может быть засечено вражескими сигнальщиками с печальными для подводников последствиями — просто на основе математических расчетов по взятым акустиками пеленгам атакуемого надводного корабля.

***

Приблизительно так же работали накануне Великой Отечественной войны и в ее первые годы и акустики войск Противовоздушной обороны РККА. Засекающие приближение вражеских самолетов не тогда, когда они окажутся уже в досягаемости позиций батарей зенитных орудий, — но намного раньше. Что сразу дает зенитчикам ряд преимуществ — в первую очередь, возможность без катастрофической спешки занять места по боевому расписанию и навести в предполагаемый сектор неба орудия заблаговременно. А если еще акустик имел настоящий талант и мог отличать типы приближающихся самолетов — это еще более облегчало работу его сослуживцев-артиллеристов. Например, штурмовики, пикирующие бомбардировщики и истребители атакуют обычно с относительно небольшой высоты, — а бомбардировщики обычные — с высоты нескольких километров. И заблаговременно выставить на нужное значение «дистанционную трубку» шрапнельного снаряда зенитной пушки, чтобы не тратить драгоценные секунды на это — с риском для самих батарейцев первыми попасть под удар вражеских бомб — тоже очень важно.

Но для того чтобы уметь идеально делать такую высокоуровневую работу — акустик должен иметь и незаурядный природный дар! Который имеют далеко не все люди — вспомним хотя бы о тех, кто лишен музыкального слуха, а потому не может «не фальшивя» спеть даже простенькую песню. Собственно, даже из предварительно отобранных 30 кандидатов на службу в ПВО в блокадном Ленинграде было окончательно выбрано всего 12 человек. После, как обычно сообщают, «медицинского осмотра». Просто не все источники указывают, что на таком медосмотре потенциальные красноармейцы проверялись не столько на предмет роста-веса, наличия тех или иных болячек, — но именно на свои слуховые свойства. Остроту слуха — и способность различать различные типы звуков.

Именно последние моменты и послужили основным мотивом для командования обратить внимание на слепых жителей Ленинграда. Которых, к слову сказать, осталось к началу блокады довольно мало, всего около 300 человек — остальные были эвакуированы в тыл страны. Идею, кстати, подал не кто-то из командиров, имевших профильное военное образование, — а начальник политотдела второго корпуса ПВО полковник Иосиф Исаакович Геллер. Это произошло на специальном совещании в штабе корпуса в ноябре 1941 года. Иосиф Исаакович тогда вспомнил сюжет книги Короленко «Слепой музыкант», где главный герой мог за счет своих сверхчувствительных способностей ощущать то, что было недоступно остальным людям. И не без основания предположил, что и слух у тех, кто родился незрячим, может быть уникальным. Предложение было принято, — а предположение «замполита» полностью подтвердилось. Не видящие обладали куда более острым слухом, чем подавляющее большинство своих полностью здоровых сограждан.

***

Первые занятия отобранной группы в 12 человек были начаты 14 января 1942 года, — а еще через 10 дней выпущенные курсанты уехали на фронт. Работать им приходилось акустиками комплексов «Прожзвук» — на устройствах приблизительно такого вида:

Основной задачей операторов было слушать — и анализировать выслушиваемое. Поворачивать громоздкие «трубы»-звукоулавливатели — это была функция уже бойцов-помощников. Кстати сказать, при работе на них «обычных» людей дальностью обнаружения воздушных целей не превышала 9 км. А вот благодаря куда более острому слуху акустиков слепых эта дальность возросла в разы — до нескольких десятков километров. С возможностью попутного определения не только направления приближения врага, — но и его скорости, типа самолетов. А ведь бомбардировщик каждую секунду преодолевает расстояние в 100-125 метров, истребитель — до 150 метров — с учетом их среднестатистических скоростей соответственно в 360-450 и до 550 км/час. То есть 9 км преодолеваются ими за время от 1 до полутора минут. И увеличение этого времени хотя бы до нескольких минут — однозначно давало прожектористам и зенитчикам ПВО немалые преимущества.

