Именно такой вопрос возник у меня, когда стало известно о том, каким способом решено увековечить память легендарного деятеля российской культуры, многолетнего директора, по потом и президента Пушкинского музея Ирины Александровны Антоновой.
Руководство музея, скорее всего, после обсуждения этого вопроса с Министерством культуры решило создать и разместить музейную экспозицию, посвященную жизни и деятельности Ирины Александровны, в здании бывшей усадьбы Лопухиных. На первый взгляд может показаться, что это вполне достойное решение. Однако то, что по форме - почесть, по сути есть изощренное издевательство. Потому что каждому человеку, интересующемуся жизнью российской культуры, известны громкие события, связанные с упомянутой выше усадьбой.
Ему известно, что в течение почти четверти века это здание было местом общественного музея имени Николая Рериха. Известно, что усадьба, находившаяся в пору распада СССР в полуразрушенном состоянии, в 90-е годы была блистательно отреставрирована общественностью без каких-либо бюджетных вложений. Но - самое главное – что здание для организации этого музея под гарантии верховной власти получил Святослав Рерих и только под эти гарантии он подарил Международному Центру Рерихов ценнейшее наследие семьи – сотни картин, архивы и многие предметы искусства. Усадьба Лопухиных на годы стала жемчужиной музейной Москвы – ровно до тех пор, пока это историческое место не оказалась местом преступления. В ночь с 29 на 30 апреля 2017 года в нарушение законов Российской Федерации усадьба была захвачена сотрудниками Минкультуры при поддержке силовиков непонятной принадлежности. В результате захвата общественный музей был разгромлен в прямом смысле слова.
Когда под присмотром сотрудников Минкультуры ломали современное дорогостоящее музейное оборудование, руководитель ведомства Владимир Мединский торжественно обещал возвести на месте общественного музея достойный государственный музей Рерихов. Однако то, что открылось на самом деле, представляло собой такое серое убожество, что государственный музей быстро свернули, а многострадальную усадьбу отдали Пушкинскому музею. Здание нужно было подо что-нибудь срочно приспособить – и его приспособили под молодежный центр.
Пока Минкультуры безостановочно проводил все эти реорганизации, Международный Центр Рерихов не прекращал борьбу за восстановление общественного музея Рерихов в усадьбе Лопухиных и добивался реализации тех гарантий, которые были даны С.Н.Рериху. Около усадьбы круглосуточно в течение всего времени, прошедшего с той памятной апрельской ночи, когда в общественной музей прибыли вооруженные люди, без перерыва дежурят общественники-волонтеры из различных рериховских сообществ и неправительственных организаций, занимающихся вопросами культуры. Это добровольное дежурство беспрерывно длится три с половиной года (!) и не прекращается по сей день.
Даже такой небольшой экскурс в историю усадьбы Лопухиных показывает, что она является местом неразрешенного острого конфликта. Более того, повторяю, она является местом совершения прямого преступления против культуры. То есть памятью такого заслуженного человека, коей являлась Ирина Антонова, хотят прикрыть откровенный вандализм, за который пока никто не привлечен к ответственности. Так и хочется задаться вопросом: а если бы Ирине Антоновой еще при жизни стало известно о такой почести, как бы она на это отреагировала?
Чиновники в большинстве случаев не отступают от однажды принятого решения. И сейчас трудно сказать, что должно случиться, чтобы оно отдало усадьбу законному пользователю – общественному музею Рерихов. Поэтому могу предположить, что после открытия запланированной экспозиции на чаше весов окажутся две жизни, два наследия, две памяти – память об Ирине Антоновой и память о Николае Рерихе. Как вы думаете, желала ли бы такого увековечивания сама Ирина Антонова? Увы, она заступиться за свою память уже не сможет, а всем остальным, скорее всего, нет до этого никакого дела.
Впрочем, было бы довольно интересно проследить, в чьем недобром мозгу родилась идея сохранить память о заслуженном директоре в усадьбе Лопухиных? Не праздный вопрос. Ведь жизнь Ирины Антоновой отнюдь не была усыпана розами. Досталось всему поколению людей, переживших войну, послевоенное восстановление и не увиливающих от общенародной тяжелой ноши. Но особым периодом жизни уже в современной России стал для Антоновой 2013 год. 11 апреля того года Антонова была назначена главным куратором государственных музеев России. Ей поручили почетную общественную деятельность. На первый взгляд. На самом деле это была подготовка к отстранению от руководства музеем. Возможно, понимая, что это ее последний шанс, Антонова публично на прямой линии с Путиным высказала свое давнюю мечту - воссоздать разрушенный при Сталине столичный музей западного искусства. После разрушения музея по идеологическим соображениям его богатейшая коллекция живописи импрессионистов была разделена между Эрмитажем и Пушкинским музеем. Антонова предложила соединить эти части коллекции в столичной усадьбе Голициных.
