Что в России настоящий экстремизм?

Понятие «экстремизма» в России деградирует с большой скоростью. Многие по праву считают, что сегодня экстремизм стал инструментом насаждения порочных явлений 37 года, когда за решеткой зачастую оказываются не преступники, а те граждане, которые высказывают критическую оценку действующей власти. Динамика количества осужденных за экстремизм растет с каждым годом. В 2013 году за экстремизм осудили 275 человек, в 2014 — 347 человек, в 2015 — аж 424 человека (данные взяты из открытых источников). Аналитиками предполагается, что к 2017 году это число может вырасти в два раза. И если во всем мире экстремистами считают ярых фанатиков, призывающих к насильственному свержению власти, то в России при помощи жесткой 282 статьи Уголовного кодекса искореняется любое инакомыслие. Как вы понимаете, с появлением «экстремистских статей» в России умерла демократия, предполагающая свободу слова.

Европейская комиссия по борьбе с расизмом и нетерпимостью (ЕКРН) неоднократно отмечала расплывчатость формулировки понятия «экстремизм» в российском законодательстве и рекомендовала следующее: «…пересмотреть определение экстремизма в федеральном законе о противодействии экстремистской деятельности для обеспечения того, чтобы оно распространялось лишь на серьезные случаи, связанные с ненавистью и насилием… четко изложить те критерии, которые должны соблюдаться для того, чтобы объявить какой-либо материал экстремистским».

Председатель Мониторингового комитета Парламентской Ассамблеи запросил мнение Венецианской комиссии относительно Федерального Закона Российской Федерации «О противодействии экстремистской деятельности». По мнению Венецианской комиссии «Закон об экстремизме, вследствие широкого и неточного словоупотребления, в особенности в «основных понятиях», определяемых в Законе, таких как определение «экстремизма», «экстремистской деятельности», «экстремистских организаций» или «экстремистских материалов», — предоставляет слишком широкое усмотрение в своём толковании и применении, что ведёт к произволу».

Однако российскими властями очевидно были проигнорированы все рекомендации европейских коллег, в результате чего в «экстремистов» превратились простые граждане. Дошло до того, что на скамье подсудимых оказываются даже те люди, которые сделали безобидный репост в соц. сетях. 

Например, мать-одиночка из Екатеринбурга Екатерина Вологженинова приговорена к 320 часам обязательных работ и уничтожению ноутбука за репост в социальной сети картинки. С самого начала дела Вологженинова была включена в список экстремистов, из-за чего не могла снять более 10 тысяч со своего банковского счета, причем даже эти деньги подвергались дополнительному контролю.

Аналогичная ситуация сейчас разворачивается в Жигулевске. Мать-одиночку Анну Дмитриеву обвиняют в экстремизме за репост «Вконтакте». Изначально суд посадил Анну под домашний арест без права выходить на работу. Хотя помимо малолетнего сына у нее на иждивении еще и мать-инвалид. Причем в случае Анны, Сбербанк вообще без всякого суда полностью лишил ее возможности снимать ее же собственные деньги со счета и зарплатной карты в этом банке, включая социальные пособия на малолетнего сына. Лишив Анну возможности заработка, обрекая на бедность ее семью, государство фактически «отключило» Дмитриеву от социума. Впоследствии суд все же разрешил матери-одиночке ходить на работу, но заработанные деньги она по-прежнему не может получить, так как ее счета также заблокированы Сбербанком. Причем какая-либо переписка со Сбербанком ей самой запрещена судом, а на другие письма и даже запросы адвокатов Сбербанк цинично ссылается на «банковскую тайну».

57-летнего самарского школьного учителя Анатолия Гусева Красноглинский районный суд оштрафовал на две тысячи рублей за публикацию в сети стихотворения, которое было признано экстремистским. После общения с сотрудниками ЦПЭ Гусев удалил стихотворение, однако уголовное дело на него в сентябре все-таки завели.

В Перми талантливого 50-летнего резчика по дереву Сергея Каменева тоже превратили в «экстремиста». «Борцам с экстремизмом» показалось, что в его работах есть элементы похожие на нацистскую символику.

В Москве мать-одиночку Ольгу Авилкину пытаются обвинить якобы в распространении экстремистского материала через ее электронную почту. В деле, по всей видимости, нет вообще оснований для уголовного преследования, т.к. нет ни одного доказательства вины москвички, однако следствие уже передало дело в суд, который упорно гнет ту же линию.

