Н.Ф.Доченька

Хорошая девочка портит все семейные голографии. И знает об этом.

Её сутулое тельце можно спрятать за дорогим платьем из гипно-ткани. Тогда плывущие по подолу узоры отвлекут зрителей от нескладной фигурки.

Её голову можно украсить венком из луноцветов. Да, они похожи на земные розы. Но знатоки — да-да, те самые люди с тонкими чувствами, других в поместье барона не приглашают — обратят внимание на лёгкую кривизну шипов. И мысленные подсчёты затрат на доставку сего сокровища из питомника на орбите отвлекут их от отвратительных редких волос цвета дешевого сыра.

Круглое лицо хорошей девочки править не нужно. Но это ненадолго. Да, в пять лет прыщей нет, но не за горами гормональный взрыв, когда даже этот плюс исчезнет. Мамочка предупреждала. Впрочем, она же успокаивала, что кожу можно будет скорректировать при помощи маски из арсенала умной косметики.

А вот с улыбкой ничего не поделаешь. Хотя мамочка очень старается.

— Ну же, Анук, — командует она, — не криви рот, моя куколка. И покажи зубки. Нет, не напрягай так подбородок! И держи шею прямо. Давай же. Почему ты не можешь улыбнуться нормально?

Но, несмотря на все старания мамочки, изгиб губ хорошей девочки остаётся фальшивым. Позирующий вместе с ними папочка нетерпеливо постукивает носком ботинка из китовой кожи. Затем взгляд его затуманивается — зрительные импланты переходят в режим чтения документов.

Хорошая девочка продолжает корчиться и пыжиться, пока лицо не начинает подёргиваться от напряжения.

И тогда на глаза мамочки наворачиваются слёзы.

— Ты что, — всхлипывает она, — не любишь меня?

— Люблю, — тихо шепчет Анук, едва шевеля непослушными губами.

— Нет, куколка. Тебе это только кажется. Ты любишь нас с папочкой не по-настоящему. Только как источник еды и игрушек. Иначе улыбалась бы нам, как нормальный ребёнок.

Хорошая девочка ничего не понимает. Как это — любить, но не по-настоящему? В поисках разъяснений она переводит взгляд на папочку. Но лицо его — холодная бесстрастная маска. Только губы слегка шевелятся в такт мысленным командам. Он полностью погрузился в работу и вряд ли слышит, что происходит.

Между тем мамочка отворачивается и всхлипывает. А потом тихо-тихо называет дочь её истинным именем:

— Маленькая дрянь.

Девочка дёргается. Ну вот. Куколка довела мамочку. Довела тем, что не умеет быть настоящей.

Личико маленькой дряни сморщивается. Но слёзы ещё не текут. Наступает благословенный момент, когда гримасу можно принять за уродливую улыбку. Его способен поймать только очень умелый голограф. Нанятый мамочкой франт как раз из таких, а потому вовремя щелкает пальцами на биомеханической руке, отдавая приказ дронам.

Калейдоскоп лучей сканирует маленькую дрянь. А вместе с ней отстранённого папочку и несчастную мамочку, уставшую от выкрутасов единственной дочери. Объёмный цифровой слепок красок, форм и запахов отправляется в облако.

— Я могу немного поправить проблемные моменты, — заискивающе предлагает голограф.

Мамочка раздраженно отмахивается, отсылая его прочь.

Да, умелый компьютерщик может запросто создать любой образ, представив нищего из трущоб в виде его святейшества второго президента. Но у мамочки слишком хороший вкус, чтобы опуститься до таких дешевых трюков. Все голографии в её доме обязаны иметь в углу розовый квадратик сертификата подлинности.

Вот почему висящие в холле портреты испорчены.

А виной тому маленькая дрянь, которая не умеет нормально улыбаться. И знает об этом.

* * *

Маленькой дряни десять, и мамочка оплатила установку её первых имплантов.

Лазер ослепляет Анук, снимая верхний слой роговицы. Ей хочется закрыть глаза, уплыть в темноту. Но веки удерживает расширитель.

Хирург улыбается. Это слышно по голосу.

— Нет, милочка, — уверяет он, — тебе не больно. Капли сестра закапала, а в роговице нет нервных окончаний.

