Треугольная дипломатия
Масштабный пересмотр внешнеполитических стратегий США при Дональде Трампе неожиданно вдохнул новую жизнь в концепцию, обсуждавшуюся еще на исходе первого – в начале второго срока Б. Обамы. Речь идет о возвращении к стратегии Ричарда Никсона и Генри Киссинджера в отношении Китая, которая в начале 1970-х годов привела к возникновению Чимерики (China + America), созданию неформального, но влиятельного геополитического альянса между Вашингтоном и Пекином, ограничивающего влияние СССР на Ближнем Востоке и в Африке, и, в конце концов, к ослаблению Москвы и ее проигрышу в Холодной войне.
Именно тогда Генри Киссинджер выдвинул тезис, согласно которому США должны были поддерживать более тесные отношения с Россией и Китаем, чем эти страны поддерживают друг с другом. «Чтобы быть эффективной, — писал Киссинджер в первом томе своих мемуаров «Годы в Белом доме», — дипломатия треугольника должна полагаться на естественные стимулы и склонности игроков». Во втором томе он развил эту мысль: среди трех вершин треугольника «Вашингтон – Москва – Пекин» в лучшем положении находится та, которая ближе к двум остальным, нежели те друг к другу.
Челночная дипломатия Киссинджера и стратегическое мышление Никсона принесли свои плоды: США пошли на серьезнейшие уступки коммунистическому Китаю. В Шанхайском коммюнике, выпущенном в феврале 1972 г. по итогам визита Никсона в КНР, США согласились признать «что все китайцы по обе стороны Тайваньского пролива утверждают что существует лишь один Китай, и Тайвань является частью Китая» и что они не будут ставить эту позицию под сомнение. США обязались вывести с Тайваня свои войска и военные объекты.
Более того, Никсон на переговорах с Мао Цзэ Дуном и Чжоу Энлаем заявил, что его страна не поддерживает независимость Тайваня. Несмотря на то, что сам Никсон не торопился выполнять все обещания, которые он дал китайским лидерам (договор о защите Тайваня был денонсирован только Джимми Картером, который заодно признал КНР в качестве единственного законного выразителя интересов китайского народа), значение Шанхайского коммюнике сложно переоценить. Пожалуй, ближайшим аналогом могло бы стать соглашение между нынешними Россией и США, по которому Вашингтон признавал бы Крым неотъемлемой частью РФ и соглашался на признание независимости Донбасса.
Однако, несмотря на всю важность сделанных уступок (за которые Никсон подвергался жесткой критике со стороны консервативных кругов в Конгрессе), выигрыш, полученный США, оказался неизмеримо больше – во всяком случае, в краткосрочной перспективе. Оказавшись перед лицом «странного союза» империалистической сверхдержавы и агрессивного коммунистического соседа, СССР был вынужден вступить на ту дорожку, к которой его искусно подталкивали западные стратеги: на путь разрядки.
О том, что разрядка была прямым следствием потепления в отношениях США и Китая, говорит, помимо всего прочего, тот факт, что после визита Никсона в Пекин он был необычайно радушно принят в Москве, где, конечно же, понимали, какую опасность для СССР несет неожиданно сложившийся альянс между американскими империалистами и китайскими радикальными коммунистами. Растроганный подарком Никсона (знавшего страсть советского вождя к автомобилям и презентовавшего генсеку «Линкольн-континентал»), Брежнев нанес ответный визит в США, где, по воспоминаниям сенатора Фулбрайта, произнес на обеде с американскими парламентариями фразу: «Холодная война, о которой мы беспокоились, закончилась».
Разрядка 1970-х, при всей ее несомненной позитивной повестки (любой мир лучше ссоры) была роковым стратегическим просчетом со стороны Кремля, поскольку началась в тот момент, когда США проигрывали соревнование с «коммунистическим блоком» по всем фронтам – начиная с Вьетнама и кончая Латинской Америкой. Убаюкав кремлевских старцев речами о разрядке, Америка выиграла так необходимую ей передышку и, сконцентрировав силы, атаковала СССР в первый срок Рейгана сразу на нескольких фронтах (СОИ, нефтяной сговор с Саудовской Аравией, «Солидарность» в Польше и т.д.).
