Невозможно решить наши проблемы на том же уровне
мышления, на котором эти проблемы были созданы
Альберт Эйнштейн
На настоящий момент никаких новых санкций против России не введено.
Группа сенаторов во главе с нашими «заклятыми друзьями» Джоном Маккейном и Линдси Грэмом недавно внесли на рассмотрение профильных комитетов верхней палаты Конгресса США свой законопроект. Госдепартамент Соединенных Штатов пока только объявил, что некий пакет ограничительных мер будет опубликован в госреестре 22 августа. И еще один, возможно, — по прошествии 90 дней.
Казалось бы, ну и что?
Во-первых, еще неизвестно, что это будут за санкции. Да и будут ли они вообще? Во-вторых, против нас уже четыре года подряд вводят ограничительные меры, а экономика так и не была «порвана в клочья», как поспешил похвастаться Барак Обама в конце 2014 года. Да, в самом начале экономического прессинга Россия испытывала определенные проблемы, но затем оправилась, так что даже уже упомянутый мною Маккейн был вынужден признать, что «санкции не работают». Что же такого принципиально нового — из разряда ужасного — наобещали нам заокеанские партнеры?
Вопрос отнюдь не праздный. Российские фондовый и валютный рынки дрогнули. Рубль обновил двухлетний минимум. Устремились вниз котировки ведущих отечественных компаний. Так называемые «негативные ожидания» обсуждаются уже четвертый день, и если верить самым алармистским прогнозам, самое худшее еще впереди.
Но почему? Можно понять падение акций «Аэрофлота» — ведь в госдепе пригрозили закрыть для компании американское небо. Можно понять неуверенность инвесторов всех российских предприятий-экспортеров металла в США — на втором этапе (через 90 дней после 22 августа) практически вся торговля между Россией и США может быть заморожена. Но с какой стати падают котировки X5 Retail Group — «Пятерочки», «Перекрестка», «Карусели» и т.д.? И почему отечественная валюта проседает до 66 рублей за доллар (и предел ли это?) при цене на нефть уверенно выше 70 долларов за баррель?
Конечно, пока на рынке не наблюдается паники, сравнимой с 1998 или 2009 гг., но все-таки это совсем не та реакция экономики, которую мы ожидали после четырех санкционных лет. При этом удивительно отсутствие какой-то внятной реакции со стороны Центробанка и Минфина. Мы лишь услышали заверения в «устойчивости финансовой системы России». Между тем, трейдеры сбрасывали акции российских «голубых фишек» и выходили в доллар. А как же «таргетирование инфляции», «политика, направленная на предотвращение шоков» и всё такое прочее?
По прошествии какого-то периода времени (надеюсь, период этот будет небольшой, а ущерб для экономики за это время — незначительным) высшему политическому руководству страны и нам, грешным объяснят «негативные тенденции», возникшие из-за «неблагоприятной конъюнктуры». И мы «отнесемся с пониманием». Но факт остается фактом. Управление экономикой, налоговое администрирование и регулирование финансовой системы худо-бедно работало в условиях полной открытости границ (в том числе, для дешевого кредитования на Западе), а также в условиях послешокового восстановительного роста. То есть тогда, когда можно или пользоваться советами «давосских мудрецов», или вообще не заниматься вопросами экономики. В последнем случае рост происходит зачастую даже вопреки всяким либеральным фантазиям и правительственным благоглупостям.
Ведь что нам говорили «экономические гуру», регулярно посещающие Давос, а затем «обучающие» нас в ходе отечественных экономических форумов? Мы регулярно слышали, что главная опасность исходит от «неминуемой роботизации», в результате чего пропадут традиционные рабочие места, и всяк, кто не обучен блокчейну и прочим «священным догмам» либерал-глобализма, окажется не у дел.
