Насколько эффективна китайская система образования?

Да, Китай прет пока "по всем фронтам". Все спорят, как это у него так получается, но очевидно, что в основе всего лежит образование. 

Китайские школьники постоянно побеждают на международных олимпиадах, Шанхай не раз занимал лидирующие места в тесте PISA, при этом учеников с детства учат соответствовать всем требованиям и во всем подчиняться учителям. Журналист Дженни Андерсон попыталась разобраться, насколько оправдан такой подход и в чем преимущества и недостатки азиатской модели образования.

Когда Ленора Чу, американка китайского происхождения, записала сына в элитную школу в Шанхае, ее ожидало много сюрпризов. Ее сына заставили есть яйца, которые он ненавидит. Когда Чу поставила под вопрос методы учителя, она получила выговор за сомнения в его авторитете. Ее ребенка научили тому, что дождик можно рисовать «правильно» и «неправильно». И школа отказалась выдать ему лекарство от астмы, поскольку его состояние не требовало такого большого внимания к его персоне.

В китайских школах на первом месте всегда стоит группа, а не отдельный ребенок.

Как ни странно, на эти действия Чу ответила не осуждением, а похвалой. О своем опыте она рассказала в книге «Little Soldiers: An American Boy, a Chinese School, and the Global Race to Achieve» («Маленькие солдаты: американский мальчик, китайская школа и глобальная гонка достижений»), в которой разбирается секрет превосходной китайской успеваемости. По ее словам, успех Китая в основном объясняется двумя причинами. Во-первых, у учителей есть власть, которую уважают родители, — это повышает качество обучения. Кроме того, китайцы с детства привыкают к мысли, что к успеху приводят не врожденные способности, а усердный труд.

«Китайская мать знает, что если ее ребенка наказали в школе (неважно, каким образом), то он это, бесспорно, заслужил. Другими словами, дайте учителю спокойно делать свою работу», — пишет она в The Wall Street Journal.

Не так давно Эми Чуа опубликовала книгу «The Battle Hymn of the Tiger Mother» («Боевой гимн матери-тигрицы»), в которой она утверждает, что китайские родители не балуют своих детей, поэтому они вырастают более сильными и выносливыми и добиваются лучших результатов. Чу пишет, что учителя с детьми тоже не нянчатся, и в результате ученики вырабатывают такие навыки и такую устойчивость, которые и не снились американским детям. От китайских школьников ожидают многого, и они учатся соответствовать этим требованиям. Уверенность в себе появляется благодаря достижениям, а не идее, что главное — участие.

В то же время, как пишет Чу, американские родители, наоборот, считают, что главное — подпитывать веру ребенка в собственные силы, даже если для этого приходится ставить пятерки за вполне средние работы по математике. Чу пытается разобраться, какая система лучше готовит детей к будущему и каких ролей стоит придерживаться родителям и учителям. Академические достижения или социальное и эмоциональное благополучие? Право ставить авторитет под сомнение или уважительное подчинение ему?

В глазах Чу и многих других существует устоявшийся образ сверхуспешных состоятельных американских родителей, которые ради результатов своих детей нивелируют власть учителей. Родители подрывают авторитет преподавателей, веря при этом, что они-то лучше знают, как надо (но будем честны: чаще всего все их познания в педагогике сводятся к воспоминаниям о собственной школе, которую они окончили еще до того, как в ней появился интернет). Она пишет: «Прогресс в американской системе тормозят родители, которые уверены, что все им что-то должны, и своей позицией обесценивают учебу: для наших детей мы требуем привилегий, которые мало связаны с образованием, и просим о пощаде при выставлении оценок за год, если они не добиваются нужных результатов. Наше общество многого ждет от учителей, а семья несет меньшую ответственность».