Отдавая должное харизме и энергии Рональда Рейгана, сумевшего справиться с самым опасным противником США, нельзя забывать о том, что его победа стала возможной лишь благодаря союзу Вашингтона и Пекина, заключенного Киссинджером и Никсоном за десять лет до этого. Однако спустя еще три десятилетия Чимерика, как эффективный экономико-политический союз, вступила в полосу серьезного кризиса – не в последнюю очередь, из-за непродуманной и ошибочной политики, которую проводили в отношении Китая Барак Обама и его первый госсекретарь Хиллари Клинтон. Тогда-то вопрос отношений в треугольнике Вашингтон-Пекин-Москва вновь обрел актуальность.
Тень Горбачева над Вашингтоном
В известном неоконсервативном интернет-издании The Daily Beast в конце июля появилась любопытная статья, раскрывающая детали новой стратегии в отношении России и Китая. Статья, над которой трудились целых четверо журналистов «Ежедневного зверя», озаглавлена «Генри Киссинджер подталкивает Трампа работать с Россией, чтобы изолировать Китай» (в оригинале – «to box in», что допускает целый спектр смыслов; наиболее близким к мысли авторов является, вероятно, «лишить Китай возможности маневра»). Еще более любопытно, что статья эта опубликована под редакторским подзаголовком «Повернуть время вспять»
Авторы статьи утверждают, что во время так называемого «переходного периода» (между победой на выборах 8 ноября и инаугурацией 20 января) Генри Киссинджер, сохраняющий свое влияние и связи в высших кругах вашингтонского истеблишмента, провел «серию частных встреч» с избранным президентом Трампом. В ходе этих тайных свиданий, о которых Daily Beast рассказали пять источников в Белом доме, имевших касательство к делу, Киссинджер «выставил на продажу» свою новую стратегию в отношении России и Китая, которая является, по сути, перевертышем его стратегии 1972 г.
В статье не приводятся детали, говорится лишь, что «потенциально эта стратегия будет использовать более тесные отношения с Россией, наряду с другими странами региона, чтобы сдержать растущую силу и влияние Китая».
Если верить авторам статьи, Киссинджер также посвятил в эту стратегию Джареда Кушнера, зятя президента и главного советника Белого дома, в чью компетенцию входили вопросы внешней политики. Кроме того, источники в администрации президента и на Капитолийском холме подтвердили Daily Beast, что предложение Киссинджера получило своих сторонников не только среди официальных лиц Госдепартамента, Пентагона и Совета национальной безопасности, но и среди главных советников Трампа (имена не названы, но можно предположить, что среди этих главных советников был Стивен Бэннон). Многие соглашались с тем, что идея использовать более тесные отношения с Москвой для сдерживания Пекина может сработать – как сработала полвека назад идея сдержать СССР путем сближения с Китаем. Однако видели и препятствие – глубокое уважение, которое хозяин Белого дома испытывал к президенту России Владимиру Путину.
Неоконсервативный портал Daily Beast не стал объяснять, что препятствием, на самом деле, было не столько отношение Трампа к Путину, сколько агрессивно-истерическая реакция американских СМИ и истеблишмента на это отношение. Это выглядит парадоксом, но только на первый взгляд. Ведь и Обама пытался запустить «перезагрузку» отношений с Россией, и тоже после того, как не получилось уговорить Пекин на схему G-2, где КНР отводилась роль младшего партнера Америки. И тогда сама по себе идея сближения Вашингтона и Москвы не вызывала у политической элиты США никакой идиосинкразии – поскольку рассматривалась как чисто инструментальный шаг, спокойно уживавшийся с обычной для американского истеблишмента русофобией.
Однако в случае с Трампом, явно симпатизировавшим России и ее лидеру, дело обстояло совсем иначе. Политика сближения с Москвой, которую мог бы проводить Трамп, выходила за рамки чисто прагматической стратегии. Приблизительной аналогией может стать поведение М.С. Горбачева, который был совершенно очарован Западом и сразу же психологически согласился играть роль ведомого, младшего партнера – к некоторому удивлению Джорджа Буша-старшего.