На пресс-конференции, посвященной этой инициативе, Ирина Александровна сказала: «Нельзя разрушать музеи».
Реакция директора Эрмитажа последовала незамедлительно. Она была не просто отрицательной. Пиотровский высказался настолько резко, что, как мне показалось, Антонова была просто ошеломлена тоном его комментария. Обсуждение ее инициативы было превращено в склоку.
Поскольку президент не отверг инициативу Антоновой, а предложил обсудить ее в музейном сообществе, с любым решением которого он готов был согласиться, Антонову следовало немедленно остановить. И ее остановили. Уже 1 июля 2013 года Ирина Александровна приказом министра культуры Владимира Мединского была освобождена от должности директора Государственного музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина с формулировкой «по собственному желанию». Предложенные Антоновой на место директора музея кандидатуры Мединский отверг. Видимо, чтобы как-то сгладить острую ситуацию, Антонову назначили президентом ГМИИ .
И вот теперь, после ухода из жизни Ирины Александровны, мы лицезреем второй акт «марлезонского балета». Вопреки позиции Антоновой о недопустимости уничтожения музеев, ее память решено увековечить именно на месте разрушенного музея. Это ли не кощунство! Совершенно очевидно, что рериховские сообщества не смирятся ни с каким иным решением в отношении усадьбы Лопухиных, кроме воссоздания в этой усадьбе общественного музея Рерихов. Нет, почитатели Рерихов не выступят против увековечивания памяти Антоновой как таковой, но тайные и явные недоброжелатели бывшего директора будут получать удовольствие и наслаждаться своей иезуитской местью в отношении действительно заслуженного человека, когда тема «усадьба Лопухиных: Рерих или Антонова» будет вновь и вновь становиться предметом общественного внимания.
Но если на миг отвлечься от этой конкретной ситуации и задаться вопросом: а что есть главное в сохранении памяти руководителя крупного музея? Что можно считать основным итогом его деятельности? Многое хочется сказать в ответе на этот вопрос, потому что музейное дело – не из простых. Но все же в каждый период истории можно вычленить что-то главное. Мне кажется, что в наше время, когда все стало очень – очень рыночным, и учреждения культуры не миновал меркантильный дух, главная заслуга руководителя музея – это сохранность музейных фондов. В бытность Ирины Антоновой директором ГМИИ имени А.С.Пушкина там не было скандалов с сохранностью коллекций. Там не случился пожар, поразивший мозг и центр музея – отдел учета с его инвентарными книгами, документами о хранении и коллекциях. Он случился позже, когда Антонова уже была в почетной отставке.
Кстати, нелишне заметить в этой связи, что те же критерии применимы и к другим музейным руководителям, а о М.Б.Пиотровском хочется сказать особо – главным хранителем его памяти на века станет акт добросовестной проверки фондов Эрмитажа Счетной палатой Российской Федерации, даже если в Минкультуры будут на это счет какие-то иные соображения.
Кстати, Ирина Антонова, будучи человеком очень заслуженным и авторитетным, могла позволить себе откровенно высказаться том, как осуществляется руководство музейным делом в России. В начале декабря прошлого года, уже после ухода Ирины Антоновой из жизни, в «Собеседнике» было опубликовано интервью, в котором она так высказалась о деятельности Министерства культуры:
«Знаете, я его почти не ощущаю. Оно поразительно полным отсутствием в нашей сфере. Раньше мы, руководители крупных музеев, собирались несколько раз в году, сверяли, куда идем. Сейчас - ничего. Вообще, там в последнее время люди менялись с какой-то потрясающей быстротой: одни уходят, кто-то приходит, кого-то в тюрьму сажают. И главное, начальники музейных отделов там все время меняются. Мне кажется, это неубедительное управление культурой».
Ну что еще скажешь? Какое управление – такие и решения. И память о самой Ирине Антоновой попала, увы, в их жернова. Вот и думайте: решение разместить экспозицию о жизни и деятельности Ирины Антоновой в усадьбе Лопухиных – это сомнительная почесть, откровенная глупость или все-таки утонченная месть?
Оценили 2 человека
5 кармы