К аналогичным выводам по поводу американского образования пришли и сами американцы. Джессика Лэйхи, школьная учительница и автор книги «The Gift of Failure» («Дар ошибки»), считает, что дети становятся беспомощными по вине (любящих) родителей, которые стремятся защитить их. Когда мы вмешиваемся в драки своих отпрысков во дворе или вытягиваем оценки из учителей, мы мешаем им выработать нужные навыки и стать самостоятельными (и в результате все закончится такими явлениями, как «Школа для взрослых» (организация, где молодые люди учатся вести себя как взрослые. — Прим. ред.).



 

Андреас Шлейхер, глава департамента образования Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), утверждает, что хорошие учителя — главная причина академических успехов в шанхайских школах. Он говорит, что педагоги, за которыми он наблюдал в Китае, считают своей задачей не учить ребенка предмету, а сформировать его ценности и характер. Дети участвуют в уборке класса — учителя и родители это поощряют. По словам Шлейхера, китайские преподаватели требуют высоких результатов, но они же помогают детям достичь их. По итогам теста PISA, который пишут 15-летние школьники по всему миру, Шанхай не раз занимал лидирующие места, в то время как у США результаты довольно средние. Конечно, Шанхай — это мегаполис, а США — огромная страна, отличающаяся большим многообразием, поэтому сравнивать их сложно. Например, в 2012 году штат Массачусетс занял бы девятое место по математике и четвертое — по чтению, что намного выше, чем позиция Соединенных Штатов в целом.

Журналистка Мина Чой, которая отдала детей в китайскую начальную школу, подробно описала плюсы и минусы шанхайской системы. У ее шестилетнего сына ежедневно было по три часа домашней работы и никакого общения с друзьями (все были слишком заняты уроками). Часто учеба заключалась в зубрежке и бездумном копировании, причем даже тогда, когда дело доходило до написания эссе: ее сыну советовали переписывать чужие работы, чтобы научиться писать самому. Иногда она задавалась вопросом: многие ли дети действительно понимают математику, а не просто заучивают ответы?

Тем не менее Чой уверена, что повторила бы этот опыт (по крайней мере, если говорить о младшей школе). Она говорит, что это «жесткая, требовательная система, в которой делается упор на усердную работу». Она не читала книгу Чу, но согласна с тем, что недостаток уважения к учителям в США — это проблема. Чой считает, что опытный учитель понимает лучше родителей, что должен знать семилетний ребенок, как он должен учиться и как его нужно учить. «В Америке мнение родителей равнозначно мнению учителя. Такого не должно быть», — рассказывает Чой. Эта нехватка уважения сказывается и на зарплатах учителей в США, и на том, как ничтожно мало правительство инвестирует в их профессиональное развитие. Жалобы родителей в Америке часто возникают именно потому, что они не верят в систему.

И Чу, и Шлейхер из ОЭСР предполагают, что есть еще одна критическая разница между США и Китаем. Учителя в Китае верят, что любой ребенок может преуспеть, вне зависимости от происхождения и доходов его семьи. Они верят, что достижения требуют упорной работы, а не определяются природными способностями, и учат своих учеников именно этому.

По результатам PISA трудно судить о качестве образования, но даже они показывают, что 10% шанхайских подростков из самых бедных семей знают математику лучше, чем 10% наиболее привилегированных учащихся в США и ряде европейских стран.




 

При этом, по иронии, как замечает Чу, американцы не боятся требовать от своих детей усердия и высоких результатов, когда речь идет о спорте. Если ребенок становится последним, то это потому, что ему нужно больше работать, а не потому, что он не способен пинать мяч. «Для нас девятое место в стометровке значит, что Джонни надо больше тренироваться, а не то, что он хуже других. И мы не сильно переживаем по поводу его самооценки».

