Турецкая стратегия в Сирии: Военные операции, прокси и проблема Идлиба

Перевод отличного аналитического материала от SouthFront посвященный турецкой политике в Сирии.

Турецкая стратегия в Сирии: Военные операции, прокси и проблема Идлиба

Часть №1

Общий анализ ситуации

Для понимания турецкого подхода к конфликту в Сирии сначала нужно уяснить военную ситуацию сложившуюся там к сентябрю 2018 года.

В северной Латакии и южном Идлибе происходят локальные боестолкновения между военными группировками контролируемыми Хайят Тахрир аль-Шам (ранее Джабхат аль-Нусра, сирийская ветвь аль-Каеды) и Сирийской Арабской Армией (САА). Сирийские ВВС совместно с российскими ВКС недавно провели серию бомбардировок по складам с оружием и оборудованием, а также ключевым объектам контролируемыми боевиками в южном и юго-западном Идлибе.

САА перебрасывает дополнительные резервы на линию соприкосновения между районами контролируемыми боевиками с одной стороны и правительственными силами с другой. На информационных ресурсах боевиков такие действия рассматриваются как четкие сигналы приближающейся военной операции подготавливаемой САА против Хайят Тахрир аль-Шам и других, схожих с аль-Каедой, группировок.Еще больше ситуация осложнилась 17го сентября, когда, по итогам встречи Российского и Турецкого президентов, было объявлено о создании 15-20 километровой демилитаризованной зоны между боевиками и правительственными войсками в Идлибской зоне деэскалации. Все виды тяжелых вооружений, включая танки и артиллерию, должны быть выведены оттуда до 10го октября, а сама зона окончательно сформирована к 15му октября. Однако, до конца не понятно, насколько, вообще, возможно заставить радикальные группировки, типа Хайят Тахрир аль-Шам, подчиниться, не задействуя военный сценарий.

В Сувейде и Риф-Димаш, САА всё еще ведёт работу по устранению ячеек ИГИЛ укрывшихся в пустыне. Время от времени они проводят вылазки против САА и поддерживаемых американцами, сирийских демократических сил (SDF).

В районах провинций Ракка и Дейр-эз-Зор, контролируемых курдским СДФ, система здравоохранения полностью разрушена и не предпринимается никаких усилий для её восстановления. Многие районы страдают от эпидемий обусловленных отсутствием чистой питьевой воды и, практически, полного отсутствия медицинских услуг. Особенно тяжело решаются вопросы восстановления нормальной жизни и услуг. Местные власти, которые как раз и должны ими заниматься, сфокусированы только на обеспечении своего личного благосостояния. Курдские лидеры до сих пор видят своей главной задачей – создание независимого анклава и позднее своего собственного государства на этих территориях. Поэтому свои усилия направляют, главным образом, на поддержание политического и военного доминирования на территориях с преимущественно арабским населением.

Переговоры между курдами и Дамаском продвигаются медленно. Политическое курдское руководство пытается добиться уступок от Дамаска, к примеру какого-то варианта федерации.

В Африне, контролируемым турецкими вооруженными силами и про-турецкими прокси, идёт низко интенсивная партизанская война. Ячейки курдской YPGрегулярно осуществляют теракты и вылазки против турецких сил.
Турки принимают дополнительные меры безопасности и ввели практику сжигания засеянных полей вблизи городов, чтобы быстрее реагировать на курдские рейды. Однако, YPG продолжает ограниченную партизанскую войну в Африне, при этом, не имея достаточных сил для возврата его под свой контроль.

На региональном уровне Анкара хочет позиционировать себя как самого важного игрока в разрешении Сирийского кризиса. Турки поддерживают в Сирии только те группы, которые лояльны и аффилированы с ними. Цель в том, чтобы превратить Сирию в преданную Турции страну, нейтрализовать курдские вооруженные формирования, сменить правительство Асада и организовать стабильные пути поставок энергоресурсов, особенно нефти, себе домой. Для достижения этого используется риторика борьбы с терроризмом, хотя на практике Анкара поддержит любую организацию способную приблизить её к решению упомянутых выше задач.

На местном уровне, турецкие цели и задачи распадаются на две части:

Во-первых, разобраться с Курдскими вооруженными формированиями в северной Сирии.

Турция напрямую воюет с вооруженными курдскими отрядами в северной Сирии, преимущественно YPG.YPG–это ядро, поддерживаемой американцами SDF. В тоже время, YPGсвязана с Курдской Рабочей Партией, как в военном отношении так и политически. Турция вместе с США и многими другими государствами считает Курдскую Рабочую Партию террористической организацией. И несмотря на это, YPGи SDF получают поддержку от США.

Объявление о том, что базы SDF будут использоваться для подготовки так называемых “пограничных сил безопасности”(BSF), необходимых для защиты районов Сирии контролируемых курдами, спровоцировало резко негативную реакцию Анкары, обвинившую США в создании “террористической армии” на турецкой границе. Для поддерживаемых американцами YPG/SDF , создание ‘’пограничных сил безопасности” стало бы важным шагом на пути образования полунезависимого Курдского государства на территории Сирии. Такой сценарий абсолютно не приемлем для Турции, поскольку несёт в себе прямую угрозу её национальной безопасности, из-за прочных связей между YPG/SDF и Курдской Рабочей Партией. Эти соображения легли в основу турецкой военной операции “Оливковая ветвь” против курдов(YPG) в Африне. Причём, ещё до её начала, сирийское правительство неоднократно предлагало курдским лидерам урегулировать сложившуюся ситуацию мирным путем, разрешив сирийской армии расположиться на турецкой границе и, таким образом, предотвратить возможность военного вмешательства. К сожалению, все предложения были отвергнуты. А уже после начала операции, курды обвинили Россию в тайном сговоре с Анкарой с целью навредить курдскому гражданскому населению.

