Прошедшая на днях в СМИ новость о грядущем 40-процентном сокращении бюджетных мест в российских вузах, а заодно об увольнении десятка тысяч учёных, — вызвала яркую реакцию со стороны молодых российских левых интеллектуалов.
Их реакция оказалась более сплочённой и радостной, чем у традиционных, либеральных ожидателей гибели РФ.
Левые интеллектуалы незамедлительно отбомбились в соцсетях (которыми они оснащены на 100%), что на пути к тотальным духовным скрепам и крепостничеству сделан ещё один важный шаг. Они успели поиронизировать над тем, что пока только 33% дорогих россиян считают, что Солнце вращается вокруг Земли — и тут явно недоработка духовного воспитания. И всё это – за те несколько часов, пока не выяснилось, что новость о сокращении студентов и учёных очередная утка.
Звучит как анекдот, но на деле перед нами — новый долгоиграющий фактор отечественного медиапространства. Сегодня, когда мы натыкаемся в нём на петросянщину про неизбежный крах отечества — её скорее всего написал не традиционный хардкорный либерал, любитель Айн Рэнд и Егора Гайдара. Это скорее был левый интеллектуал, любитель Жижека, посетитель открытых лекций в «Стрелке» и гордый читатель научпопа.
Этот новый тип настолько отличается от обычного русского коммуниста, что о нём стоит поговорить отдельно.
Фактически на наших глазах происходит очередной исторический ребрендинг российского диссидентства. Того, что было «ультралевым» в XIX веке и «ультралиберальным» в XX веке, сейчас по логике обязано было снова мутировать
Вот оно и мутирует.
Коллективное либеральное диссидентство, боровшееся ещё с Совком, в силу возраста и утраты актуальности решительно передаёт функцию борьбы следующему поколению.
Под него потихоньку переформатируются центры мысли и перетекает актив, подписывающий манифесты.
При изучении последних может показаться, что «левые интеллектуалы» требуют совершенно противоположного «либералам». Может показаться, что их главная цель — построение старого доброго социалистического государства с мощным госсектором и вообще — защита большинства. Ибо они требуют в своих манифестах «ежегодной индексаций зарплат, пенсий, стипендий и пособий, достойного пособия по безработице, национализации базовых отраслей в экономике, моратория на приватизацию в любых социально значимых сферах «. И так далее.
Но нет.
Главное их требование не в том, кого защищать. Оно традиционное, выношенное веками: кого ослабить и кому, напротив, выдать малиновые штаны.
Главное требование — по-прежнему в ослаблении силовой составляющей государства и вручении социальных привилегий для кое-кого другого: «Оптимизация полиции. Поддержка государством науки, культуры и искусства, обеспечение самого широкого доступа людей к этим сферам вне цензурных и прочих ограничений. Снижение доли расходов на военные и силовые органы в пользу образования, здравоохранения и культуры. Действительное обеспечение светского характера государства. Отмена всех дискриминационных законов, основанных на «морали» и «традиционных ценностях», содержательно определяемых не обществом, а клерикалами от всех религий. Устранение из законодательства понятия «традиционные конфессии». Децентрализация власти, прекращение любого давления на СМИ, обеспечение свободы высказывания журналистов во всех СМИ независимо от того, кто является их учредителем, а также от их организационно-правовой структуры и формы собственности. Государство обязано не вмешиваться в работу редакций и гарантировать защиту журналистов от преследований. Запрет внесудебной блокировки электронных ресурсов. Ограничение президентской власти, передача реальных полномочий парламенту » и пр.
Давайте попробуем отгадать, кого данные интеллектуалы видят в этом привилегированном классе будущего социального государства. В котором «мораль и традиционные ценности» выброшены на мороз, а медиакласс взят на кошт и гарантирован от неприятностей.
По сути перед нами — всё те же «непризнанные элитарии», что и 30 лет назад. Минимально модифицированные
Откуда они взялись? В рамках гипотезы об историческом единстве отечественного диссидентства — новый левый его штамм сформировался у нас ровно по той же рецептуре, что и предыдущий, ультралиберальный.
Советских ультралибералов производили заштатные НИИ, дома культуры и издательства из рядов амбициозных семидесятников, отключенных брежневской «геронтократией» от сверкающих карьер.
Сегодняшние левые борцы выросли из опоздавших по малолетству к 90-м и их бешеным карьерным взлётам обладателей претенциозных ремёсел — с перекосом в арт-деятелей и программистов.
Собственно, отсюда и разница в их требованиях: поколение пап не желало делиться с быдлом плодами своего интеллектуального труда и верило в свой будущий мега-успех на свободном рынке — и потому желало, чтобы «совковую уравниловку» отменили.
Поколение детей несколько более здраво представляет себе свою ценность на свободном рынке — и потому требует, чтобы его бескрайнюю свободу и чад кутежа обеспечивало государство
В главном же папы и дети вполне сходятся — неотёсанное это государство должно потесниться, по возможности растворить свою армию/нацгвардию/МВД, а ещё отобрать право на формирование морали у «клерикалов» и передать его «обществу».
Тут им, кстати, бессмысленно возражать, что силовые структуры и «традиционные конфессии» (а заодно и традиционная мораль) вообще-то исторически и созданы в качестве органов самоорганизации большинства. И что поражать их в правах в пользу медиакласса — как раз и значит ослаблять и затыкать «пассивное большинство» (левые диссиденты пользуются этим термином с тем же удовольствием, что и традиционные).
Это бессмысленно, потому что левые непризнанные элитарии к большинству относятся так же, как и либеральные — они его в упор не видят. Это у них родовой признак. Они, как и либеральные элитарии, убеждены: раз большинство не бунтует против государства — то это только от тупости и неорганизованности. Ибо помыслить себе государство иначе чем враждебную сущность они не умеют.
Поэтому и «традиционная духовность» для них, в отличие от поколения ультралибералов 1980-х, тоже враг. У того поколения были иллюзии, что традиционные конфессии в России могут быть их союзниками в борьбе против государства. Эти же — убедились, что в России служители культа почему-то всегда за государство. Отсюда смена отношения и радостное тиражирование каждого антинаучного высказывания «от имени верующих» — как бы это ни противоречило официальной позиции церкви.
У «левых мутантов» органически нет и не может быть симпатии к государству. Просто в силу наследственности. Потому что в первую очередь они всё же считают себя угнетённой государством элитой, и лишь потом — левыми, жалетелями деградировавшего народа и сторонниками демократии.
Поэтому — в отличие от коммунистов XX столетия, работавших над обязательным, мобилизационным развитием большинства государственными инструментами – эти сегодня вполне комфортно ощущают себя в своём гетто с вайфаем, манифестами, репостами и интеллектуальными встречами. Ведь «большинство пассивно, а государство враждебно».
…Есть основания полагать, что диссидентство только в начале своего очередного цикла, ещё в куколке.
Но времена меняются.
История показывает, что руководящая элита в России столь же подвержена риску «внутренней эмиграции» и отчаливания от реальности, что и «запасная» диссидентская
И если первая валится – то у второй появляется, пусть и ненадолго, шанс.
Выпал же сто лет назад шанс левому диссиденту Керенскому, а четверть века назад либеральному диссиденту Гайдару. Последствия тем, кто их снёс, пришлось расхлёбывать десятилетиями.
Оценили 7 человек
6 кармы