Некоторые источники утверждают, что освобождённая 6-го сентября 1941 года Ельня была первым очищенным от фашистских войск городом в начальном периоде войны. При этом невольно принижается значение оборонительных и наступательных боев на Днепре в районе Рогачёва, Жлобина в июле-августе 1941 года. В ходе них бойцы и командиры 63-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Л. Г. Петровского проявили такое мужество и волю к победе, что генерал Гудериан, отброшенный с серьёзными потерями на западный берег Днепра, прекратил всякие попытки наступать на этом направлении и потерял пять суток, разыскивая более безопасные пути переправы. Затем последовало результативное контрнаступление, в ходе которого были освобождены два города — Рогачёв и Жлобин и десятки населённых пунктов. Войска 21-й армии, куда входил 63-й стрелковый корпус, благодаря своему необыкновенно высокому патриотическому подъёму и хорошей обученности, продвигались с востока в направлении города Бобруйск, перемалывая войска двух пехотных корпусов, находившихся в резерве группы армий «Центр» и предназначенных для развития наступления на Москву.
Из статьи исследователя из Белоруссии Т. В. Ермольчика: «Куликовская битва длилась
3 часа. Битва под Полтавой примерно столько же. Всемирно известное Бородинское сражение затянулось с перерывами на пару суток. 63-й корпус более месяца – с 3 июля до 14 августа 1941 г., — не только удерживал оборону на участке протяжённостью более 70 км, но и отбросил врага на 30 км в бобруйском направлении… Напряжённость боев была такова, что генералу Петровскому некогда было занять пост командующего 21-й армией Центрального фронта. Не сосчитать, сколько раз комкор, идя в первых рядах, лично поднимал солдат в атаку. И только благодаря Л. Г. Петровскому 15 - 17 августа 1941 года многие из его солдат вышли с боями из окружения, ведя бои с многократно превосходящими силами противника. Благодаря таким командирам, как Л. Г. Петровский, обескровленная Красная Армия сдерживала фашистов на Гомельской земле до конца августа 1941 г.»
Если мы посмотрим на карту «Великая Отечественная война Советского Союза, общий ход боевых действий. Июнь 1941 — ноябрь 1942 г.», то увидим мощный танковый клин, наносящий удар от Бреста на Минск и Рогачёв. Это были войска 2-й танковой группы генерал-полковника Г. Гудериана – к сожалению для нас, одного из наиболее способных и инициативных гитлеровских танковых полководцев.
2 июля 1941 года
Приступившее к своим обязанностям новое командование Западным фронтом во главе с Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко поставило 4-й армии задачу связаться с командующим 21-й армии.Л. М. Сандалов вспоминал: «Утром 2 июля мы с генералом Коробковым явились в штаб 21-й армии, находившийся в Гомеле. Командовал ею генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко. Обстоятельно ознакомившись с состоянием и положением войск 4-й армии, он сказал:— Примите все меры для удержания противника подальше от Днепра, чтобы войска двадцать первой армии имели больше времени для организации обороны. От Герасименко мы узнали, что в ближайшие дни сюда должен приехать Маршал Советского Союза С. М. Будённый, который вступит в командование группой армий Резерва Главного Командования, развёртывающихся по линии Витебск – Орша – Гомель, 21-я армия была одной из них».
Комкор Л.Г. Петровский
КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ
13 июля 1941 года
21 армия переходит в наступление, имея задачу овладеть Бобруйск, Паричи; одновременным наступлением из района Таймоново, Шапчицы в направлении Комаричи, Быхов уничтожить группировку противника, действующую в быховском направлении.
16 июля 1941 года в ходе контрнаступления были взяты Жлобин и Рогачев.
Гитлеровское военное командование начинает претворять в жизнь свое решение об уничтожении гомельской группировки. Судя по дневниковой записи Ф. Гальдера, первым шагом должна была стать ликвидация советских войск, дислоцировавшихся в районе Рогачёва. Планировалось привлечь для этой цели одну танковую дивизию, в качестве усиления пехотных частей 2-й полевой армии.
12 августа 1941 года
Обстановка под Кричевом в районе обороны 13-й армии Центрального фронта и под Рогачёвом сложилась критическая. Гитлеровцы в этих местах значительными силами обошли обороняющиеся войска с двух сторон и при непринятии немедленных мер по организованному отходу грозили окружением. Оценить складывающуюся под Рогачёвом обстановку выехал генерал-лейтенант М. Г. Ефремов. Очевидно, там на месте он и принял решение о дальнейшей судьбе 63-го корпуса, так как нет точных сведений о разрешении Ставкой отвода корпуса с западного берега. Сам генерал Ефремов был 126 не робкого характера и мог принять волевое решение, исходя из обстановки по судьбе корпуса Петровского.
Отвод 63-го стрелкового корпуса поставил войска корпуса Л. Г. Петровского в безвыходное положение.
Почти до конца августа войска Центрального фронта под командованием генерала Ефремова сдерживали натиск превосходящих сил противника. Отходя от рубежа к рубежу, они до конца выполнили свой долг, не дав врагу возможности прорваться во фланг и тыл соседнего Юго-Западного фронта»
Исключительно тяжелая создалась в этот день обстановка в полосе 21-й армии. Противник рокировал почти всю 2-ю армию за Днепр и повел наступление на Гомель.
«Оставление в такой тяжёлой обстановке войск корпуса равносильно бегству».
Переправы у корпуса через Днепр сохранились лишь в районе Жлобина. Командующий фронтом и члены Военного совета находились в районе КП 21-й армии.
— Пусть Петровский вступит в командование армией, — предложил Гапанович.