С 20-го января по 24-ое марта 2018 года, турецкие вооруженные силы совместно с подконтрольными Турции группировками боевиков разгромили YPG в Африне и захватили практически всю провинцию. Большинство членов YPG и тех, кто их поддерживал, бежали в соседнюю, подконтрольную правительству Дамаска, провинцию Алеппо. Турки продвинулись до позиций занятых Сирийской армией.

Это была уже вторая турецкая военная операция осуществленная в северной Сирии. Первая, названная Евфратский Щит, проводилась в треугольнике образованном городами аль-Баб, Аазаз и Джарабулус, с 24го августа 2016 по 29ое марта 2017 и явилась ответом на попытку курдских военных образований объединить подконтрольные им территории на северо-востоке и северо-западе Сирии, успешно положив конец этим планам.
PYD – наиболее влиятельная, но не единственная курдская политическая партия в северной Сирии. В январе 2018 PYDне участвовала в организованном Россией Сочинском конгрессе “За сирийский диалог”. Её участию препятствовала Турция, однако, согласившаяся с участием другой Сирийской Курдской политической силой – Курдским Национальным Советом.

Вторая цель–удержать и распространить влияние в провинции Идлиб.

Турецкие вооруженные силы вошли в Идлиб в октябре 2017 в соответствии с соглашением о создании зоны деэскалации достигнутом Анкарой, Тегераном и Москвой на переговорах в Астане. С тех пор, в соответствии с соглашением турки установили 12 наблюдательных постов в зоне деэскалации, Россия – 10, Иран – 7.
28 Мая 2018, 11 групп из, поддерживаемой Турцией, Свободной Сирийской Армии (ССА) объявили о создании Национального Фронта Освобождения (NLF) также известного как Джабхат аль-Ватания лиль-Тахрир. О слиянии заявили следующие группировки: Файлак-аль-Шам, 1ая и 2ая Береговые Дивизии, 1ая Пехотная Дивизия, Свободная Армия Идлиба, Джейш аль-Наср, Вторая Армия, Джейш аль-Нухба, Ливааль-Шухдааль-Ислам, Лива аль-Хур и 23ья Дивизия. NLF возглавляет лидер группировки Файлак-аль-Шам, полковник Фадлаллахал Хаджи.
В тот же день, официальный представитель Национального Фронта Освобождения Омар Хатзаяфах объявил, что эта, сформированная Турцией сила, в конце концов займет де-эскалационную зону в Идлибе. Россия, Турция и Иран будут отслеживать ситуацию в течение 6-12 месяцев, после чего наступит следующий этап. Все военизированные группировки в регионе будут распущены, а на основе NFL будет создана единая армия. Идлиб будет управляться местными, контролируемыми Турцией, советами. Влияние России и Ирана в них будет минимальным.

Турецкие силовики и их прокси не приложили никаких усилий в борьбе с влиянием Хайят Тахрир аль-Шам, организации исключенной из сделки по деэскалации. Наоборот, предпринимаются активные попытки по увеличению её влияния в регионе и сохранения ядра анти-Ассадовских сил. В соответствии с имеющейся информацией, Турция проводит активные переговоры с лидером группировки, Абу Мухаммедом аль-Жулани, пытаясь уговорить его еще раз заняться “ребрендингом” и влиться в ряды, направляемой Турцией, “оппозиции”. Кроме того, Анкара позволила NFL совместно с Хайят Тахрир аль-Шам провести крупномасштабнуюжёсткую “травлю” общественных деятелей, полевых командиров и активистов поддерживающих идею возможного примирения с Дамаским правительством.

В то же время, вопросы безопасности в Идлибе оставляют желать лучшего. За последние несколько месяцев, не один раз случались террористические акты и убийства направленные как против военных так и против гражданских целей.

Используемые Турцией средства для достижения своих целей

С началом сирийского конфликта, Турция превратила свою собственную территорию, особенно приграничные зоны, в инфраструктуру и по сей день используемую вооруженными формированиями для тренировок, отдыха и лечения. Дорога Истанбул-Газиянтеп, неофициально прозванная “джихадский экспресс”, была главным направление по которому в Сирию в 2014-16 годах прибывали джихадисты. Пограничный переход Килис-Аазаз являлся крупным логистическим хабом для направлявшихся в Сирию боевиков. Более того, многие Турецкие пограничные поселки были де-факто базами, где боевики собирались вместе и готовились к переходу границы.

Отдельного упоминания заслуживает письмо, датированное 15 марта 2013 и подписанное Турецким Министром Внутренних Дел Муаммером Гюлером, в котором говорилось о том, что провинция Хатай приобретает стратегическую важность в контексте переброски боевиков из Турции в Сирию. В этой провинции сосредотачивалась большая часть деятельности по тренировке, предоставлению мед.помощи раненным и переброске боевиков через границу с Сирией. В соответствии с письмом, Турецкая Национальное Разведывательное Управление и другие организации, наделенные соответствующими полномочиями, должны координировать свою работу с властями провинции Хатай. Требовались повышенные меры безопасности при переброске боевиков через Хатай наземным или воздушным транспортом с привлечением различных гражданских лиц. Письмо уведомляло, что приветствуется размещение боевиков в хостелах управляемых Министерством Религиозных Дел и правительственных отелях, расположенных в провинции, по прямым указаниям из Разведывательного Управления. Такие же письма были разосланы в провинции Мардин, Урфа и Антепе.

