Путин и Трамп: будущее Европы, судьба Украины и система безопасности мира

Максим Шалыгин: Я бы не ставил вопрос «кому эта встреча нужна больше – Путину или Трампу». И вот почему. Дело в том, что двусторонние переговоры лидеров ведущих государств мира – это ведь не протокольные мероприятия какого-то саммита, где после переговоров надо обязательно выйти к журналистам и, так сказать, «продемонстрировать единство».

Подобные встречи двух мировых лидеров – это для того, чтобы обсуждать вопросы, о которых надо переговорить лично, глядя в лицо друг другу. И, даже в случае провала этих главных переговоров, отсутствия договорённостей – всё равно публично сказать на итоговой пресс-конференции, что «мы движемся на пути к прогрессу», «мы начали существенных разговор», «встреча прошла конструктивно в духе открытого обмена мнениями по самому широкому кругу вопросов», «выполнены предвыборные обещания о нормализации отношений с Россией», «процесс пошел» (хотя, это и к другому нашему лидеру) и далее в том же духе. Все мы знаем эти слова. Много раз слышали.

Но ведь действительно есть темы, которые действительно следует обсуждать. Давайте по ним хотя бы коротко пройдем.

Но, для начала напомним, что в начале июня у нас состоялось три мировых саммита. Саммит Большой Восьмерки – именно так сегодня следует называть Шанхайскую Организацию Сотрудничества после официального присоединения к ШОС Индии и Пакистана, строго говоря (это более 3 миллиардов человек и 25% территории планеты), эксперты уже приступили к обсуждению процедуры перехода на систему взаиморасчетов в национальных валютах на основе алгоритма блокчейн. Затем – Саммит Группы Семи (G7) в Канаде, в повестке которого значились разрушительное гендерное равенство, климатическое жульничество и химические спекуляции (Сирия, Солсбери...). И, наконец, в Италии, в Турине – Бильдербергская группа обсуждала как «лишить США мирового лидерства».

Первая проблема – что делать с Европой.

Вот, собственно, на саммите в Канаде, американского президента больше всего выбесило то, что он так и не понял – с кем он должен разговаривать, кто в каких вопросах какой участок контролирует. Можно сказать, что президент Трамп просто не понимает – что означает «мы принимаем решение на основе консенсуса». Он должны разговаривать с кем-то конкретным – либо с лидерами национальных государств, либо с бюрократами Евро Союза. А когда «немного полномочий здесь, немного там» - это сложно. Трампу нужна какая-то четкая определенная позиция. А привычки конкурентной борьбы президента Трампа достаточно хорошо написаны в его книге.

Для России – европейские государства и сам институт ЕС – тоже достаточно странное сочетание. России нужны технологии, необходимо преодолеть технологическую отсталость в целом ряде отраслей промышленности. Добровольно ими делиться Европа не хочет – какие-бы экономически выгодные предложения Россия не делала. Европа делилась с Россией технологиями только в условиях угрозы потери собственного суверенитета. Так было, к примеру, с Германией 1920-х годов – Раппальское соглашение (1922) тому подтверждением. Поэтому Россия может себе позволить уйти из Европы и наблюдать со стороны за тем, как страны ЕС сами обвалятся под тяжестью «мультикультурализма» и бесконечных внутренних противоречий. Тем более, что США активно «помогают» ЕС в этом.

Вторая проблема – компенсации за Холокост.

9 мая этого года президент Трамп подписал закон США о компенсации материального ущерба наследникам жертв Холокоста. Через полтора года 46 стран мира получат счета к оплате. Закон США предписывает передать компенсацию либо наследникам жертв Холокоста, либо организациям памяти жертв Холокоста. К, примеру, для Польши эта сумма по самым предварительным оценкам уже составляет около 300 миллиардов долларов. Президент Трамп получает поддержку влиятельнейшей в США еврейской диаспоры для переизбрания на второй срок. И, судя по последствиям визита израильского премьера в Москву для участия в празднованиях Дня Победы 9 мая, президент Путин тоже в курсе происходящего.

Третье – вопросы безопасности и миграционной политики.

Судьба пакета двусторонних соглашений в рамках Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений, конечно же, остается достаточно актуальным вопросом для обсуждения. Но, вместе с тем, испытания американцами в Сирии новых типов ракет и получение в России реакции управляемого ядерного синтеза (так называемый, «холодный синтез»), выдвигают на первый план проблемы обсуждения параметров сосуществования. А это – только личный разговор глав государств. Проблема же миграции – как уже глобальный процесс переселения народов из «голодных и бедных» стран в «сытые и успешные» требует своего определения и разработки подходов к решению. И, если где-то думают о строительстве стен на госграницах и практике разделения семей (как в США), созданию спецлагерей на побережье Северной Африки (идея ЕС), то у России есть уникальный практический опыт многовекового и достаточно мирного соседства народов разных культур и конфессий. Опыт, который, к сожалению, мало изучен и почти забыт сегодня.

Четвертое направление – международные климатические соглашения.