Критики-«перфекционисты», конечно, могут язвительно заметить — дескать, ну что это за смешная дальность обнаружения, надо было везде радиолокаторов наставить, у них она может до сотен километров доходить, если воздушные цели находятся на высоте так километров 6-7. Здесь можно заметить, что отечественные РЛС «Редут-1» и «Редут-2» начали выпускаться в СССР еще в 1939 году. И на то время, особенно вторая модель и ее модификации, обладали достаточно серьезными характеристиками. Но при этом следует учитывать еще некоторые важные моменты, — которые обычно забывают критики якобы «отсталости советской эпохи». Для начала — колоссальная дальность обнаружения радарами — это только для высоколетящих целей. А цели низколетящие, что называется, «на бреющем полете», едва не задевающие верхушки деревьев над пролетаемой местностью, — это «головная боль» для операторов локаторов ПВО даже и сейчас. Если, конечно, на помощь им не приходят данные с «летающих радаров» образца АВАКС — и спутников. А еще помочь обнаружить летающие прямо над землей дроны нередко помогают даже вовремя отправленные «куда надо» сообщения от случайно оказавшихся по курсу следования таких БПЛА прохожих.

Кроме того, практически с появлением РЛС появились и способы их обмана. Например, при массовых налетах британских бомбардировщиков на Германию, кроме основной цели — по несколько самолетов посылалось и к другим городам. Только несли они не бомбы, — а кассеты с лентами из алюминиевой фольги. Подобные той, в которую упаковываются шоколадки — только, конечно, чуть потолще, чтобы ее сразу не разорвало потоком воздуха. Эти ленты в большом количестве сбрасывались с носителей, — а операторы немецких радаров видели на экранах тысячи светящихся точек, приближающихся чуть ли не ко всем городам их «фатерлянда». Из-за чего подчиненные ближайшего соратника Гитлера и его официального преемника, главы Люфтваффе Геринга, просто не знали — куда направлять готовые к вылету истребители ПВО, ведь все направления выглядели равно угрожающими. Именно так англичане почти безнаказанно совершили несколько сокрушительных бомбардировок Гамбурга — в конце июля—начале августа 1943 года. В этом смысле обмануть систему звукового обнаружения намного труднее, чем радар. Во всяком случае, сделать имитатор звука авиационного двигателя сравнимого с ценой упоминавшейся выше мотка фольги — просто нереально.

И наконец, работающий радар и его луч — это не только немалые бонусы для его обладателей по обнаружению воздушных целей. Это еще и потенциальная возможность стать целью самому — ведь при наличии хотя бы элементарного радиокомпаса — вывести самолет на работающий радар это вообще не проблема. И — конец дорогой и дефицитной технике. И ведь не успеть уехать из-под удара: хоть для перевозки наших «Редутов» и были предусмотрены 3 грузовых автомобиля — но сам-то радиолокатор приходилось развертывать для работы несколько часов. Сворачивать для перемещения — тоже.

Чем-то такой фактор напоминает похожий в работе акустиков на подводных лодках. Казалось бы, что может быть проще, использовать на все случаи жизни гидролокатор-эхолот, — посылающий свои сигналы вовне и позволяющий судить по их отражению по окружающей обстановке. Тем более сейчас такие небольшие и недорогие приборчики находятся на вооружении даже рыбаков, — позволяя им обнаружить наличие или отсутствие вожделенной рыбы даже в заросшем ряской пруду. Ан нет — активный гидролокатор, конечно, может очень помочь его обладателю, — но он же его и гарантировано демаскирует в случае попадания эхо-луча на цель. Обычному рыбаку-то в таком случае «страшной мести» от обнаруженной рыбы не приходится. Но вот капитану излишне любопытной подлодки, работой гидролокатора невольно сообщившей о своем присутствии потенциальному противнику, может не поздоровиться. Поэтому на всех подлодках мира, несмотря на наличие самых современных активных гидролокаторов, по-прежнему в большой чести важна работа «пассивного слушателя», акустика. Хотя и не так информативно, — но куда более безопасно.