В провинции Хатай в Апайдине, всего лишь в 2ух километрах от сирийской границы, располагался лагерь для дезертиров из сирийской правительственной армии.В сентябре 2012 в лагере находилось около 300 бывших сирийских солдат и полицейских, включая 30 генералов. В сентябре 2013 в отчете “DeutscheWelle” упоминалось, что сотни боевиков из связанных с аль-Каедой группировок доставлялись турецкими медицинскими автомобилями из Сирии в Сейлинпинарский госпиталь, а, те у кого были более серьёзные ранения, в Баликдигольский госпиталь в провинции Санлиурфа. В августе 2014, DailyMail сообщала о приграничном городке Рейханлы, служившем “трубопроводом” для боевиков в Сирию, где турецкие пограничники делали вид, что ничего не замечают. Боевики ИГИЛ отдыхали в самом городе перед переходом границы. Военная форма и, возможно, оружие продавались прямо на улицах.

Начиная с марта 2015, “сирийские повстанцы” тренировались с помощью американских и турецких солдат в центральной Турции на базе Кирсехир. США заявляли, что они будут сражаться против ИГИЛ. Однако, по заявлениям турецкой оппозиции, натренированные боевики в основном воевали против правительства Асада.
Турецкие власти в марте 2015 подтвердили тот факт, что раненный полевой командир ИГИЛ, являвшийся турецким гражданином, проходил лечение в больниц города Денизли.

СМИ неоднократно сообщали о тренировочном лагере для “повстанцев” в провинции Адана, в 8ми километрах от военной авиабазы Инджирлик. Турецкие ВВС никак не комментировали такие сообщения и не предоставляли журналистам доступ на авиабазу. Официальным объяснением такого подхода было то, что беженцы и боевики сирийской оппозиции должны иметь возможность свободно перемещаться через границу.

Двумя главными силами, получавшими выгоду от такого положения вещей, были Джебхат аль-Нусра (теперь Хайят Тахрир аль-Шам) и ИГИЛ. Именно к ним направлялся поток завербованных боевиков, денежных средств и оружия через турецкую территорию. Более того, связи Анкары с этими группами основаны не только на противодействии Ассаду, но и на экономических отношениях. И ни у турецких солдат, ни у профессиональных разведчиков нет никаких иллюзий по сложившейся ситуации.

Стоит упомянуть и то, что с начала конфликта, Турция резко нарастила объем воды забираемой из Евфрата, что вскоре вызвало её дефицит во многих сирийских городах и деревнях. При захвате районов северо-восточной Сирии курдскими военными формированиями забор воды достигал максимальных уровней. Но, как только контроль за этими территориями переходил к ИГИЛ, Турция восстанавливала снабжение водой и электричеством.

Другой заметной особенностью турецкой кооперации с ИГИЛ был вопрос безопасности могилы Сулейман Шаха, который вызвал протесты среди радикальных исламистов в среде ИГИЛ, поскольку в их интерпретации ислама, поклонение мертвым свидетельствует о недостатке веры и политеизме. Однако, почему-то могила охранялась совместно отрядами боевиков ИГИЛ и турецких солдат. Можно с абсолютной уверенностью говорить о существовании договора по которому ИГИЛ взял на себя роль защитников в обмен на свободное движение боевиков через Турецко-Сирийскую границу и обратно.

Дополнительные свидетельства получены и из интервью боевиков захваченных курдскими вооруженными формированиями. Среди них был ливиец Осман. Сначала он был отправлен на короткий 22-х дневный первоначальный треннинг в Бани-Валид, Ливия. Затем тренировался с другими ИГИЛовскими наёмниками в Мисрате в течение 25ти дней. За несколько дней до завершения подготовки Осман был случайно ранен соратником по оружию и провёл еще 22 дня в больнице в Мисрате. В это время ему выдали фальшивый ливийский паспорт и отправили на лечение в Медикана Интернэшнл – огромную турецкую больницу в Стамбульском районе Мелик Дузу. Осман подтвердил существование воздушного корридора из Ливии в Турцию для боевиков ИГИЛ из Африки, Туниса и других стран Магриба, желающих присоединиться к “братьям” в Сирии. Раненные боевики отправлялись в Турцию на частном самолете. “Нам помогали при посадке на борт” – говорит Осман. “Затем я понял, что и остальные тяжело ранены, а некоторые даже и парализованы”. В аэропорту Ататюрка в Стамбуле боевиков встречали “скорые”. Вскоре все были размещены в турецких госпиталях.

“Нас размещали поодиночке или парами, и я оказался в Медикана Интернэшнл”. Осман говорит, что любые передвижения боевиков от ИГИЛ происходят под надзором турецкой разведки. Они же обеспечивают и безопасность раненных во время лечения.“Мне нужна была консультация невролога, и для этого пришлось ехать в другой госпиталь. В пути меня сопровождали двое вооруженных офицеров разведки”. После лечения, занявшего 4 месяца, его перевезли в отель, а затем в дом в европейской части Стамбула. Три дня спустя с ним установил контакт боевик по имени Абу Масаб аль-Ираки и затем они встретились в квартале Ибрагим Хали, где ему и другим боевикам было сказано, что они получат билеты на самолет до Урфу. Там уже находились многие наёмники ИГИЛ со своими семьями и детьми. Осман указывает на особенную важность двух городов – Тель Абъяда и Джараблуса, в деле пополнения численности ИГИЛ. Через этот корридор проходил крупнейший приток наёмников из Турции в Сирию под наблюдением турецкой разведки и армии. Его использовали не только для переброски наёмников, а также и для снабжения оружием, боеприпасами и военной формой.

