Предвосходние.

Грусть.

Нет веселья давно на душе, ну и пусть,
Согревает иная отрада:
Вновь меня приобняла российская грусть,
Постоянно идущая рядом.
Тихо шепчет на ухо простые слова,
Далеко не лишённые смысла,
И от близости этой плывёт голова,
А в груди холодок сладко-кислый.
Устоялся у грусти особенный вкус –
Ей приятней мужчины постарше.
Им наносит она поцелуя укус
Без претензий и прочих демаршей.
И проявится вскоре желанный эффект
Отпеванья почившего лета,
А со временем выплывет хитрый аспект:
Обоюдна зависимость эта.
Бродит грусть по дорогам бескрайних широт,
Источая печали флюиды.
Здесь всегда её ждут, русский повод найдёт
Дверь для грусти оставить открытой.
Посидят на двоих за суровым столом,
Молча лбами уткнувшись друг в друга
И в беззвучной беседе расскажут о том,
Что не выйдет из этого круга…
В мире принято русскую душу склонять,
Но чужому постичь её сложно.
Загрустив, мы пытаемся что-то понять,
А, поняв, не грустить невозможно…

Стоящий у Солнца.

Камень, у Солнца стоящий…
Жадно припав к океану,
Лесом замшел старый Ящер,
Солью закупорив раны.
Он на сокровищ развалы
Грузно улёгся навеки,
Вздох прокатился усталый,
Взгляд закатился за веки…
Лёд, принеся лютый холод,
Срезать пытаясь хребтину,
Сам оказался распорот,
Словно кинжалом холстина.
Льдина, бока обдирая,
Двинулась далее, к югу.
Жизнь оказалась у края,
Смертной терзаема вьюгой.
Люди ж не вняли потребе
Бегом спасаться от силы –
Прячась у Ящера в чреве,
Хлад Ледника пережили…
Мудрость ушедших столетий
Меряна истины солью
И заповедана детям
В тёмных пещерах и штольнях…

Ныне Урал перекопан,
Взорван, излажен-исхожен
По туристическим тропам.
Нет белых пятен. И всё же
Вот вам деталь небольшая:
В пору всходящего Солнца,
Эхом от гор отражаясь,
Древнее «Ва!» раздаётся!

О Гардарике.

Саморазрушение нередко
В русской пробуждается крови -
Может, от того, что наши предки
Поджигали города свои.
Просто выходили за ограду
И, отдав огню святой налог,
Строили такой же город рядом
На весьма определённый срок.
Чтоб затем, огню оставив пищу,
Возвратиться, наконец, назад -
Оживлять родное пепелище,
Возводить традиционный град.
Что к чему - узнаем мы едва ли,
Разный у историков подход:
Может, предки время добывали,
Может, освящали путь вперёд.
А, возможно, важные решения
Лучше примечает голова
Через пламя самоочищения.
Не с того ли Русь досель жива? 

Лада.

Замкнув тысячелетия путей,
Назад вернулась Лада, как беглянка –
Уж лучше быть богинею ничьей,
Чем стать безликой золотой болванкой…

…Таёжным океаном долгий срок,
Упорно продвигаясь на восток,
Несли волхвы свою святую ношу
С тех пор, как Лады был сожжён чертог
И был на Ладоге их жребий брошен.
Под щебет провожающих синиц
С поклонами берёз, дойдя до Камы,
Передохнули, взобрались на Камень,
Набрались духа, и шагнули вниз…

…Далёкая земля почти забыла Ладу,
Но приняла легко, дала себя согреть.
Назвали Бабой Золотою? – Ладно,
Пускай вот так и величают впредь.
Дорога же лежит восточней и на север,
Туда, где год идёт в течении двух дней,
Где горы без вершин и каменные двери
Хранят древнейший сон о Ладе и Весне…

…Сумели, донесли. Об этом точно знает
Следившая за сим Полярная Звезда.
Когда Любви заря над миром воссияет,
Вернётся Лада к нам. Не спрашивай когда…

Волок.

Не предсказать исход -
Так непомерно долог
Этот последний волок
К берегу Белых Вод.
Струг наш велик не тем,
Что рассекает реки,
Мы ж не варяги-греки, -
Нам бы сыскать Эдем!
Злоба порогов нас
В нём не затронет боле,
Там справедливость с волей
Люд обретёт тот час.
Край этот лишь бы был! -
Все перетерпим беды,
Раз уж упёрлись в эту
Цель до разрыва жил.
Слышится глас теней:
-«Будьте поприземлённей,
Думайте о сегодня, -
Прибыль куда ценней!»
Токмо торговый путь
Русь не прельщал от века:
Коль за мошною бегать,
Кто будет струг тянуть?
Рубим леса в настил
Именем Светлой Дали -
Волок щепой завален.
Боженька, нас прости!