Процедура продолжается бесконечно. И только когда Анук вывозят из операционной в комнату ожидания, она позволяет себе расплакаться. Мамочка отставляет в сторону чашку с кофе и бросает вопросительный взгляд на хирурга. Тот пожимает плечами:

— Мы тут раскапризничались.

— О, вот как, — мамочка ласково обнимает доченьку и шепчет на ухо. — Не позорь меня перед людьми, куколка.

Дрянь кивает, глотая слёзы.

* * *

Маленькая дрянь продолжает расти. Её жизнь идеальна.

Волосы выкрашены в модный голубой. На идеальных ногтях — маникюр с полудрагоценными камнями. Желудок ушит. Мамочка очень довольна результатом и уже заглядывается на протезы ног, вздыхая, что их можно ставить только с пятнадцати.

Однако появляются новые проблемы. Анук любит не те книги, слушает не ту музыку, выбирает не те темы для разговоров.

— Ничего, это всё переходный возраст, — успокаивающе говорит мамочка и ласково исправляет вкусы дочери. Профили в соцсетях наполняются интересными фотографиями.

Наследная баронесса занимается балетом в невесомости.

Наследная баронесса поёт партии из классических рок-баллад двадцатого века.

Наследная баронесса читает на трёх языках.

Она делает это сносно. Но как-то не искренне. Не так, как нормальные дети. И это не проходит бесследно. Аккаунт BrinAn развивается слишком медленно. Показатели набора подписчиков на треть меньше, чем у среднего ребёнка её возраста. Пиар-педиатр очень обеспокоен. Ведь без должного уровня популярности нормальное социальное развитие невозможно.

— Возможно, стоит ввести докорм профиля ботами, — предлагает он, — немного разогнать активность.

— Нет, я против, — отрезает мамочка. — Моя дочь обязана развиваться естественно!

Лицо врача сводит вежливая улыбка. Анук гадает, использует ли врач это выражение всегда или приберегает для самых богатых клиенток.

— И всё-таки подумайте об этом, — просит пиар-педиатр и, понизив голос, добавляет. — Если промедлить, ваша девочка останется на уровне книжной блогерши.

Мамочку передёргивает от ужаса. Вернувшись домой, она тут же заказывает новый аксессуар.

Крохотный пушистый комочек появляется в поместье в четверг, под аккомпанемент кислотного дождя, пытающегося прожечь крышу.

Огненная шерсть и зелёные глаза зверька отлично подходят к лазурному интерьеру большой гостиной. Походка нетвёрдая из-за операции по удалению когтей. Мордочка растеряна. Хвост подрагивает.

— Красавчик, — умиляется мамочка.

Котёнка и дрянь высаживают на подушки у камина и выпускают домашних фото-дронов. Помощь голографа не требуется. Сеть — прибежище простолюдинов без тонкого вкуса, а домашний АИ отлично обучен работать с вульгарными трендами.

Дрянь готовится улыбаться, однако мамочка приказывает:

— Возьми его. Ну же!

Котёнок кажется таким хрупким, что выполнить команду страшно. Но дрянь послушна. Она осторожно тянет к зверьку раскрытую ладонь. А тот вдруг делает косолапый шаг и сам прижимается к пальцам. Его шерсть похожа на пух луноцвета. Нескладное тельце тёплое и настоящее. Анук поднимает его, почти не ощущая веса. Прижимает к груди.

Вокруг трещат дроны. Но даже их заглушает урчание.

Первая фото-сессия имеет грандиозный успех. Мамочка отправляется на светский приём счастливой. Ей есть чем похвастаться.

А Анук остаётся сидеть на полу. Её колени согревает спящий котёнок.

Всё идёт не по плану.

Начало невинно — котёнок игнорирует купленную для него лежанку. Прекрасное, удобное гнёздышко. А зверёк выбирает спать на коленях у Анук, несмотря на то, что девочка дёргается во сне.

— Это негигиенично, — ворчит мамочка. Но ничего не предпринимает. И это её ошибка. Момент для воспитания упущен.