Другой плененный боевик ИГИЛ (имя неизвестно) сказал следующее: ”Мой приятель из Судана по имени Халед Сали состоявший в ИГИЛ и проживающий в Аазазе, предложил мне присоединиться к ИГИЛ. Я согласился так как ничего не знал о существовании и других военных группировок. Затем он сопровождал меня в Хартумском аэропорту, откуда я полетел в Стамбул. Там меня встретили местные координаторы от ИГИЛ и разместили меня в отеле, название которого я не запомнил. После этого меня перевезли в Газьянтеп на самолете одной из местных авиалиний, а затем в Килис на границе с Сирией. Мой координатор уже ждал меня в Аазазе. Перейти границу было проще простого. Ни солдат, ни полиции, ни турецких властей. А даже если они там и были, то значит мы перешли её прямо у них под носом”.

Глава израильской военной разведки, генерал-майор Авив Кочави сказал в Январе 2014, что в городах Караман, Османи и Санлиурфа располагаются тренировочные лагеря аль-Каеды, также используемые как отправные точки.

Свободное передвижение боевиков через турецко-сирийскую границу прекратилось после начала Российской военной кампании в Сирии и многочисленных утечек в прессу о связях Турции с террористами, как например, ведение совместногос ИГИЛ нефтяного бизнеса. Иначе турецкое правительство рисковало превратиться в публичного спонсора терроризма, что неприемлемо для образа Эрдогана. Однако главными причинами перекрытия пограничных переходов были: серия поражений понесенных ИГИЛ и ан-Нусрой, переоценка турецкой стратегии в Сирии под российским давлением и уменьшение потока беженцев.

Протурецкие группировки и попытки создать объединенную оппозицию в северной Сирии

В настоящее время Турция использует широкий набор военных средств для достижения своих интересов. Во время операции Оливковая Ветвь в январе-марте 2018, Турция сформировала ядро своих прокси из 12 группировок: Дивизия Хамза, Лива Султан Мурад, Файлак аш-Шам, Джайш аль-Наср, Джайш аль-Нухба, Джабхат аль-Айсалат валь-Танмия, 23я Дивизия, 1ая Береговая Дивизия, 2ая Береговая Дивизия, Свободная Армия Идлиба, 2ая Армия и Лива Шухада аль-Ислам. Общая численность этих групп – 31,200 человек. Кроме того, в военных действиях участвовали также и боевики из других группировок, таких как Ахрар аль-Шам, Шам Легион и т.д. Некоторые из этих группировок сейчас входят в Национальный Освободительный Фронт (NFL), созданный в попытке усилить военный потенциал и увеличить численность про-турецкого блока в Идлибе.

Кроме того, присутствие NFL имеет и экономическое значение. Они охраняют дорогу Алеппо-Хама, коммерческий путь из Турции в Иорданию и другие государства Персидского залива. Некоторые из товаров перемещаемых по этой дороге будут оставаться и в Сирии. С восстановлением сирийской промышленности, турецкие товары могут получить доминирующую долю на этом рынке.

Ещё одно формирование созданное в попытках преодолеть разногласия досаждающие многим группировкам контролируемым Анкарой – Сирийская Национальная Армия (SNA).

Она задумывалась как сила, которая сможет противостоять Хайят Тахрир аль-Шам в Идлибе если переговоры между Турцией и этой группировкой провалятся.SNA также будет участвовать в операциях против курдских вооруженных формирований и будет ответственна за консолидацию территорий захваченных про-турецкими силами. В конце концов, создание SNA – это усилие направленное на ребрендинг так называемых демократических активистов после того как они успели запятнать себя военными преступлениями или сотрудничеством с Хайят Тахрир аль-Шам.

На сегодняшний день, SNAв основном оперирует в треугольнике аль-Баб - Аазаз - Джарабулус и в Африне. С окончанием военных операций в северной Сирии, все силы входящие в SNA от Джарабулуса до Идлиба должны перейти под единое командование.

Основной силой Сирийской Национальной Армии являются её 1ый, 2ой и 3ий корпуса. Её становление происходило параллельно формированию Национального Освободительного Фронта. Это новая армия разделенная на три корпуса, состоящих из 36 оппозиционных групп. На январь 2018 она всё еще формировалась и насчитывала 25,000 членов.

SNA получала и продолжает получать поддержку от Лива Сукорал-Шималь, Ахрараль-Шаркиия, Джайш аль-Нухба, Файлак аш-Шам, Лива Султан Сулейман Шах, Лива Султан Мехмед Фатих, Лива аль-Ваккас, Джабхат Шамия, Лива Мунтассир Биллах, Лива Султан Мурад, Джейшаль-Шималь, Лива Самарканд, 23й Дивизии, 9ой Дивизии, Февьяль-Мустафа, Ливааль-Авваль аль-Магахавиир, Лива Усудул-Фатихеен, Джайшаль-Ахфад, Фестакем Кема Умрыт, Хамза Дивизия, Лива Асифат Хазм, Джабхат аль-Айсалат валь-Танмия, Джейшаль-Наср, Лива Хасака Шилд, Джайш аль-Шаркиия, Ливааль-Фатих, Лива Султан Осман, Реджалаль-Харб, Лива аль-Шималь, 5ый Отряд, Джайш аль-Тхани и Таккаму Адл.