Выяснилось, что все не так. Рынок запаниковал не потому, что в стране нет блокчейна, а потому, что нет у нас машин и механизмов, процессоров и приборов, отечественных самолетов для авиакомпаний и полного ассортимента бурового оборудования для нефтегазовых гигантов. И овощей отечественных мало. И племенного мясного скота почти нет. И автомобили наши на сегодняшний день слишком зависимы от зарубежных технологий и комплектующих.
А еще фермеры и малые предприниматели, как бы они ни старались, по-прежнему не встали окончательно на ноги. Они плохо защищены — как от произвола отечественных администраторов, так и от импорта.
Я уж молчу о том, что никакая приверженность блокчейну и роботизации не помогла нашим финансовым «гениям» построить надежную отечественную платежную систему. Мы, как огня, боимся отключения от SWIFT’а и вряд ли потянем с глючными карточками «МИР» электронную систему платежей в рознице.
И это первый вывод. Не справились. Не подготовились. Предположу — не туда смотрели…
Вывод второй. Даже если политически мотивированные (или оправдываемые политическими мотивами) санкции против России не вводились бы, ограничительных мер со стороны США, а следом и других стран нам было не избежать.
Когда сегодня экономисты пытаются подсчитать ущерб от потенциального введения новых санкций госдепа (а, быть может, и Конгресса), они говорят о десятках и сотнях миллионов долларов. Иногда звучат особо пессимистические оценки (как правило, речь идет о кумулятивном эффекте за несколько лет) — в миллиарды долларов. Но каждый виток так называемой «торговой войны» между Китаем и США охватывает объемы поставок на десятки миллиардов. А общий объем взаимных запретительных пошлин уже превысил сто миллиардов и как минимум удвоится в течение 2019 года.
То же самое можно сказать и о «торговой войне» между ЕС и США. Да, на недавних переговорах Дональда Трампа и Жан-Клода Юнкера в Вашингтоне было достигнуто принципиальное соглашение о поэтапном обнулении импортных пошлин и снятии административных барьеров для взаимной торговли с обеих сторон. Но победу фритредерства праздновать рановато. На самом деле, Юнкер «подписал» Евросоюз на невыполнимые условия. Всё процветание Старого Света — точнее, его наиболее богатой части — в последние десятилетия было построено на жестком административном регулировании торговли, производства и оказания услуг. Более того, ЕС всё это время субсидировал своих фермеров и предпринимателей и защищал их от импортных товаров под предлогом строгого надзора за соблюдением различных нормативов — от «гигиенического качества» до «вопросов глобального изменения климата».
В определенном смысле это тоже был протекционизм. Вот только правительства национальных государств не имели возможности заботиться о своих производителях. Все полномочия были переданы брюссельской бюрократии. Евросоюз защищал себя как глобальный, вненациональный институт. И то, что при этом разорялись греческие фермеры или итальянские предприниматели, никого особенно не заботило. Поэтому и появились партии-евроскептики, которые стали стремительно усиливаться и в некоторых странах даже победили.
Как быстро наступят времена, когда «торговые войны» начнутся между странами Старого Света, зависит даже не от брюссельского начальства или европейских национал-популистов, а от того, как быстро мир пройдет через фазовый переход от глобализации к новому индустриально-технологическому соревнованию. Этот переход неизбежен, но конкретные политические лидеры в различных странах все равно находятся по разные стороны баррикад. Юнкер — враг (не в военном смысле, конечно) победивших итальянских евроскептиков Джузеппе Конте, Маттео Сальвини и Луиджи ди Майо. И враг Трампа в том же самом смысле.
Так или иначе европейцы будут участвовать в «торговых войнах», ничуть не отличимых от войн санкционных — либо в составе брюссельского блока, либо как национальные государства.
Та же самая судьба ожидает всю Юго-Восточную Азию (за вычетом тех стран АТР, которые сделают выбор в пользу «особой китайской линии»), Канаду, Латинскую Америку и даже Ближний Восток. Я думаю, недалек тот день, когда санкции (или как они тогда будут называться) будут вводиться не за «агрессивные действия» и не за «атаки на демократию», а за противодействие либерал-глобализму… ну тут мы, люди с советским прошлым, помним — как единственно верному учению.