Исследование Кэрол Двек, психолога из Стэнфорда, показывает, что дети, которые верят, что старания важнее способностей, учатся лучше. Чу пишет: «Китайские школьники привыкли к сложной учебе, они знают, что успешным может стать каждый, кто готов потрудиться». Поэтому правительство вправе устанавливать очень высокую планку, а детей учат соответствовать этому уровню. Чу отмечает, что в США «родители протестовали, когда политики пытались ввести аналогичные меры», например единые образовательные требования в школе. Чу цитирует исследование, которое показывает, что дети азиатского происхождения учатся лучше белых не из-за выдающихся способностей, а благодаря старательности и вере в то, что их усилия важны.

Жизнь китайского школьника может казаться однобокой. Три часа домашней работы — это три часа, когда ребенок не играет с другими на площадке или в игровой комнате, не дает простора своему воображению. Детство короткое, и многие считают, что это время нужно оберегать от слишком ответственных контрольных, рейтингов и стресса.

В таком случае вопрос в том, насколько оправданна жесткость китайской системы.

Профессор Школы образования при Канзасском университете Юн Чжао указывает на то, что чем лучше результаты страны в тестировании PISA, тем хуже там обстоят дела с предпринимательством (он использует данные Глобального мониторинга предпринимательства (GEM), самого масштабного в мире исследования этой сферы). Исследовательская и консалтинговая компания ATKearney пошла еще дальше, показывая, что предположительный предпринимательский потенциал стран, которые лидируют в рейтинге PISA, более чем в два раза ниже, чем в странах, которые находятся в середине списка или на последних позициях. Так что дети могут отлично знать математику и другие науки, но никто из них не станет новым Марком Цукербергом.

Журналистка Чой считает, что у восточноазиатского подхода есть и другие недостатки. Многие дети — единственные в семье, родители абсолютно преданы их интересам. Ради образования детей они готовы пойти на все, а те, в свою очередь, в ответ на такое давление часто начинают обманывать. Чой, которая покинула Шанхай четыре года назад, говорит, что система образования там «неустойчива из-за коррупции, плавающих критериев, непонятных причин, по которым ставятся оценки».

Более того, полная власть учителей не обязательно ведет к лучшим знаниям. Чу ссылается на исследование 2004 года, которое защищает распространенную в Китае систему прямого обучения, когда учителя показывают, как решать задачи, а ученики повторяют за ними. И хотя что-то таким образом выучить действительно можно (но все равно все зависит от контекста), существует множество других исследований, которые показывают, что если ребенок разбирается в каких-то вопросах самостоятельно, то это приводит к более глубокому изучению материала и может усилить интерес к учебе.



Вот тут подробнее почему дети спят на партах.

На самом деле польза есть и от индивидуального подхода, и от группового; и от академических успехов, и от личностного развития. Чжао говорит, что США и Великобритания стремятся к азиатской виртуозности в плане тестов, в то время как Китай пытается сделать свою систему более западной, менее однообразной, уделять больше внимания творчеству и самостоятельности в решении задач. Он пишет, что «жители Восточной Азии стали первыми свидетелями того, как сильно их собственная система образования навредила детям: речь идет о высокой тревожности, сильном стрессе, плохом зрении, недостаточной уверенности, низкой самооценке и недоразвитых бытовых навыках». А, например, в Финляндии, где подход к образованию более сбалансирован, чем в Китае или США, дети, у которых меньше домашней работы и серьезных контрольных, чаще радуются жизни и при этом добиваются отличных результатов на тестировании PISA.

Когда выбирать приходится из двух крайностей, любой вариант кажется немного рискованным. «Я скорее предпочту слишком высокий уровень образования, чем слишком низкий», — сказала (и написала об этом эссе) Чой, подразумевая более строгое китайское расписание.

Чу говорит, что ее детям досталось лучшее из обеих систем. «Мой сын включает воображение, когда рисует, у него отличное чувство юмора и чертовски сильный удар справа в теннисе. Ни одно из этих качеств не угасло, и теперь я разделяю веру китайцев в то, что даже очень маленькие дети могут развить таланты, которые требуют серьезных усилий».

источники