Первые сообщения о контролируемой Турцией Свободной Сирийской Полиции (FSP) появились в Январе 2017. Полицейские появились в Джарабулусе как часть операции Евфратский Щит, для наведения порядка в тылу. По сообщениям AnadoluAgency, к октябрю 2017 Турецкой Полицейской Академией были подготовлены 5,631 сирийский полицейский в 5 различных школах. Их задачей являлось обеспечение безопасности в районах где проходит военная операция.

Начиная с 10 мая 2018, после подготовки в Турции 620 полицейских из FSP поддерживают безопасность в северо-западном Африне. Кадеты в возрасте от 18 до 45 лет, проходят месячную подготовку. На видео, размещенном в газете YeniSafakв январе 2017, показана группа сил безопасности одетых в турецкую полицейскую форму, поющая “Да здравствует Турция, да здравствует Эрдоган, да здравствует свободная Сирия”.

Осенью 2018 ситуация в Идлибе и близлежащих районах находящихся под контролем военных стала основным объектом внимания международных СМИ, освещающих сирийский конфликт. Основной причиной турецкого сотрудничества с идлибскими вооруженными формированиями стало желание расширить своё собственное влияние, в то же время сохраняя радикальные элементы этих группировок для нагнетания давления на правительство Ассада, Иран и Россию.

Модель работы с группировками в Идлибе выглядит следующим образом:

- Небольшие вооруженные группировки, хорошо себя проявившие в операциях Щит Евфрата и Оливковая Ветвь находятся под практически полным операционным контролем;
- Группировки объединенные вокруг Ахрар аль-Шам, известные как Сирийский Освободительный Фронт находяться под частичным контролем;
- Аль-Каеда в Сирии (Хайят Тахрир аль-Шам и союзники) находятся в состоянии “плодотворной кооперации” под неполным контролем (меньше чем Сирийский Освободительный Фронт);
- Будущее небольших группировок не включенных в категории выше из-за связей с ИГИЛ и аль-Каедой (к примеру, остатки Джунд аль-Акса или Хилф аль-Ислам) еще не определено;
- Ячейки ИГИЛ в Идлибе. Турция и её союзники на местах продолжают бороться с ИГИЛ с переменным успехом. Проблема, в том, что идеологически, ядро про-турецких группировок и их союзники очень похожи на ИГИЛ. Положение ухудшается ужасающими уровнями коррупции и насилия силами безопасности Хайят Тахрир аль-Шам и Сирийского Освободительного Фронта, являющимися единственными силами способными к относительно значительному сопротивлению ячейкам ИГИЛ.

Хайят Тахрир аль-Шам остается доминирующей военной силой в Идлибе, наряду с Сирийским Освободительным Фронтом. Проблема турецкого подхода состоит в том, что чем сильнее группировка тем сложнее контролировать её “за кулисами” без предоставления гарантий. Отсюда и различные PR-армии типа Сирийской Национальной Армии. Саботируя борьбу с террористами, Анкара усердно претендует на формирование“умеренной оппозиции”. В краткосрочном периоде шансы на то, что про-турецкая “умеренная оппозиция” победит с помощью Анкары террористов в Идлибе минимальны. Хорошим доказательством, если вообще нужны еще какие-то дополнительные доказательства, может служит позиция занимаемая Турцией по отношению к возможной военной сирийско-российско-иранской операции против Хайят Тахрир аль-Шам и их союзников в Идлибе.

Общий объем финансирования вооруженным формированиям в Сирии со стороны Турции никем не оценивался, но понятно, что счёт идёт на десятки если не сотни миллионов долларов в год. Оно варьировалось на разных стадиях конфликта и оплачивается из различных источников.

В 2012-2016 главным источником финансирования была помощь от иностранных спонсоров. Анкара использовала средства из США, монархий Персидского залива, сборы от домашних и иностранных добровольцев симпатизирующих военным группировкам в оппозиции Ассаду. Также следует упоминуть программу ЦРУ стоимостью 500 млн. долларов по тренировке “Сирийских инсургентов”.Миграционный кризис 2015-16 годов привёл к переговорам между Евросоюзом и Турцией по вопросу финансовой помощи Анкаре в обмен на размещение сирийских беженцев на турецкой территории. Турция просила 30 млрд. евро сразу с последующими ежегодными траншами размером 3 млрд. евро, однако сколько она реально получила неизвестно. Есть сведения о соглашении на 3 млрд. евро в 2016 и ещё одном таком же в 2018. Учитывая многочисленные сообщения мировых СМИ о ужасных условиях проживания сирийских беженцев в Турции, наиболее вероятно, что деньги в основном использовались на финансирование военных группировок противостоящих Асаду, а беженцам был дан самый низкий приоритет. Более того, Турецкое Министерство Обороны, вероятно, использует вполне благовидные статьи расходов своего баланса для фактического финансирования вооруженных группировок.

С уменьшением потока джихадистов и добровольцев, оппозиционные группировки воюющие в Сирии, по-видимому, перешли на самообеспечение, которое выглядит следующим образом: Турция предоставляет боевикам вооружение, боеприпасы, оборудование, транспорт и обучение. Взамен получает ресурсы с оккупированных территорий – нефть, сельскохозяйственные продукты и промышленные товары. На оккупированных территориях приоритет в торговле имеют товары произведенные в Турции.

Турция использует широкий спектр идеологически разделенных группировок, от нео-османистов и пан-тюркистов до ультра-исламистов, совершенно не совместимых с текущим сирийским правительством. Это еще раз доказывает, что для достижения своих собственных политических амбиций, Эрдоган готов создавать альянсы с кем угодно, кто может послужить его интересам.

