Павел Тучков. Герой 1812 года.

Взято с сети. Подтверждается фактами, которые будут приведены ниже.

Восхищаюсь некоторыми биографиями. 7 августа 1812 года великий полководец Наполеон был на волосок от успешной реализации своего плана - рассечь русскую армию на две части и отправить ее бродить по проселкам вокруг Смоленской дороги с потерей артиллерии. А самому продолжить легкую прогулку в Москву по этой дороге, уже никем не защищаемой.

Ничего не мешало завершению реализации этого гениального плана. Кабы не маленький отряд под предводительством Павла Алексеевича Тучкова. Он оказался в нужном месте в нужное время в общем-то случайно. Его отправили вообще не туда. Но заметив, что появились дела посерьезнее, чем выполнение прямого приказа начальника Генерального штаба, он занял позицию там, где посчитал нужным. Приглянулся ему этот холм. Тщательно окопался и стал ждать противника.

Мог и не дождаться - у французов были и альтернативные маршруты. Кончилось бы тогда наверно срыванием эполет и высылкой в Сибирь за нарушение приказа главнокомандования. Позором своего рода стал бы Павел Алексеевич. И думаю, он прекрасно это понимал.

Но правильно отгадал, куда пойдут главные силы французской армии. И даже оставил потом по этому поводу жалобную объяснительную. Зацените тонкий стеб в адрес начальника Генерального штаба, 37 года на них не было:

"7 августа около 8 часов, вышел я на большую Московскую дорогу, хотя по предписанию, полученному от начальника штаба следовало мне прямо идти на селение Бредихино, но, к удивлению моему, видел я, что Бредихино отстояло от места соединения дорог, где мы вышли на большую Московскую, несколько вёрст далее от Смоленска, так что если бы я выполнил в точности данное мне предписание, то открыл бы неприятелю сей столь важный пункт, и неприятель, придя в оный, отрезал бы всю ту часть войск наших и тяжестей, кои, следуя я по проселкам, не успели бы ещё выйти на большую Московскую дорогу… Пройдя две или три версты, по большой дороге, близ деревни Латышино, я нашел возвышенное местоположение, именуемое Валутина гора, которое показалось мне удобным к занятию позиции".

Французы не разочаровали Павла Алексеевича своим вниманием к занятой им скромной позиции на никому ранее нахрен не нужном холме. Учитывая полное безумие всего далее происшедшего, я догадываюсь, что этой задорной нации просто наскучила перспектива шагать до самой Москвы без всякого сопротивления. Им хотелось побед. Маленький русский отряд в этом смысле был заманчив. Ну, вот хоть кто-то пытается остановить грандиозное шествие Великой Армии Объединенной Европы. Давайте же разберемся наконец, чьи яйца круче.

Для начала на Павла Алексеевича обрушился корпус маршала Нея. Но чё-то не задалась у них легкая победа над русским отрядиком. На помощь подскакал маршал Мюрат со своей конницей, добавил. Опять не вышел каменный цветок - отрядик держался. Каждый час этого полного недоразумения был драгоценен - обе части русской армии выбирались в эти часы на Смоленскую дорогу со всей своей артиллерией и укатывали себе по направлению к Москве.

На помощь растерявшимся коллегам маршалам прибыл наконец третий - Жюно со своим корпусом. Тут уже всё было ясно. Куда там маленькому русскому отряду против трех лучших корпусов французской армии. Но впечатляет сцена пленения Павла Алексеевича. Под ним уже убит конь. Перед его глазами все три крайне недоброжелательно настроенных к нему вражеских корпуса. Просто мечтающих вновь встретиться с ним лично, несмотря на все эти обидные залпы картечью. Кончилась картечь. Дальше могут быть только идеи, как умереть красиво. Он возглавил очередную контратаку с целью подобрать с поля боя раненых. Пошел в штыковую в головном взводе. Штыками и был ранен. Распознав на нем генеральские эполеты, французы охренели и добивать не стали. Видимо, он совпал с их собственными представлениями, где место генерала в бою, и опытом, где генерал обычно.

Павел Алексеевич был немедленно препровожден к Наполеону. Первого русского генерала в плен взяли!

Вот что хорошо с Наполеоном для истории - его окружали стенографисты. Они не записывали разве что звуки из его полевого сортира. Конкретно по поводу Павла Алексеевича известно, что Наполеон принял его с почётом, поклонился ему и сказал: "Так в плен берут только тех, кто впереди, а не позади".

Но у этого хитроумного императора был еще, оказывается, и шкурный интерес. Удивительно, какое впечатление произвел этот бой с маленьким русским отрядом на впечатлительного корсиканца. Именно в этот день он просек всё самое главное в своей дальнейшей жизни. Выдал пакет мирных предложений и попросил Павла Алексеевича их переслать российскому императору. Охренеть, это ведь еще под Смоленском. Задолго до Бородино, сожжения Москвы и так далее. Великий полководец еще в начале похода догадался, как приветливо ему замахал хвостом пушистый северный зверек. Далее он победоносно маршировал, с тоскою ожидая хоть какой-нибудь весточки от императора российского. Не дождался вплоть до 1814. Александр I даже не утрудился предложением ему сдаться наконец и не подвергать прекрасный Париж досадным эксцессам военного времени. Наполеону пришлось додуматься до этой здравой идеи самому.

