Ю.Ф.Случай в зоопарке

Этим утром Анатолий Петрович проснулся в приподнятом настроении. За окном стоял погожий весенний денек, солнце нежно ласкало распускающиеся листья деревьев, небесная лазурь не была омрачена ни единым облачком, и три месяца зимнего оцепенения казались просто дурным сном.

Сегодня был выходной, и Анатолий Петрович планировал вывезти все семейство в зоопарк. Дети давно уже ныли, что хотят посмотреть на зверушек, да и его достопочтенная супруга, Елизавета Никитична, была не прочь наконец-то выбраться в свет после долгого перерыва.

Сказано — сделано! После легкого завтрака семейство шумной гурьбой выкатилось на улицу. Дети сразу побежали ловить насекомых, и Анатолию Петровичу пришлось потратить немало усилий на то, чтобы загрузить выводок в новенький универсал. Почетно водрузив на переднее пассажирское сидение Елизавету Никитичну, одетую по последнему слову моды, глава семейства пристальным взглядом осмотрел автомобиль. От непрактичного седана пришлось отказаться после появления на свет третьего ребенка. А, как известно, где третий, там и седьмой! Анатолий Петрович вздохнул и занял свое место за рулем.

Поездка до зоопарка прошла практически без происшествий, только безобразник Яшка проглотил какого-то жука, и его шумно тошнило на заднем сидении. Анатолий Петрович оставил хлопоты с непутевым чадом супруге, а сам задумался о предстоящей рабочей неделе.

Работал Анатолий Петрович на самом крупном мясоперерабатывающем заводе столицы. Он очень любил свое дело — как-никак, передовое производство страны! Самые современные технологии, практически безотходные, даже Главный к ним недавно приезжал! Величавые речи произносил, добродушно скалил идеально ровные зубы, главного технолога к государственной награде представил. Еще бы! Людей к ним на завод свозили со всех регионов. Было, знаете ли, чем гордиться!

За этими приятными размышлениями Анатолий Петрович и не заметил, как они добрались до цели. Выгрузив весело галдящих домочадцев у входа в зоопарк, он припарковал автомобиль, и они шумной ватагой направились в сторону касс.

Как только семейство оказалось внутри, дети бросились врассыпную, Елизавета Никитична чинно отправилась в сторону ларька с мороженым и ситро, а Анатолий Петрович решил неспешно прогуляться вдоль вольеров и насладиться великолепной погодой.

Прогулка его, однако, прервалась самым досадным образом, не успев толком начаться. Пройдя всего несколько десятков метров, Анатолий Петрович остановился перед одним из вольеров и уставился сквозь толстые металлические прутья на его странного обитателя.

Там, за оградой, прямо на цементном полу спал человек. Это был одетый в линялые лохмотья мужчина неопределенного возраста, с всклокоченной шевелюрой и помятым лицом. В длинной неухоженной бороде гнездились то ли остатки еды, то ли пучки соломы, под ногтями чернела грязь. В общем, зрелище сей индивид являл собой крайне непрезентабельное. Анатолий Петрович машинально потянул ноздрями воздух. Запах дешевого спирта чувствовался даже на расстоянии.

«Да что ж это за безобразие такое, — вполголоса пробормотал Анатолий Петрович, любивший во всем чистоту и порядок. — Это же совершенно возмутительно!» Он начал оглядываться по сторонам, пытаясь выцепить взглядом в пестрой толпе посетителей коричневую униформу работника зоопарка, и активно зажестикулировал, увидев одного из смотрителей.

Подошедший к нему молодой парень, завидев негодующий взор представительного джентльмена, стушевался, стащил с головы форменный картуз и начал мять его в руках. Анатолий Петрович не стал размениваться на приветствия и сразу вытянул перст в сторону лежавшего в вольере человека. «Потрудитесь объяснить, милейший, что это за безобразие? — громогласно начал он, буравя смотрителя немигающим взором. — Я в выходной день приехал в столичный зоопарк, чтобы приятно провести время, привез всю свою семью, а тут такое… позорище!»

Вокруг них начала собираться небольшая толпа зевак, и смотритель сконфузился еще сильнее. «Почему в этом вольере, прямо рядом с центральным входом, — распалялся тем временем Анатолий Петрович, — изволит лежать это смердящее недоразумение?!»

Как будто желая подтвердить направленные в его сторону обличительные слова, человек в вольере издал звук, о природе которого не принято распространяться в приличном обществе. Дамы в толпе негодующе уткнулись в обрызганные парфюмом кружевные платочки, а какой-то карапуз громко рассмеялся и повторил непристойный звук, высунув изо рта длинный язык.

«Это Сергунчик, — наконец пробормотал смотритель, не выпуская порядочно измятый головной убор из рук. — Он у нас своенравный. Не любит ни мыться, ни бриться, все время подворовывает антисептик, которым мы клетки обрабатываем. Его тут недавно пытались постричь, так он нашему цирюльнику предплечье прокусил». Парень рукавом вытер испарину, обильно выступившую на блестящем лбу. «Дикий он, в общем. Говорят, большим военным был до того как, ну…», — он сделал неопределенный жест, но все и так было понятно.

«Знаете что, голубчик, — почти прорычал Анатолий Петрович. — Присылайте-ка его к нам на завод. Мы ему быстро применение найдем. У нас с такими разговор короткий. А то ишь, распоясались…»

Внезапно Анатолий Петрович осекся, почувствовав, что кто-то нежно взял его под локоть. Он повернул голову и увидел янтарные глаза Елизаветы Никитичны, протягивающей ему стаканчик сливочного пломбира. Его достопочтенная супруга обладала удивительным даром успокоения — одного ее касания было достаточно, чтобы злость и раздражительность сошли с мужа, как старая кожа, и растворились в ее миндалевидных зрачках. Анатолий Петрович шумно выдохнул и обнял супругу за талию. «Ну, хоть умойте его. И газетку какую-нибудь постелите, — внезапно миролюбиво предложил он. — А то к администратору пойду жаловаться».

«Сию минуту, ваше благородие!» — шаркнул задней лапой смотритель и был таков. Но Анатолий Петрович и Елизавета Никитична его уже не слушали. Развернувшись, они медленно шли в сторону центрального фонтана, приобняв друг друга хвостами. Теплое полуденное солнце причудливо переливалось на изумрудных чешуйках их кожи. «Люди скучные, — сказала Елизавета Никитична. — Пойдем лучше в террариум. Дети давно хотели с ящерками поиграться». Она положила голову на плечо супруга и мечтательно прикрыла все три века. «Может быть, заведем восьмого?»

Анатолий Петрович улыбнулся во все восемьдесят зубов. «Почему бы и нет? — сказал он. — Почему бы и нет». В воздухе жужжали первые весенние мухи, с рекламного щита ему в ответ с одобрением скалился Главный, а на растянутом поперек аллеи баннере классической змееписью были выведены вечные слова:

«Всё во славу великой рептилоидной расы».

Александр Беляков

источник