Идите в жопу со своей классикой

Недавно я случайно прочитала своей восьмилетней дочери «Соловья и розу». Ну, как случайно — я действительно забыла, чем вся история заканчивается. Читала, читала и дочитала. Уже на последних фразах сижу, голову в плечи втянула и думаю йо-пэ-рэ-сэ-хе-у. Но делать нечего, уже пришлось дочитывать. У Алисы была пауза, потом полнейшее недоумение и следом вопль: «Чтоааа?»

Конечно, это полный разрыв шаблона для ребенка, который привык к двум вариантам: а) история заканчивается хорошо б) все, что заканчивается плохо, имеет какой-то смысл.

Какой смысл в «Соловье и розе» я сама понимаю очень смутно. Какой может быть смысл в человеческой жестокости, в полнейшей глупости с одной стороны и абсолютно бессмысленном самопожертвовании с другой? А соловья все равно безумно жалко. Но больше всего жалко, что смысла нет, просвета нет, полнейший мрак и безысходность. И если я в детстве над такими историями плакала, то моя дочь просто этого не понимает. У нее в эмоциях скорее отвращение и недоумение, чем грусть. Грустить, вздыхать, смаковать страдания и ничего не делать - это не ее.

Огромное количество классики пронизано этой безысходностью, беспомощностью, бессмысленностью. Бессмысленностью не самих книг, конечно, а любых попыток преодолеть невежество и следующую за ним рука об руку жестокость. Да, литература это зеркало века, да, когда-то это зеркало показывало то, что нужно было видеть. Полнейшую безнадегу и нежелание что-либо менять.

«Муму»: собака погибает потому, что все хорошие, кто мог оказаться рядом, оказались беспомощны. «Белый Бим»: собака погибает от того, что никто не вступился. Я сейчас даже не хочу про погибающих пачками людей.

И вот зачем это читать ребенку? Чтобы узнать о бессмысленных смертях, о жестокости или о беспомощности? Что он должен понять из этого? Что вот есть герой, он хороший и милый, но ему суждено погибнуть потому что это «не сказка такая, это жизня такая» (с)? Да идите вы в жопу с такой моралью и со своей душевыворачивательной классикой.

Моему ребенку на фиг не надо читать про Белого Бима. Девяносто девять процентов нашей «классики» - это то, что было написано пятьдесят, сто, максимум двести лет назад, а до этого классикой были совершенно другие вещи. И что будет уже лет через 50, никто толком не знает. Надеюсь, это будут книги с хорошим концом. Иначе так и будем все жить: взгляд в пол и вздох, и круги по воде. «Жалко собачку, конечно, ну а что я могу сделать? Такая жизня. Давайте дальше страдать».