Почему так произошло? Думаю, оттого, что в июне 1812 российский император потерял к французскому всякое уважение. Не предупредить о войне минимум за месяц? Не сформулировать мирные предложения заранее? Заставить прикрывать сразу три города, Питер, Москву и Киев, и прорываться к одному из них стремительной атакой? То, что в глазах Наполеона было талантом полководца, для нашего императора было обыкновенным плебейством и жульничеством. Три наперстка - кручу, верчу, отгадай, куда напасть хочу? Разумеется, это заслуживало наказания за некоторую доставленную суету с перегруппировкой войск. Прекрасная эпоха.

А в 1812 Павел Алексеевич действительно написал и отправил Александру I письмо с мирными предложениями Наполеона. Оно было незамедлительно доставлено. Шоб так сегодня работала Почта России! Разумеется, письмо это осталось без ответа.

Императоры российские стебались талантливо. Павел Алексеевич закончил свои дни в глубокой старости на должности председателя Комиссии прошений, подаваемых на имя монарха. Еще бы, с таким портфолио. Первое прошение подано непобедимым полководцем в самый разгар его побед.

А еще Александр I оплатил за свой счет саркофаг, в котором ныне покоится великий полководец в Доме инвалидов в Париже. Сами французы оказались скуповаты для такого величественного саркофага в честь своего любимого полководца. На этом свой стеб наш император великодушно закончил. Только после таких маленьких фактов можно хотя бы отдаленно понять классика:

"Да, были люди в наше время. Богатыри, не вы".

Па́вел Алексе́евич Тучко́в (1776—1858) — генерал-майор российской армии, действительный тайный советник. Герой Отечественной войны 1812 года.

Происходил из дворянского рода Тучковых. Его братьями были Николай, Алексей, Сергей, Александр Тучковы.

Уже в 9-летнем возрасте был зачислен в Бомбардирский полк в звании сержанта. В конце 1787 года стал адъютантом при штабе собственного отца, который служил в звании инженер-генерал-поручика и был командующим всеми крепостями на русско-шведской границе.

24 июля 1791 года в звании капитана заступил на действительную военную службу во 2-й бомбардирский батальон. По непосредственному приказу Павла I в 1798 году был переведён на службу в лейб-гвардии Артиллерийский батальон, получив звание полковника. При Александре I, 8 октября 1800 г., был произведён в генерал-майоры и назначен шефом 1-го Артиллерийского полка. На этой должности он оставался до 27 августа 1801 года; 18 июня 1803 года стал шефом 9-го Артиллерийского полка).

В период с 6 ноября 1803 по 11 марта 1807 гг. находился в отставке с военной службы по семейным обстоятельствам. 11 марта 1807 года вернулся на действительную службу в качестве шефа Вильманстрандского пехотного полка; последний с 16 августа 1806 по 22 февраля 1811 года имел статус мушкетёрского. Участвовал в Русско-шведской войне 1808—1809 годов: командовал отдельным отрядом прикрытия, во главе которого захватил укреплённую позицию неприятеля у финской деревни Кускосе, зачистил Камито-Стремский пролив, обеспечив тем самым успешный проход через него русской флотилии, занял острова Сандо и Чимиту, взяв в плен на последнем шведский десант, преследовал противника до Улеаборга, занял Аландские острова (Aland).

После окончания войны бригада Тучкова вплоть до конца 1811 года занималась возведением Динабургской крепости. В начале 1812 года она стала частью 2-го Пехотного корпуса. 1 июля 1812 года Тучков стал командиром 2-й бригады 17-й Пехотной дивизии (Белозерский и Вильманстрандский полки).

С началом Отечественной войны войска под командованием Тучкова обороняли мост через Вилию у местечка Оржишки. Он также руководил уничтожением провианта в Колтынянах и прикрытием отступления армии из Дрисского лагеря, во время Смоленского сражения Тучков командовал арьергардом русских войск. 7 августа его войска перекрыли Московскую дорогу в районе Лубина, что обеспечило возможность выхода на неё для корпусов 1-й Западной армии. Во время мощной французской атаки, произошедшей около 10 часов вечера, лично возглавил штыковую контратаку Екатеринославского гренадерского полка. Когда под ним погиб боевой конь, он якобы с ружьём[2] вышел пешим в ряды головного взвода. В последовавшем рукопашном бою получил ранение штыком в бок и несколько сабельных ран в голову, был взят в плен французами и препровождён к Наполеону I, который попросил его написать своему брату Николаю Алексеевичу, командовавшему 3-м пехотным корпусом в 1-й армии Барклая, письмо, в котором сообщал, что Наполеон согласен на переговоры с Александром I. Это письмо в итоге было написано и дошло до Санкт-Петербурга, но никакого ответа на него не последовало. Тучков же был отправлен во Францию в качестве почётного военнопленного, где оставался до своего освобождения весной 1814 года. В 1815 году вернулся на службу в армию, возглавив 8-ю пехотную дивизию.

9 февраля 1819 года был уволен с военной службы по состоянию здоровья, с правом ношения мундира. В 1826 году Император Николай I вновь призвал его на службу, но теперь уже гражданскую: он получил звание тайного советника. Первоначально он возглавлял Московский Опекунский Совет, два года спустя стал сенатором, в 1838 году — членом Государственного Совета. Вскоре после этого вступил в должность председателя Комиссии прошений, подаваемых на имя монарха. Эту должность он занимал до 1 января 1858 года. В 1840 году получил ранг действительного тайного советника, был за годы своей гражданской службы награждён четырьмя орденами и множеством других наград. Погребён на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.