Лямка за годом год, -
Тяжек и очень долог
Необходимый волок
К берегу Белых Вод. 


Скит.

Среди болот, на островке кедровом,
Где ветер отдаётся в кронах стоном,
Дремучим сном в глуши таёжной спит
На вид истлевший, почерневший скит.
Года текут спокойно, вне стремнины,
Вой вьюг сменяя звоном комариным,
Но тишины тугой барьер упруг –
За изгородь не пропускает звук.
Закрыт навек могучею печатью,
Скит ждёт того, кто справится с заклятьем
И одолеет временнУю взвесь,
Того, кто знает, что таится здесь.
Внутри, под, якобы трухлявой, сенью –
Усилия десятка поколений
Хранителей, сказителей, писцов, -
Руси древнейшей скрытое лицо.
Над памятью о пращуров укладе
Корпели скитники единой цели ради –
За тем, чтобы однажды мир постиг
Святое откровенье Вещих Книг.
Надеялись – придёт пора другая
И люди, в прошлое своё вникая,
Проявят волю в поисках корней.
Тогда и явится на остров благодей
И выполнит своё предназначенье!
Спит скит, минуя времени теченье.
Дождётся ли? Иль был напрасным труд?
Никто не знает. Книги тихо ждут…

Судьба.

На забытой, едва различимой дороге,
У поросшего мхом верстового столба,
От которого веет знакомым, далёким,
Ждёт-пождёт-недождётся кого-то Судьба.
Ей известно – придёт, тот, кто Роком отмечен,
Не собьётся с пути, никуда не свернёт.
Не смутят его дикие травы по плечи
И тягучая липкость паучьих тенёт.
Дошагает, прорвётся, упорством ведомый,
И в награду укажет Судьба удальцу
Заповедную тропку к заветному дому,
Да проводит за руку к резному крыльцу.
И вот тут-то наступит момент неизвестный,
От Судьбы не зависящий больше ничуть:
Удалец для себя обустроит поместье,
Иль откроет для всех вновь обретенный путь.

О берегинях.

Храбрец кольцом сплетёт все круги Ада,
И ни в одной окружности не сгинет -
Ему удача улыбаться рада,
Когда он под защитой берегини.
И подлости закон над ним не властен,
И каверзы мешок лежит зашитый,
Поскольку лиходейства, да напасти
Бессильны перед этою защитой.
Защиту эту не сравнить с иною:
Хоть понаслышке, - каждому знакома,
Она встаёт незримою стеною
В полнейшем соответствии с Законом,
Законом самым первым, самым важным,
Дарящим Свет в бескрайности Вселенной –
Любви Законом. Счастлив, кто однажды
Его постиг и принял приклоненно…

…Любовь убережёт от тёмной свиты
И проведёт по жизни красной нитью.
Берите, храбрецы, её защиту,
И берегинь любовью берегите.

Сбор.

Дров нисколечко не съедающий
И неведомо чем живущий,
Светом скачет по елей лапищам
Костерок зимней ночью в пуще.
Вкруг него восседают чинные,
Основательней леса, старцы,
Веской собранные причиною
В царстве искр ледяного кварца.
Вьётся тихой беседы кружево,
Филин с ветки глядит с опаской –
Нет, не Месяцев это дюжина,
Не сюжет новогодней сказки.
Воздух, словно шуга, сгущается,
Вес у каждого слова – тонны,
И решение сбора палицей
Рушит всех возражений стоны.
На прощание побратаются
И уйдут в темноту, тем самым
Завершая лесное таинство,
Костерок унесут частями.
Кто они? В закоулках памяти
Родовой есть ответа клочья.
Что решили? Ещё узнаете,
Но не свяжете с этой ночью…

Заре.

Веси скованы тягостным сном,
Но, предвестником скорой зари,
Вдалеке заалел окоём.
Зорька-Зоренька, ночь побори!
Отражаясь в слезинках росы,
В небо Солнышка выпусти мяч!
Долгожданный, задорный посыл
Трелью жаворонка обозначь!
Мы, к тебе обратившись лицом,
Оттолкнёмся спиной от вчера
И на красное выйдем крыльцо,
Принимая твой Свет на «Ура!»