Ну и потом, в том или ином роде войск для выполнения разных задач может применяться и разная военная техника. Например, для борьбы с вражескими самолетами и ракетами на дальней дистанции — зенитно-ракетные комплексы С-400 (500). А для защиты от нападения на близкой дистанции, особенно против разной «мелочи» вроде ударных дронов — вполне хватает и ракетно-пушечного «Панцыря». Так и система обнаружения воздушных целей «Прожзвук» была вполне пристойным решением для дистанции до 9 км и больше — при этом не демаксируя себя при работе, и обладая относительной дешевизной изготовления.

***

Боевой путь и дальнейшая судьба 12 слепых акустиков ПВО Ленинграда сложились по-разному. Петр Николаевич Борисов, Павел Петрович Петров и Эдуард Филиппович Кем были демобилизованы уже в марте — по состоянию здоровья. Увы, хоть военные пайки однозначно были посытнее, чем скорбные 125 грамм хлеба, выдававшихся в самые страшные месяцы блокады зимой 1941—42 года детям и «иждивенцам» (к которым относились и инвалиды), — но для полноценного восстановления здоровья после такого голодания часто требуется санаторий, а не просто восстановление нормального рациона.

Аверкий Артемьевич Никонов погиб 28 февраля 1942 года — осколками полутонной вражеской бомбы, разорвавшейся всего в 20 метрах от звуковой установки, при которой он нес службу. Еще нескольких акустиков демобилизовали по ранению. Тем не менее один из них, Алексей Федорович Бойко, в звании ефрейтора успешно прошел в составе 3-й прожекторной роте 189-го зенитно-артиллеристского полка до Берлина. Он был награжден двумя медалями «За боевые заслуги», медалями «За Оборону Ленинграда» и «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 41—45 гг.». Демобилизовали его лишь 27 июня 1945 года — и то лишь на основании заключения медицинской комиссии по состоянию здоровья. А так незрячий акустик-уникум был бы готов защищать безопасность Родины и дальше.

Почему эксперимент с привлечением незрячих людей к звуковой разведке ПВО Красной Армии ограничился лишь вышеописанным «ленинградским эпизодом»?

Думается, на первом месте здесь были все же слишком уж большие для большинства подразделений и их командиров хлопоты с необходимостью дополнительной заботы о поступивших к ним для прохождения службы инвалидов — да еще слепых. Ну и не следует забывать, что последние могли быть только добровольцами — поскольку никаких законных оснований для призыва-мобилизации инвалидов 1 группы советское законодательство, даже в военное время, не предусматривало. Ну, а добровольно проситься воевать… Если враг окружил твой родной город, тебе и твоим близким ежедневно грозит смерть, в том числе от недоедания — это одна ситуация выбора. А если человек находится в тылу, имеет какой-никакой сносный уровень жизни — и при этом понимает, что может принести армии не только какие-то ценные преимущества, но и немалые хлопоты из-за своего физического недостатка — это уже другое.

Ну и, наверное, главным моментом все же стал научно-технический прогресс — плюс выход советской оборонки на полную мощность, позволивший ей производить радары для ПВО в достаточно количестве. Притом что с ростом мощи советской авиации прежнее доминирование в небе Люфтваффе все быстрее заканчивалось — и можно было уже почти не опасаться скорого уничтожения таких радаров противником. Ну, а гарантированная дальность обнаружения приближающихся самолетов за десятки, а то и сотни километров при работе на радарах любых операторов, а не только обладающих уникальным даром слепых акустиков — это для любой армии мира тоже важный аргумент. Что технику, что людей лучше иметь в распоряжении таких, которых можно «отремонтировать», восстановить или заменить. А не оказаться в ситуации, когда из-за ранения или гибели уникального специалиста может полностью нарушиться пусть прежде и уникально результативная работа какой-то службы или подразделения.

Так или иначе, подвиг незрячих ленинградцев, несмотря на свои физические ограничения сделавших все, чтобы помочь защитить родной город от вражеских налетов, причем с уникальной эффективности, всегда будет вызывать уважение и благодарность в памяти потомков.

Николай ВОЗНЕСЕНСКИЙ (Молдова)