Котёнок растет, превращаясь в хитрого зверя. Он бродит по поместью. Лезет, куда не следует. Не даёт гостям с собой фотографироваться. Зато заискивающе трётся о ноги Анук. А та воркует с ним, как с младенцем.

— Он слушает только меня, — гордо говорит девочка, зарываясь носом в рыжую шерстку.

Это печалит мамочку.

— Почему ты не можешь быть такой же ласковой с нами? — укоряет она.

И хмурится, когда Анук не отвечает.

Ещё один тревожный звоночек: учитель хвалит юную баронессу за интерес к биологии. Говорит, она расспрашивает его о профессии ветеринара.

Что ж, мамочка тоже вспоминает о медицине. Она заставляет домашних сдать пробы на аллергию. Но все до последней служанки абсолютно здоровы. Разве что механику, оказывается, нельзя персики. Но это очень дорогой продукт. Чтобы избавить от искушения, баронесса лишает его недельной зарплаты.

А затем случается скандал.

Анук разом бросает все свои хобби. Просто отказывается ими заниматься.

— Почему, куколка? — недоумевает мамочка. — Тебе же так нравилось петь. Ещё немного и у тебя даже стало бы получаться.

Нет внятного ответа. Хуже того, дрянь постепенно перестаёт следить за собой. Заброшен маникюр, смылась голубая краска, умный макияж давно не проходил калибровку. АИ уже неделю приходится создавать контент для профилей, комбинируя старые фотографии.

Анук засела в комнате и читает книжки.

Такое поведение — очевидная блажь. Но время для неё крайне неудачное. Всего месяц остаётся до дня рождения! Пора планировать грандиозный праздник, на который будут приглашены все папочкины партнёры-конкуренты и мамочкины подруги-завистницы вместе с подходящими по статусу сыновьями.

Но дрянь, похоже, не собирается готовиться к торжеству.

— Любящие дочери так не поступают! — хмурится мамочка.

Не срабатывает. Тогда в ход идёт любовь.

Мамочка обвивает свою доченьку руками и, баюкая, шепчет ей на ушко:

— Ну что случилось? Другие дети всё рассказывают мамам. А ты совсем со мной не делишься. Я же хочу для тебя только лучшего. Вот почему ты не сходишь в салон красоты? Расскажи мне. Пожалуйста, расскажи.

В тоне слышится такая надрывная мольба, что Анук делает ошибку. Она пытается объяснить:

— Я не хочу. Я решила…

— Ох, куколка! — перебивает мамочка; её руки чуть крепче вцепляются в плечи дряни. — Нет такого слова «хочу». Взрослые должны думать о том, что «надо». Надо следить за собой. Надо гармонично развиваться. Разве тебе самой не хочется быть умной и опрятной? Это же так приятно! Ты согласна? А?

Нет ответа. Мамочка повторяет вопрос. Тишина.

Это явно никуда не годится. Медленно, но верно мамочка впадает в панику. Она трясёт дрянь, всё сильнее стискивая её. И сыплет, сыплет вопросами.

Упрямое молчание.

Мамочка начинает плакать:

— До того, как твой отец получил титул, у нас не было и сотой доли того, что мы дали тебе, — всхлипывает она. — Я хочу для тебя лучшей жизни. Я делаю для тебя всё! Почему же ты этого не ценишь?

Нет ответа. Куколка сломалась. А кот? Он где-то гуляет.

Позже вечером дрянь валяется на кровати в роскошно обставленной мамочкой комнате, которой позавидовала бы любая девчонка. На её коже расцветают синяки от объятий. Анук чувствует их словно бы через толстую перчатку. Всего лишь смутный дискомфорт. Куда хуже зреющая в теле вязкая тяжесть. Чтобы унять её, придётся встать и перебрать варианты того, что люди называют «забота о себе». Туалет, еда, тепло. Иногда это помогает. Иногда не очень.

Но сейчас, пока тяжесть ещё можно терпеть, Анук хочется ещё немного полежать. Кот устроился у неё на коленях и тихонько посапывает.

Мысли девушки бесконечно вертятся вокруг череды семейных голографий с розовыми квадратиками в углах. «Мне никогда такой не получить», — с тоской думает она.

Вдруг в комнату без стука входит незнакомый мужчина в белом. При виде него кот шипит и ускользает на шкаф. Ему не по душе вторжение.