Представляется, что именно такого развития событий и боятся в Вашингтоне: если вынести за скобки пропагандистскую шумиху вокруг «русского вмешательства в выборы», главным страхом, объединяющим «империалистические фланги обеих партий» (термин Рона Пола), останется страх перед превращением Трампа в своего рода американского Горбачева, готового пойти на драматические уступки «русскому медведю» в обмен на обещание вместе сдерживать Китай.
Конечно, всерьез сравнивать Горбачева периода 1987–1990 гг. и Трампа сложно: американская политическая система оставляет мало лазеек для «волюнтаризма» и независимого от других ветвей власти (включая четвертую) политического курса лидера страны. Если Горбачеву для сдачи позиций СССР нужно было всего лишь преодолеть оппозицию консерваторов в Политбюро, то Трамп связан по рукам и ногам Конгрессом, СМИ, «взрослыми» в собственной администрации, расследованием Мюллера и т.д.
Однако даже крайне ограниченное пространство для маневра оставляет возможность президенту США пойти на определенные уступки в отношениях с Россией – в первую очередь, в тех сферах, которые скрыты от зоркого взгляда СМИ и с трудом поддаются верификации Конгрессом. Речь идет о «секретных договорах», заключаемых на самом высоком уровне, и касающихся наиболее чувствительных вопросов двусторонних отношений.
Именно таких тайных договоренностей Трампа и Путина больше всего боятся в Вашингтоне: отсюда призывы допросить переводчицу американского президента и членов американской делегации в Хельсинки, а также недавняя история с письмом главы Генштаба ВС РФ Валерия Герасимова председателю Комитета начальников штабов США Джозефу Данфорду, направленному по конфиденциальному каналу, но тут же «слитому» в СМИ (агентство Reuters) кем-то из борцов с «российским вмешательством» [1].
Глубокое уважение, которое Трамп питает к российскому лидеру, было источником «непрекращающейся головной боли» для тех людей в Вашингтоне, которые сочувственно относились к стратегии, предложенной Генри Киссинджером, пишет Daily Beast. Можно предположить, что именно «токсичность» российской темы и стала непреодолимым препятствием на пути принятия этой стратегии в качестве нового внешнеполитического курса США в первый год президентства Трампа.
Однако после того, как Трамп весной 2018 г. сменил ключевые фигуры в своей администрации, отвечавшие за внешнюю политику и национальную безопасность (Тиллерсона на Помпео, Макмастера на Болтона), он счел возможным вернуться к идеям Генри Киссинджера. Переломным моментом, по-видимому, стала сингапурская встреча Трампа и Ким Чен Ына, которая, как полагают некоторые американские эксперты – например, директор оборонных исследований Центра Национальных интересов (основанного, кстати, Ричардом Никсоном) Гарри Казианис – была направлена прежде всего против Китая.
16 июля 2018 г. на страницах влиятельного американского журнала American Conservative появилась статья Казианиса «Грядущий российско-американский альянс против Китая». Начинается она с замечательной фразы: «В то время, как прогрессивные левые за каждым углом видят затаившегося русского шпиона, существует весьма реальная возможность, что Вашингтон и Москва вступят в тайный сговор по очень важной причине – и скоро».
Этой важной причиной, по мнению Казианиса, является растущий и постоянно усиливающийся Китай – сила, которая «стремится опрокинуть международную систему и может заставить самых заклятых врагов объединиться и как можно скорее».
Китай как новая Империя Зла
В цитировавшемся уже интервью Киссенджера Хейлбрунну Китаю посвящено немало интересных пассажей. Хейлбрунн напомнил Киссенджеру, что незадолго перед смертью Ричард Никсон признался Уильяму Сафиру, что налаживание отношений с Китаем было необходимо, но при этом Америка, возможно, «создала своеобразного Франкенштейна». Если не принимать во внимание, что Виктором Франкенштейном в книге Мэри Шелли звали как раз создателя чудовища (вполне безымянного), то образ, использованный Никсоном, надо признать весьма выпуклым.
И вот что отвечает интервьюеру истинный «Виктор Франкенштейн» нашего времени, т.е. Генри Киссинджер: «Страну, которая доминировала в своем регионе три тысячи лет, нельзя не считать самостоятельным фактором. В противном случае пришлось бы навсегда оставить Китай “младшим братом” СССР, и таким образом позволить СССР (который уже являлся мощной ядерной державой) доминировать в Евразии при попустительстве США. Но Китай неизбежно является фундаментальным вызовом для американской стратегии».