В связи с этим возникает еще один вопрос, связанный не с сегодняшней ситуацией (непонятные санкции, которые то ли будут введены, то ли нет, а если будут, то в каком виде), а с дальнейшим развитием международной повестки. Давайте заострим — в связи с новым всемирным противостоянием.
Это противостояние разделяет сегодня не социалистический блок и единый Запад, не так называемый «американский блок» (выражение Майкла Линда) и Россию и уж конечно не «либеральные демократии» и «страны-изгои». Противостоят друг другу две парадигмы — либерал-глобализм и национал-популизм. Пропоненты обеих идеологий полагают, что будущее за ними.
Мое личное мнение на сей счет хорошо известно. Я считаю, что время глобализации закончилось. Но это мое мнение. В мире и у нас в стране есть сильные лоббисты и авторитетные эксперты, которые утверждают, что «вся эта популистская свистопляска» скоро закончится. Что ж, возможно. Однако посмотрите на это вот с какой стороны. Россия интересна нынешней администрации Белого Дома как естественный союзник в борьбе против глобального начальства (как нас расценивают американская оппозиция и брюссельская тусовка во главе с Юнкером — отдельный разговор). Но что видят сам 45-й президент США и его ближайшие союзники в Вашингтоне? Тот же Джон Болтон, Майк Помпео, Стивен Миллер и другие…
Чью сторону в новом противостоянии занимает Россия? Путина все на Западе называют «националистом». Но его правительство — объективно глобалисты. И это тоже видно из столицы заокеанской сверхдержавы.
Возможно, Москва намерена играть на противоречиях двух новых суперсистем. Или выбрать некий третий путь. В отличие от наших доморощенных либералов я никогда ничего не имел против третьего пути… Вот если бы мы мне только объяснили, в чем он состоит в данном конкретном случае!
С точки зрения международного права, всё, что, делают против нас, — незаконно и бессмысленно. Вот только нет больше никакого международного права. Оно тихо ушло на покой вместе с ялтинской системой и холодной войной первого издания. Сегодня мы имеем дело совсем с другими реалиями. И чем быстрее мы начнем вместо «выражения озабоченности» строить свою внешнюю политику на новых принципах, тем лучше.
Итак, подытожим. Предварительные выводы таковы.
Первое. Наши экономические «гуру», может быть, и чудо как хороши, но только не в условиях не то что каких-то банальных санкций, а тогда, когда мир начинает стремительно меняться, когда нужно осуществлять новую индустриализацию… нет, не на базе мифических роботов-которые-всех-заменят, а на основе новых технологий и бизнес-принципов. Когда нужно заново осваивать свою страну, конкурировать с чужими разработками (а не преклоняться перед ними) и создавать для своих сограждан достойные рабочие места.
Второе. Перечисленные выше (желаемые) качества индустриально-экономических управленцев (коих у нас покамест, увы, нет) были бы востребованы даже в том случае, если никаких оснований для политических санкций не было. Но важно даже не это, а то, что Москва пока не определилась, с кем она солидаризуется в новом большом противостоянии — с либерал-глобалистами или национал-глобалистами. Ну или как она определяет свою «третью» позицию. Вариант — позицию нейтралитета.
И эти два вопроса, на мой взгляд, главные в формировании внешнеполитической стратегии нашей страны. Быть сильной экономикой на сегодняшний день — это, как говорят за океаном, the must (то есть просто обязательно). Сориентировать страну по отношению к новым полюсам силы (с глобалистами, с популистами или с неприсоединившимися, возможно, даже возглавив их) — это тоже the must.
Вообще говоря, это и есть политика. Во всяком случае, сегодня.
Оценили 23 человека
24 кармы