— Как ты себя чувствуешь, милая? — ласково спрашивает незваный гость, садясь на край кровати. — Расскажи, что с тобой случилось?

Вопрос смущает Анук. Но её подкупает участливый тон и внимательный взгляд.

— Я не смогу тебе помочь, если ты будешь молчать, — говорит мужчина. — Но, возможно, вместе мы сможем разобраться. Что ты теряешь?

Девушке так хочется сдаться. Она долго, очень долго молчит, силясь подобрать правильные слова. А затем сдавленно произносит запретное:

— Я не хочу…

Мужчина не кривится. Не отрицает. Только подбадривает:

— Чего же?

— Я не хочу, чтобы всё повторялось.

— Что именно?

Анук не знает, как объяснить. Клубок эмоций застревает в горле, мешая словам выбраться наружу.

— Я… я… — она сглатывает и вдруг кричит. — У меня нет сертификата подлинности!

Мужчина не слышит. А если слышит, то не понимает. А если и понимает, то не верит. Это видно по его ободряющей улыбке:

— Ну-ну, милая. Ты можешь рассказать мне правду. Твоя мама говорит, что ты причиняешь себе вред. Зачем ты расстраиваешь её? Она ведь так за тебя волнуется!

Нет, дрянь больше не покупается на уловки. Из её глаз сами собой начинают катиться предательские слёзы. Хотя причин для этого, конечно же, нет. Доктор осматривает и измеряет её тело, снимая какие-то показатели. Затем заносит всё в планшет. И уходит.

Кот щурится ему в след, но со шкафа не спускается. Он-то знает, что это ещё не конец. И действительно, скоро в комнате возникает мамочка. Доверительным тоном она сообщает, что доктор заключил: Анук просто капризничает. Переходный возраст. Истеричный характер. Но раз уж девочка не может сама с собою справиться, то родителям стоит подыскать подходящий санаторий.

— Но кто же присмотрит за котом, пока тебя нет? — мамочка качает головой. — Он ведь слушается только тебя. Видно придётся его отдать.

Анук цепенеет. Отдать? Навсегда? Кому? Куда?

— А может гуманнее и вовсе его усыпить, — неумолимо продолжает мамочка. — Если ты не сумеешь выздороветь.

— Я… — шепчет дрянь, глядя на расплывающееся рыжее пятно на шкафу. — Я попытаюсь.

— Вот и хорошо! — мамочка поглаживает доченьку по голове. — Ах, куколка, как же чудно ты будешь выглядеть на празднике! Я уже знаю, что хочу тебе подарить.

Анук кивает в такт прикосновениям. Это правильно. Так и нужно. Она обязана любить свою маму. Хотя бы ради кота.

* * *

Цок-цок-цок.

Металл стучит по каменным ступеням. Именинница спускается к гостям с вертолётной площадки. Она прямиком из салона. Врачи едва успели закончить нужные процедуры.

Макияж идеально откалиброван. Платье цвета нефти сидит как влитое. Разрез на юбке выставляет на показ ампутированные ноги с протезами из облегченного титана. С тех пор как преподобный президент пережил шестое покушение, в высшем обществе повысился спрос на усечение плоти. Это мамочкин подарок.

Все гости в восхищении. Никто из них не замечает уродливую улыбку.

Вечер проходит идеально. Отчёт в социальных сетях ещё надолго останется в трендах.

Много позже, когда дрянь, наконец, оказывается в кровати, к ней приходит кот. Он привычно пытается устроиться на коленях хозяйки, но натыкается на холодный металл. Зверь в замешательстве. Повозившись немного, он исчезает, чтобы больше не вернуться. Ни в эту ночь, ни на следующую.

Анук не ищет кота. Она врёт домашнему врачу, жалуясь на боль в отсутствующих ногах, и получает лекарства, от которых становится легче ждать. Но не возвращения кота, нет. Анук знает, что тот исчез навсегда и не винит его, ведь она не заслужила дружбы.

Дрянь ждёт того дня, когда мамочка с папочкой состарятся.

Ведь тогда настанет её черёд заботиться о родителях.

Так, как её научили.

Ника Милосердова

источник