Россия не может быть слабой: эксперт объяснил тактику Путина в споре с Японией о Курилах

Встреча в Сингапуре президента России Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ ожидаемо придала новый импульс дискуссии вокруг заключения российско-японского мирного договора. 

По словам Владимира Путина, на полях саммита АСЕАН Абэ заявил о готовности Японии вернуться к обсуждению вопроса о мирном договоре с Россией на основе декларации 1956 года. Президент России напомнил, что в 1956 году СССР и Япония приняли декларацию, в которой говорится, что Советский Союз после подписания мирного договора готов передать Японии остров Шикотан и группу островов Хабомаи.

Тогда, в 1950-е, Токио под давлением Вашингтона отказался от подписания мирного договора с Москвой. Сейчас, в самый разгар новой холодной войны между Вашингтоном и Москвой, Токио вдруг о советской декларации 1956 года вспомнил. Выглядело это довольно парадоксально, что отметил и Владимир Путин. 

«Там (в декларации. — Прим. ФАН) в принципе изложена только проблема, что СССР готов передать два острова южной части, но не сказано, на каких основаниях и под чей суверенитет они попадают, — напомнил президент РФ. — Это все предмет серьезной проработки, тем более что когда-то сама Япония от реализации этих соглашений отказалась».

Острова как idee fixe 

Идея заключения между Россией и Японией мирного договора, с «прицепом» в виде спора о территориальной принадлежности островов Итуруп, Кунашир и Малой Курильской гряды, давно стала настоящей idee fixe российско-японских межгосударственных отношений. Фрагмент этой затяжной дипломатической партии корреспонденту Федерального агентства новостей довелось наблюдать своими глазами в сентябре 2016 года на Восточном экономическом форуме.

Прекрасно помню пленарное заседание с участием президента России Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ. Модератором заседания выступил Кевин Радд, ранее дважды занимавший пост премьер-министра Австралии. 

В ходе своего выступления Абэ решил взять быка за рога. 

«Владимир, перед нами стоит очень большая задача… Давай поставим точку в той ненормальной ситуации, которая длилась 70 лет, и обеспечим нашим странам будущее, полное безграничных возможностей», — заявил японец.

Все посмотрели на Путина. Путин кивнул. Зал замер. По рядам побежал шепоток: «Курилы! Сейчас будет просить Курилы!..» Но премьер-министр Японии уже закончил свое выступление. Зал выдохнул. Кевин Радд поерзал в своем кресле и не удержался от вопроса. 

«Если я правильно понял, вы бы хотели заключить мирный договор между вашими странами?..» — неуверенно спросил Радд.

Абе промолчал. Путин же взял слово и… вместо ожидаемого российско-японского мирного договора стал рассуждать об экономическом, энергетическом, научном и образовательном потенциале Дальнего Востока. О том, что неплохо бы открыть тут, на Дальнем Востоке, филиалы Эрмитажа, Русского музея и Третьяковки.

Абе тихо и очень интеллигентно сдулся в своем кресле. Уже напружинившиеся было журналисты выглядели детьми, у которых отобрали конфету…

Япония продолжает претендовать на острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи, ссылаясь на двусторонний Трактат о торговле и границах 1855 года. Россия в ответ утверждает, что южные Курилы вошли в состав СССР по итогам Второй мировой войны и что российский суверенитет над ними имеет соответствующее международно-правовое оформление. Японцы требуют острова, мы требуем мир, и так без конца. Самурайское упорство против тактики Путина.

12 сентября 2018 года Владимир Путин, выступая на пленарном заседании Восточного экономического форума, буквально нокаутировал японский дипкорпус, предложив Токио заключить мирный договор до конца года — вообще без всяких дополнительных условий. Но, придя в себя, японцы вежливо улыбнулись и… вновь подняли «проблему северных территорий». Дело с мертвой точки это не сдвинуло. 

И вот в Сингапуре Синдзо Абэ вспомнил про советскую декларацию 1956 года. Как мы уже знаем, японский ход президент России парировал фразой, которая могла бы стать лейтмотивом всех российско-японских отношений в XXI веке. 

«Это все предмет серьезной проработки», — отметил Владимир Путин. 

Точка. Вернее, многоточие. 

Оказанная услуга ничего не стоит

С просьбой объяснить тактику России в ситуации с российско-японским мирным договором ФАН обратилось к известному российскому политологу, президенту Института национальной стратегии Михаилу Ремизову.

— Михаил Витальевич, насколько, на ваш взгляд, России нужен мирный договор с Японией?

— По моему мнению, для России мирный договор с Японией абсолютно не принципиален. Его отсутствие сегодня России, де-факто, никак не мешает. Таким образом, позиция Японии, предполагающая размен заключения мирного договора на территорию, напоминает торговлю воздухом. Перспективы обмена территории на инвестиции тоже вызывают сомнения.

— Быть может, Японию от более содержательных предложений для России удерживает территориальный спор?