По данным ООН, в Апреле 2018 на территории Турции находилось 3.9 млн сирийских беженцев. Такое количество людей не может не привлекать внимания турецких военных и разведки с целью идеологической обработки и пополнения рядов сражающихся за новую Сирию, как её видит Эрдоган.

Часть №2

Детальный взгляд на некоторые, поддерживаемые Турцией, группировки, действующие в северной Сирии:

- Дивизия Хамза. Сирийские националисты. В сентябре 2017, по своим собственным отчётам, насчитывали порядка 2,200 человек и состояли в основном из арабов, сирийских туркменов и курдов. Штаб-квартира расположена в Маре, провинция Алеппо. Там же группировка и действует. На сентябрь 2017 их командиром был Абдулла Халава. Взаимодействует с Бригадой Северного Грома, Бригадой Ополчения Маре, Бригадой Специальных Операций, Бригадой Дхи Кар и Бригадой Курдских Соколов.
- Лива Султан Мурад. Пан-туркизм. В 2016 заявляла о наличии 1,300 человек преимущественно сирийских туркменов и арабов. Вместе с другими туркменскими организациями, такими как Лива Султан Сулейман Шах, Лива Султан Мехмед Фатих и Лива Султан Осман, формирует блок Султана Мурада. По сообщениям турецких источников, члены Лива Султан Мехмед Фатих проходили подготовку в самой Турции, хотя местонахождение лагеря неизвестно. Штаб-квартира в аль-Бабе, провинция Алеппо. На ноябрь 2017, командир – Махмуд аль-Хадж Хассан.
- Файлак аш-Шам. Салафиты. Насчитывает порядка 4,000 членов, преимущественно арабов. Расположена в провинции Алеппо, но её зона ответственности также включает провинции Идлиб, Хама, Латакия и Хомс. На начало 2018 командиром был Яссер Абдул Рахим, бывший ключевым полевым командиром во время операции Оливковая Ветвь. В феврале 2018 был заменен Халдун Мадором, а теперь командиром является полковник Фадлаллахал Хаджи. Это формирование послужило базой при создании Национального Освободительного Фронта. В июне 2018 к ним присоединилась Лива Шухада аль-Ислам, насчитывающая 799 бойцов. Взаимодействует с Армией Муджахидиина, Муслимским Сирийским Братством. Также есть сведения о близкой связи с Хайят Тахрир аль-Шам.
- Джайш аль-Наср. Салафизм. В 2015 насчитывала 5,000 членов, в основном арабов. Штаб-квартира в Калаатал-Мадик, провинция Хама. Зона ответственности включает провинции Идлиб, Латакию, Хама и Алеппо. На начало 2018 командир – Мухаммад Мансур. При образовании Национального Освободительного Фронта Мансур стал в нем одним из командиров. Группировка тесно сотрудничает с Тахрир аль-Шам, Джайш аль-Изза и Ахрар аш-Шам.
- Джайш аль-Нухба. Сотрудничает с группировками исповедующими сирийский национализм и салафизм. На начало 2017, по своим же заявлениям в ней состояло 3,000 бойцов, преимущественно арабов. Штаб-квартира в провинции Алеппо располагается в Джарабулусе. Штаб-квартира в провинции Идлиб находится в Кафр Набле. Зона ответственности покрывает провинции Идлиб, Латакия, Хама и Алеппо. По данным на 2017 год, командир – Мохаммед Ахмедал Саид. Сотрудничает с Джайш аль-Наср, Ахрар аш-Шам и Свободной Армией Идлиба.
- Джабхат аль-Айсалат валь-Танмия. Салафизм. В 2015 насчитывала 5,000 членов преимущественно арабов. Зона ответственности – провинция Алеппо. Сотрудничает с Джайш аль-Ислам и Ахрар аш-Шам.
- 23я Дивизия. Исламская демократия. В 2014 насчитывала 1,400 бойцов, преимущественно арабов. Штаб-квартира в городе Ках, провинция Идлиб. Зона ответственности покрывает северный Идлиб и провинцию Алеппо. В 2018 командир – Абу Мустафа. Сотрудничает с Ахрар аш-Шам, Движением Нур аль-Дин аль-Зенки и Фестакем Кема Умрыт.
- 1ая Береговая Дивизия. Пан-туркизм. В 2015 2,800 бойцов, в основном сирийских туркменов и арабов. Зона ответственности – провинции Идлиб и Латакия. На 2014 командиром был Мухаммад Хадж Али. Тесно сотрудничает с Тахрир аль-Шам, Ахрар аш-Шам и Туркестанской Исламской Партией.
- 2ая Береговая Дивизия. Пан-туркизм. На 2015 насчитывала около 500 бойцов, преимущественно сирийских туркменов. Зона ответственности – провинции Алеппо и Латакия. Командир – Тарик Солак. Сотрудничает с Хайят Тахрир аль-Шам (в Латакии) и Ахрар аш-Шам.
- Свободная Армия Идлиба. Сирийские националисты. По своим собственным оценкам, на 2016 год, насчитывала около 6,000 бойцов, в основном арабов. Штаб-квартиры в городах Маарат аль-Нумаан и Кафр Набаль в провинции Идлиб. Зона ответственности – провинции Идлиб, Латакия и Алеппо. Включает в себя 13ую Дивизию, Северную Дивизию и Бригаду Горных Ястребов. На сегодняшний день командиром является Сухаиб Леуш. Сотрудничает с Хайят Тахрир аль-Шам, Ахрар аш-Шам и Файлак аш-Шам.
- 2ая Армия. Сирийский национализм и исламская демократия. В июне 2017 насчитывала около 1,500 членов, преимущественно арабов. Зона ответственности – провинции Идлиб, Латакия и Хама. Включает в себя Дивизию 46, Дивизию 312 и Дивизию 314. На июнь 2017 командир – Мохаммед Халед Хлеиф. Есть сообщения, что они сражались с ИГИЛ в северной Сирии.
- Лива Шухда аль-Ислам. Умеренный ислам. На июнь 2017 насчитывала около 700 бойцов, преимущественно арабов. Штаб-квартиры в Идлибе, Хаме и Риф-Димаш. Командир, Саеед Накраш, был захвачен неустановленными лицами в апреле 2018. Группировка обвиняет в похищении Тахрир аль-Шам, которые этот факт отрицают. Есть сообщения о тесном сотрудничестве с Исламским Союзом Солдат Леванта.