Иными словами: нельзя было допустить доминирования в Евразии СССР, поэтому пришлось пойти на риск и создать «чудовище». Сейчас, когда «чудовище» выросло, необходимо точно так же не допустить его доминирования в Евразии в союзе с Россией, поэтому китайская проблема требует немедленного решения.
Еще одна крайне любопытная аналогия (опять-таки предложенная Хейлбрунном) – Китай как «реинкарнация Германской империи времен Вильгельма». То есть державы, которая, опираясь на мощный и быстрый экономический рост, стремится к внешней экспансии, расширению жизненного пространства, Lebensraum. И тут Киссинджер вновь соглашается со своим собеседником: «Мне кажется, что их базовая позиция – стремление к доминированию. Но это может породить последствия глобального масштаба. Следовательно, проблема Китая должна решаться гораздо более деликатно, нежели проблема с СССР».
Важно понимать, что это не позиция одиночки. Упоминавшийся выше Гарри Казианис считает, что, «если нынешние прогнозы верны, экономика Китая однажды обгонит экономики России и США, вместе взятые. А поскольку экономическая мощь неизбежно трансформируется в мощь военную, исход такого развития событий вполне предсказуем».
По мнению Казианиса, опасность, грозящая сегодня Вашингтону со стороны Пекина, гораздо больше, чем со стороны Москвы, так как Китай «стремится полностью изменить существующую международную систему в свою пользу». Кризис Чимерики – процветающего партнерства в экономических и финансовых сферах все больше обнажает проблемные и болезненные зоны американо-китайских отношений. Аргументация Казианиса в данном случае почти дословно повторяет Трампа: кража Китаем американской интеллектуальной собственности, громадный торговый дефицит, лишающий Америку множества рабочих мест, а также кража «вероятно, триллионов» долларов и военных секретов превращает Пекин в смертельного врага Вашингтона.
Растущая мощь Китая уже непосредственно угрожает американской талассократии. «От
Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей до Тайваня, обладание которыми дает возможность контролировать морские пути и проливы в Азии, эти две державы, по всей видимости, готовы вступить в борьбу друг с другом за то, кто будет контролировать не только Азию, но и весь Индо-Тихоокеанский регион», — пишет Казианис.
Действительно, искусственные острова, которые Китай строит в Южно-Китайском море, потенциально способны серьезнейшим образом ограничить свободу судоходства в этом районе, в первую очередь, для американского военного флота (особенно в том случае, если Китаю удастся добиться применения к искусственным островам нормы международного морского права, гласящего, что акватория государства должна представлять собой двухсотмильную зону, отсчитываемую от крайней сухопутной точки, принадлежащей этому государству). Возникающие в этой связи геополитические разногласия и споры между США и КНР могут в любой момент привести к эскалации напряженности и, возможно, перерасти в вооруженный конфликт. Такой же конфликт может возникнуть и в результате попытки Китая вернуть Тайвань – ситуации весьма гипотетической, однако не невозможной.
Итак, в отличие от неоконсерваторов и левых, американские политические реалисты и консерваторы видят главную угрозу для нынешних США не в России, а в стремительно наращивающем экономические и военные мускулы Китае. Отсюда вытекает логичное, на первый взгляд, решение – искать союза с третьим партнером против опасно усиливающегося Пекина. И поскольку вершины «треугольника Киссинджера» за истекшие сорок пять лет почти не изменились, то этим третьим партнером может быть только занявшая место СССР Россия.
[1] По информации Reuters, Герасимов предложил Вашингтону сотрудничество в восстановлении разрушенной сирийской инфраструктуры и возвращении в Сирию беженцев. Письмо содержало информацию о том, какие именно меры предпринимает Москва и Дамаск по стабилизации там обстановки. Герасимов информировал, что Россия готова проработать с сирийскими властями вопрос о гарантиях безопасности беженцам из лагеря «Рукбан» в контролируемом США районе Эт-Танф и о создании необходимых условий для их возвращения домой. Предложения главы российского Генштаба, если верить агентству, получили в США «ледяной прием».
Оценили 14 человек
14 кармы