По нашему мнению, такому беззаконию в 37 году поразились бы даже сотрудники НКВД. Считаем, во всех этих случаях полностью проигнорирована презумпция невиновности. Вина граждан по сути даже не доказана. Более того, выстроена такая беспощадная система, что с людьми не проводятся предварительные беседы, не выносятся предупреждения о том, что материал нужно удалить, что какой-то материал признан экстремистским. Сразу лепится уголовная статья, сажают под домашний арест или в тюрьму. И никого не волнует, что человек просто мог не знать, что тот или иной материал признан экстремистским, тем более зачастую ответственность «за экстремизм» вменяют спустя годы после публикации материала, который в то время вовсе не был запрещен. Или власть предлагает нам наизусть знать весь огромный реестр подобных материалов? Но даже это никому не гарантирует возможности избежать уголовной ответственности за «экстремизм», тем более с учетом его сумбурности часто вообще невозможно понять о каком именно тексте там идет речь. Скажите, многие ли вообще помнят содержание всех понравившихся вам заметок, которые вы год или два назад опрометчиво лайкнули в соцсети? Здесь надо отметить и то, что до сих пор нет четких формулировок, что реально считается экстремизмом, а что -нет. Откуда граждане могут знать - репостят они экстремизм или нет, если даже сами ЦПЭшники толком этого, видимо, не знают? По нашему мнению, многие уголовные дела фабрикуются на основании домыслов «борцов с экстремизмом», которые скорее всего в силу «профессиональной деформации» видят «экстремизм» в любой, даже самой обоснованной критике органов власти, но делаются полностью слепы и глухи, когда с экранов ТВ представителей оппозиции выставляют «врагами народа». Об этом собственно и предупреждались российские власти со стороны ЕКРН и Венецианской комиссии.

Более того, по мнению ряда журналистов, в России термин «экстремизм» приобрёл однозначно отрицательный смысл и главным образом используется в государственных СМИ для создания негативного имиджа и преследования общественных активистов, членов оппозиционных движений, независимых журналистов. Буквально недавно такая травля была применена к Общероссийской политической партии «ВОЛЯ», ликвидированной за экстремизм по решению Верховного суда, по нашему мнению, необычайно поспешно. «ВОЛЯ» стала первой ликвидированной за «экстремизм» партией прямо во время избирательной кампании с ее участием. После того, как решение вступило в силу, СМИ выпустили ряд неоднозначных сюжетов о гражданских активистах, которые поддерживали партию. Уверены, что проверить содержание этих сюжетов на предмет возбуждения ненависти и вражды к этим активистам никто из «борцов с экстремизмом» не озадачился. Отметим также, что законность решения Верховного суда по ликвидации политической партии ставится под сомнение многими правозащитниками в связи с очевидным нарушением основополагающих принципов правосудия.

Невольно возникает также закономерный вопрос: кто виноват в том, что люди вынуждены критиковать действия системы власти, и имеют ли вообще жители России право прямо и открыто высказывать свое мнение о ситуации в стране? В Википедии есть очень внятное этому объяснение: «Росту экстремизма обычно способствуют социально-экономические кризисы, резкое падение жизненного уровня основной массы населения, тоталитарные политические режимы с подавлением властями оппозиции, преследованием инакомыслия, внешней интервенцией... — в этих случаях можно говорить о «вынужденном экстремизме».

Можно ли ситуацию в России считать «вынужденным экстремизмом»? Растут тарифы ЖКХ, цены на лекарства, продукты питания, жильё абсолютно недоступно, из-за падения рубля снизились зарплаты. Количество бедных в стране увеличилось. Как пишут открытые источники, минувшим летом 36% семьям в России не хватило денег, чтобы купить самое необходимое, а почти четверть (23%) граждан оказались не в состоянии оплатить даже ЖКХ. Число безработных в стране перевалило за 1 млн. Государство открыто заявляет о готовности распродать остатки прибыльных предприятий, использующих неисчислимые богатства и ресурсы России, иностранному олигархату. А мы сами нищаем. Теперь уже земли отдают иностранцам под видом территорий опережающего развития.

Вот и получается, что россияне доведены политикой действующей системы власти до такого состояния, что уже не могут молчать. Они вынуждены обсуждать это, пусть даже в соц. сетях. Но что делают президент и депутаты? Прислушиваются к гражданам и устраняют свои ошибки? Мы считаем, что вовсе нет! Они принимают (президент тоже в этом участвует – он подписывает закон) ряд репрессивных законов, типа «пакета Яровой». Для чего? На наш взгляд, чтобы просто не слышать, заткнуть всех и дальше продолжать ту же политику, которая в итоге может привести к гибели целой страны? Поможет ли исправить ситуацию очередное «закручивание гаек» вместо эффективных мер по улучшению жизни народа? Наше мнение — однозначно нет! Скорее уж такие действия ведут к обратному результату — ответному ужесточению протестов, провоцируют реальные угрозы общественной безопасности.

Кстати, Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г. даёт следующее определение понятия «экстремизм»: «Экстремизм — какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность….».

Так что же на самом деле в России настоящий экстремизм?