Турецкий дипломатический подход по отношению к северной Сирии

Северная Сирия – это большой клубок противоречий в котором каждая сторона (Сирия, Турция, Иран, Россия и, конечно, США) пытается воплотить в жизнь собственные планы.

Правительство Ассада до сих пор рассматривается Анкарой как нелегитимное, хотя Эрдоган предпочитает не упоминать об этом официально если есть такая возможность. Турецкие власти постоянно заявляют, что Анкара выполняет взятые на себя обязательства по договору о зонах деэскалации. Однако, на практике Анкарой ничего не было предпринято в Идлибе для размежевания поддерживаемых Турцией “умеренных” формирований и террористических группировок или для уничтожения террористов.

Турция считает террористами ИГИЛ и курдские вооруженные группировки. После того как ИГИЛ был разгромлен, в этой категории остались только курды. Некоторые курдские лидеры надеялись на то, что Эрдоган проиграет президентские выборы и турецкая позиция по курдскому вопросу в северной Сирии смягчится. Однако этого не произошло.

4го июня 2018, Анкара и Вашингтон согласовали “дорожную карту” для города Манбидж, находящегося в северном Алеппо, который контролируется курдской SDF. Как заявил Турецкий Министр Иностранных Дел Мевлют Чавушоглу, на первом этапе “дорожной карты” планируется вывод курдских бойцов из города и затем его совместное патрулирование силами турецких и американских военных. Турецкие высшие официальные лица заявляли также, что договор подразумевает создание городской администрации из местных жителей после отвода курдских военных формирований. Турция также настаивала, что все вооруженные курдские формирования должны быть разоружены или даже распущены в рамках “дорожной карты”.

Тем не менее события развивались вразрез с устремлениями турецкой стороны. YPG заявили о выводе своих бойцов из Манбиджа. Американские и турецкие военные начали патрулирование к северу от города, на линии соприкосновения турецкой армии и курдскими отрядами. Турецкие военные так и не вошли в Манбидж.

Политический и военный контроль над городом остался в руках, связанных с YPG, органов власти. Более того, американцы продолжили обучать курдских бойцов и поставлять им различные военные грузы, включая оружие и военную технику. Никаких дальнейших совместных американо-турецких шагов, направленных на решение вопроса Манбиджа в соответствии с устремлениями Эрдогана, сделано не было.

Более того, проблема также и в том, что для Эрдогана, Африн, аль-Баб и Манбидж это далеко не конец. Он неоднократно заявлял, что стремится очистить от курдских вооруженных формирований районы от Манбиджа до Синджара, что означает операции в Камышлы, Кобани и Хасаке, главных опорных районах YPGв Сирии. Таким образом, для достижения своих целей правительство Эрдогана балансирует между ведомой американцами коалицией и сирийско-российско-иранским альянсом.

С российской точки зрения, стратегические приоритеты – это сохранение сирийской территориальной целостности и предотвращение прихода к власти в Сирии радикальных исламистов. Россия открыта для диалога с умеренной частью сирийской оппозиции и готова принимать участие в переговорах. Руководство понимает, что Турция является временным союзником России в Сирии, где обе страны вместе с Ираном могут гарантировать приостановку огня в зонах деэскалации.

Таким образом, некоторые российские эксперты заявляют, что Турция дружит с США против России, что по-видимому не лишено оснований. Турция находится в НАТО, Анкара поддерживала и всё еще поддерживает оппозицию, особенно радикальные вооруженные группировки в Идлибе, которые не хотят вести переговоры с Ассадом. Конфликт целей между Турцией и сирийско-российско-иранским альянсом проявился в полной мере когда САА начало подготовку к возможной военной операции в Идлибе.

Однако, турецкие, сирийские и следовательно российские интересы совпадают по вопросу сирийского Курдистана. После того как российские войска были размещены в Сирии и в особенности после освобождения Алеппо в 2017, Москва старается действовать как посредник между курдами и Дамаском, стараясь убедить последний создать курдскую автономию. Но курдские лидеры отвергли переговоры с Дамаском и вместо этого сделали ставку на альянс с США. Неважно сделали ли они такой выбор потому что, видели в Вашингтоне самый лучший и быстрый вариант приобретения независимости для Рожавы или потому что, получили стимул в виде наличных от американских эмиссаров. Наиболее вероятно воздействие обоих факторов. Такой проект про-американского курдского “независимого” государства никак не мог понравиться ни Анкаре, ни Дамаску, ни Тегерану и побудил их сомкнуть ряды.

Таким образом, курды упустили свой шанс на получение широкой автономии в составе Сирии и стали разменной монетой в переговорах крупных игроков вовлеченных в конфликт.