— Не думаю. Напомню, что, несмотря на существующие у Японии территориальные претензии к Китаю, это не помешало Токио стать одним из соавторов китайского экономического чуда. Разумеется, когда для этого возникли экономические и политические предпосылки. Очевидно, что таковые в случае с обсуждаемым договором пока отсутствуют. Таким образом, передача Россией островов Японии не станет толчком для экономического развития зауральских территорий и прологом к российскому варианту Клондайка.

— С оглядкой на историю той самой декларации 1956 года, а также на современные отношения Москвы и Вашингтона, вряд ли можно ожидать, что американцы разрешат японцам реализовать какие-то масштабные инвестиционные проекты в отношении России...

— Действительно, фактор Соединенных Штатов, как крупнейшего союзника Японии, обязательно следует учитывать. Тем более что этот союзник все чаще использует в своих интересах санкционные механизмы. Естественно, тесно связанные с американской кооперацией японские компании будут весьма чувствительны к аргументам американцев. Заставит ли японцев пренебречь этими аргументами чувство благодарности за полученные от России острова? С учетом рисков для японского бизнеса в отношениях с американцами, с учетом отсутствия экономического бума, имевшего место в случае с Китаем, думаю — никакого чувства благодарности не будет.

— К тому же, оказанная услуга ничего не стоит...

Искусство скрывать свои мысли

— Есть еще один важный момент. Условия декларации 1956 года предполагали возможную передачу Японии всего двух островов. Территориальные же претензии Токио включают в себя не только Шикотан и Хабомаи. Японисты утверждают, что частичное решение «проблемы северных территорий» не удовлетворит японское общественное мнение. 

— То есть приемлемым решением для Японии станет получение от России лишь всех т. н. «северных территорий»?

— Именно так. Повторюсь — частичное решение «проблемы северных территорий» не вызовет в Японии никакого чувства благодарности. Напротив, такой вариант лишь простимулирует усиление японского давления на Россию с целью получения от нее и других территорий.

— Ну да, раз Москва отдала пару островов, значит, позиции ее слабы. Так почему бы не поднажать, чтобы получить от России что-то еще? 

— Мало того, есть результаты опросов, которые свидетельствуют: даже полное решение «проблемы северных территорий» не улучшит отношения японского общества к России. Это удивительным образом контрастирует с благожелательным отношением японцев к США, в свое время отметившихся ядерными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки. Но, как говорится, что есть, то есть. 

— Я бы сказал, что все это не особенно вдохновляет на передачу островов Японии.

— Я не вижу мотивов, которые побудили бы сейчас Россию передать острова Японии. Я вижу лишь мотивы, которые побуждают Россию вести переговоры. В конце концов, дипломатия — это не только искусство скрывать свои мысли в большом количестве слов, но и искусство поддерживать длительные процессы, которые ни при каких условиях не должны привести к реальным результатам. На мой взгляд, именно такая задача сейчас и должна решаться Москвой в ходе переговоров с Токио по «проблеме северных территорий». 

Модель вечного диалога

— Означает ли это, что вы вообще не допускаете возможности передачи островов Японии?

— Скорее, я не допускаю ситуацию, при которой подобная передача принесла бы нам пользу, соразмерную с ущербом от территориальных потерь. 

— Что вы подразумеваете под таким ущербом?

— Например, репутационные потери России в Восточной Азии. Сразу после передачи островов Японии для многих, включая Китай, России будет выглядеть как «раненый зверь», как «подранок». От такой ослабевшей страны не только можно, но и нужно отрывать полезные для себя «куски». Речь идет не только о территориальных претензиях. Передача островов Японии также причинит России заметный ущерб в стратегической сфере. Начиная с того, что Тихоокеанский флот России лишится возможности свободного выхода в открытый океан и заканчивая утратой страной богатых морских биологических ресурсов. 

— Выходит, Россия просто не может быть слабой. Цена островов для нашей страны — далеко не нулевая.

— Соответственно, я не вижу возможностей, чтобы сейчас утрата этих островов могла бы окупиться для России какими-то геополитическими или экономическими бонусами.

— Помимо упомянутых вами потерь, передача островов Японии наверняка аукнется еще и репутационным ущербом внутри самой России.

— Безусловно. Это будет очень серьезным ударом по авторитету власти. 

— Зачем же мы в таком случае продолжаем вести переговоры с Японией? Почему раз и навсегда не расставим все точки над «i»? Мол, Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи — наши, этот факт не может являться предметом международных переговоров.

— Думаю, что тут мы имеем дело с последствиями ошибок, допущенных при СССР и позднее. В СССР рассчитывали с помощью возможной передачи островов Японии создать трещину между Токио и Вашингтоном. Российская же дипломатия, оказавшись в постсоветских реалиях, решила декларировать приверженность декларации 1956 года, включавшей пункт о готовности передать Японии остров Шикотан и группу Хабомаи. Помимо этого, Россия заявила о готовности вести на основе декларации 1956 года территориальные переговоры с Японией. 

— Все это из 2018 года выглядит не самым удачным решением. 

— Самая лучшая тактика, к которой в подобных обстоятельствах может прибегнуть российская дипломатия, это обеспечение существования модели вечного диалога с Японией. Что мы сейчас, собственно, и наблюдаем. 

Андрей Союстов