Монреальский протокол по веществам, разрушающим озоновый слой (1985), Киотский протокол об охране окружающей среды на рыночном механизме регулирования (1997), Парижское климатическое соглашение (2015) – целый комплекс международных документов, которые, по сути, являются не более чем механизмом конкурентной борьбы для глобальных корпораций против национальных государств.

В основе так называемой «теории глобального потепления» лежит не получившая никакого научного подтверждения гипотеза об углекислом газе и парниковом эффекте. Далее утверждается, что в результате деятельности человека – всё больше выбрасывается в атмосферу углекислого газа, усиливается парниковый эффект. И, как следствие – разрушается озоновый слой и на планете меняется климат, становится теплее. На самом деле, парниковый эффект создается, в основном, водяным паром, которого в 25 раз больше, чем углекислого газа. Однако пока никто не предлагает осушать океаны на планете.

А, вот, регулировать выбросы углекислого газа – это контроль не только за всей энергетической отраслью, но и промышленным производством на планете.

Как это работает. Вначале какая-нибудь глобальная корпорация регистрирует/патентует свою технологию как «экологически чистую». А затем лоббирует введение технических стандартов через международные соглашения и навязывания этих правил в законодательство национальных государств. В результате, у конкурентов этой корпорации вся технология признается «экологически грязной». И конкурентов начинают штрафовать и доводят до банкротства. Одновременно создаются международные суды, покупается лояльность международных чиновников и министры в правительствах национальных государств.

Кроме того, по неизвестной причине, российские чиновники прошлых составов правительства посчитали, что Россия – со всеми своими лесами и полями, парками и даже болотами – больше «загрязняет планету углекислым газом», чем выделяет кислорода. Значит, Россия должна за это платить глобальным корпорациям. А торговля «квотами на выброс углекислого газа» и «поглотительной способностью лесов» в России приводит к тому, что, к примеру, кислород, который выделяет берёзка в соседнем парке принадлежит глобальной корпорации или фирме другой страны.

Первое климатическое соглашение – Монреальский протокол 1985 года – был подписан по прямому личному указанию Михаила Горбачева, вопреки мнению советских экспертов. После чего произошла целая череда странных смертей ведущих советских ученых и специалистов в области климата. Нынешнее российское руководство – фактически заложники решений президента СССР.

Президент Трамп стал первым американским лидером, который публично отказался от участия США в климатических соглашениях.

Климатические соглашения и их угроза национальной безопасности России и США – с большой долей вероятности станет темой личного разговора двух президентов.

Пятый вопрос – украинский.

У российского и американского президентов есть формально неплохой старт для обсуждения украинского вопроса. Президент Трамп уже неоднократно использовал формулу «во всем виноват Обама» для объяснения своих решений. Вполне вероятно, что и в украинском вопросе он предложит начать именно с этого аргумента.

При этом, без прямых договоренностей с президентом Трампом разрешить украинскую ситуацию уже будет достаточно сложно. Хотя администрация президента Трампа уже не финансирует и не координирует работу киевских властей в том же объеме, как это было при Обаме.

Киевский режим сегодня по факту перешел под управление глобальных корпораций и международных финансовых институтов, составляющих единое целое. Во многих своих решениях киевский режим саботирует решения и рекомендации администрации президента Трампа, что представляет имиджевые проблемы для самого президента Трампа, и усиливает его противников внутри США.

Поэтому в ходе прямой встречи президентов России и США могут быть достигнуты принципиальные договоренности о закрытии «проекта Украина» с последующим разделом территории на несколько зон ответственностей сопредельных государств. «Польская» – пять-семь областей Западной Украины, «Словацко-Венгерская» – Закарпатская область, «Румынская» – Черновицкая и часть Одесской области. А также – Российская, с включением в неё Харьковской, Донецкой, Луганской, Днепропетровской, Херсонской, Николаевской и части Одесской и областей. При сохранении центрального Киевского руководства в оставшейся зоне компетентности.

Это возможное решение закрепляет фактическую ситуацию, сложившуюся в нынешнем «Украинском государстве», где руководство в Киеве уже не контролирует ситуацию в регионах. Нет и юридических препятствий этому проекту – Украина (как территориальный конструкт) была собрана «внутри» Советского Союза, после распада СССР Москва выплатила за Украину часть внешнего долга Союза, большинство местной элиты и население областей Украины примут российскую власть – Владимир Путин до сих пор остаётся самым популярным и уважаемым политиком в этих регионах. Кроме того, люди устали от неопределенности киевской политики, и «крымский пример» для простых людей служит положительным ориентиром.

Однако, поскольку Украина – государство внешней легитимности, то обсуждение этого вопроса президентами России и США может придать дополнительный импульс к стабилизации ситуации в регионе.

Европейские элиты также могут быть готовы поддержать предложение, которое вполне укладывается в формулу «с чем вошла эта территория в состав Российского государства – так и выходить будет, то есть – по частям». Все устали от Украины.

Максим Шалыгин, политический эксперт

Москва, 21 июня 2018 года