Нескольких слов заслуживает и Астанинский переговорный процесс. В его рамках Россия, Турция и Иран подтвердили нацеленность на борьбу с терроризмом, сопротивление сепаратизму нацеленному на подрыв территориальной целостности и суверенитета Сирии и безопасность соседних стран, продолжение совместных усилий для продвижения политического примирения среди сирийцев для того, чтобы способствовать как можно раннему запуску Конституционного Комитета в Женеве. Но реальная ситуация совершенно не похожа на устремления. Анкара, фактически, контролирует часть Сирии, мотивируя это необходимостью сражений с вооруженными курдскими формированиями и распространением своего влияния в разорванной войной стране. Также Турция не имеет ни мандата от Совета Безопасности ни разрешения от Дамаска на проведение военных операций в стране. Несомненно это нарушения обязательств взятых на себя Анкарой по Астанинским соглашениям и нарушение сирийского суверенитета. Участие сирийской оппозиции на переговорах тоже проблема. Многие фракции просто саботируют переговоры. Более того, нет значительных результатов в сфере политических решений о будущем Сирии, несмотря даже на то, что договаривающиеся стороны продолжают подтверждать свою приверженность единству. Можно сделать вывод, что Астанинский формат неэффективен и является только лишь платформой для встреч глав государств, поскольку каждая страна и, особенно, Турция преследует свои собственные интересы.

Если исследовать российское участие в конфликте, то совершенно неочевидно, что Россия пытается силой продавить какой-то вариант будущего сирийского устройства. Войска и оборудование выводятся из Хмеймима, что указывает на постепенное затихание военных операций и сдвиг в сторону дипломатических средств. Однако, хотя такой подход давал результаты в отдаленных районах Сирии, он встречает значительные трудности на региональном уровне.

Объявление о демилитаризованной зоне в северо-западной Сирии, сделанное 17го сентября, президентом Путиным и его турецким визави, является частью более широкой стратегии направленной на достижение мирного урегулирования конфликта и деэскалации ситуации. Успех этого усилия теперь зависит от способности и воли сторон воплотить договор в реальности и заставить радикалов отвести тяжелые вооружения, по-крайней мере, на 15-20 километров в глубь.

Вывод

За последнюю декаду в турецкой политике произошли значительные перемены, изменившие её теоретические и практические основы. Термин “нео-Оттоманизм” был запущен в научных и политических кругах в контексте турецкой экспансивной международной деятельности. В то время как мировое сообщество по-разному его интерпретирует, он содержит четкую идеологическую составляющую. Более того, нео-Оттоманизм – это самый подходящий термин для определения турецкой идеологии и действий в международных делах. Анкара старается стать мировой державой и эта цель направляет её действия, особенно учитывая Арабскую Весну и войну в Сирии.

Существует множество потенциальных конфликтов интересов между Турцией и Сирией, включая проблему курдов, взаимные территориальные претензии, идеологическую и политическую несовместимость. С самого начала протестов в Сирии, Турция предоставляла и продолжает предоставлять помощь вооруженным группировкам и политической оппозиции. Более того, отношения между двумя странами осложняются вопросами водопользования (в Евфрате Турция забирает почти половину стока, по сути, лишая Сирию воды), грабежом промышленных предприятий производственного центра Сирии – Алеппо (оборудование почти 1,000 заводов и фабрик было вывезено в Турцию). Анкара до сих пор полагает, что Ассад должен оставить свой пост, хотя за последний год такая риторика явно смягчилась. Произошло это благодаря росту российского влияния на театре военных действий, благодаря военным поражениям нескольких группировок поддерживаемых Турцией и благодаря политическому и экономическому давлению оказываемому Москвой после инциндента с Су-24. Всё это формирует турецкую политику по отношению к Сирии.

По лучшему для Сирии, Ирана и России сценарию, Турция не планирует аннексировать части сирийской территории на севере, находящиеся под её контролем, чтобы избежать негативной реакции этих трёх государств. Эти территории могут быть использованы в качестве разменной монеты для получения преференций в обустройстве послевоенной Сирии, таким образом расширяя и укрепляя турецкое влияние в этой стране и укрепляя Турцию в качестве региональной силы. Возможно сирийские приграничные территории увидят что-то похожее на трансграничный протекторат, без перепивывания самих национальных границ. Турция уже трансформировала конгломерат своих прокси во что-то напоминающее объединенную оппозицию, с которой Ассад, по мнению Анкары, будет обсуждать будущее Сирии, давая, таким образом, Турции место в разрушенной войной стране и гарантируя, что турецкие интересы будут соблюдены.

В современной военной и дипломатической реальности окружающей сирийский кризис, Анкара преследует следующие тактические цели:

- убрать или, по-крайней мере, разоружить и ограничить влияние поддерживаемых США курдских вооруженных формирований в северной Сирии;
- усилить объединенную про-турецкую оппозицию в Идлибе и устранить любое сопротивление ей, включая, в некоторых сценариях, ликвидацию Хайят Тахрир аль-Шам и её союзников;
- способствовать возвращению беженцев из Турции в Сирию в районы под турецким контролем;

Если эти цели будут достигнуты, Анкара значительно укрепит своё влияние в дипломатическом разрешении кризиса и на будущее послевоенной Сирии. Возвратившиеся беженцы и сторонники военных группировок в, контролируемых Турцией, частях Сирии, станут избирательной базой для про-турецких политических деятелей и партий в случае выполнения мирного сценария. Если же широкомасштабную дипломатическую сделку заключить не получится, то обязательно нужно рассмотреть возможность создания в северной Сирии про-турецкого квази государства, подтверждающее тезис об устремлениях Эрдогана построить нео-Оттоманскую империю.

https://southfront.org/turkish... - оригинал на английском языке