– Надо его вызволять из окружения. Предписание о вступлении Петровского в командование 21-й армией было подписано командующим и членом Военного совета фронта и в сумерках было послано адресату самолетом У-2. На этом самолете и должен был прилететь Петровский. Самолет благополучно приземлился на КП корпуса, но Петровский не прилетел. Он просил отсрочить вступление в командование армией, так как «оставление в такой тяжелой обстановке войск корпуса равносильно бегству». Самолет возвратился с корпусного КП с тяжело раненым бойцом»
Поступок генерал-лейтенанта Л. Г. Петровского с тяжело раненым бойцом и нежелание оставить корпус в крайне сложной обстановке даже ради очень высокой и престижной должности в военной иерархии, говорят о высоком моральном духе командира. Хочется еще раз повторить его ответ на предложение возглавить 21-ю армию: «Оставление в такой тяжёлой обстановке войск корпуса равносильно бегству».
К тому времени, когда 63-й стрелковый корпус оказался в окружении, в его составе оставались только две стрелковые дивизии: 61-я и 154-я. С немецкой же стороны перед фронтом обороны корпуса и на его флангах действовали семь пехотных дивизий. Кроме того, значительное количество гитлеровских войск находилось на пути отступления корпуса, перекрывая движение в направлении города Гомеля и далее на восток. Все оставшиеся резервы 21-й армии в это время были задействованы на защите областного центра Гомельской области.
16 августа 1941 года
Из воспоминания Г. П. Кулешова: «В 12 часов Л. Г. Петровский отдал приказ на прорыв. Примерно в 19 часов на командном пункте 154-й стрелковой дивизии, в районе леса северо-восточнее Четвертни (15 км юго-восточнее Жлобина) Петровский уточнил задачи дивизиям. Командир корпуса дал указание заместителю начальника штаба дивизии включить в приказ ещё один пункт следующего содержания: «всему начсоставу, вне зависимости от звания и должности, в период ночной атаки, вплоть до соединения частей корпуса с частями Красной Армии находиться в передовых цепях, имея при себе эффективное оружие с задачей объединить вокруг себя весь личный состав дивизии…». Леонид Григорьевич также указал, что он вместе с группой командиров штаба корпуса будет следовать совместно с 154-й стрелковой дивизией.
Я скоро вернусь
Ровно в 3 часа 17 августа 1941 года после короткого, но мощного артиллерийского налёта 473-й стрелковый полк начал прорыв. За ним последовали атаки всех остальных частей дивизии, легко прорвав кольцо вражеского окружения, быстро двинулись вперёд. В населённом пункте Губич был разгромлен штаб 134-й пехотной дивизии противника и захвачены в шести портфелях её боевые документы. Кольцо блокирующих войск врага было прорвано. Теперь Л. Г. Петровский решил, что он может и должен возвратиться к частям, прикрывавшим выход корпуса из окружения. Командир 154-й стрелковой дивизии генерал-майор Фоканов и другие товарищи попытались было уговорить Петровского не делать этого. «Здесь мне уже делать нечего, — решительно сказал он. – Впереди спокойно, решающее теперь там…А вы спешите к войскам, по возможности скорее приводите их в порядок, да будьте готовы отразить атаки немцев, особенно со стороны Речицы. Я скоро вернусь»
И командир корпуса с группой командиров штаба и резервом направился туда, где шёл ожесточённый бой, чтобы личным руководством обеспечить отрыв сил прикрытия от наседающего противника, ускорить их присоединение к дивизиям, сократив по возможности потери. Но враг, подбросив свежие части, вновь стал замыкать кольцо окружения. Вторичный его прорыв протекал уже в условиях, значительно более тяжёлых. Прорвавшись в одном месте, подразделения попали в ещё более сложную обстановку у деревни Скепня, где проходила вторая линия вражеского кольца. Здесь погиб адъютант командира корпуса лейтенант В. Колосов; Петровский, раненный в руку, продолжал руководить боем. Прорыв все же удался
Тайна гибели Петровского
Последний день жизни генерал Л.Г. Петровский находился северо-восточнее Скепни, а точнее сказать на обочине дороги Скепня - Руденка, в 1 км южнее д. Руденка, где он был случайно обнаружен немецкими солдатами. Леонид Григорьевич, понимая, что он, - советский генерал и сын одного из руководителей Советского государства (пусть и бывшего), никак не может попасть в плен живым, принял свой последний бой. Патронов в обойме пистолета, как видно, было очень мало, по всей видимости, - два или три. Убив в перестрелке одного из немецких солдат, Петровский, когда остался последний патрон, принял решение последнюю пулю пустить себе в висок. О чем свидетельствует протокол медицинской экспертной комиссии, которая во время эксгумации тела Петровского в августе 1944 года обнаружила на левом виске Леонида Григорьевича большую рану звездообразной формы. Подойдя к погибшему советскому командиру, немецкий солдат с удивлением обнаружил, что тот одет в шинель с особыми знаками различия, которых он никогда ранее не видел. Солдат Шиндекютте снял шинель с Л.Г. Петровского, завел автомобиль, который был в полной исправности, и решил доложить о происшедшем своему командиру. Пригнав в Скепню автомобиль, возле которого был убит генерал Л.Г. Петровский, рядовой Шиндекютте доложил командиру истребительно-противотанковой роты 487 пп обер-лейтенанту Г.Л. Бремеру о случившемся, и показал ему генеральскую шинель, которую он привез с собой. Сверив знаки различия, имевшиеся на шинели, со справочником знаков различия командного состава Красной Армии, полковник Хоэкер убедился, что это шинель высшего комсостава. При обыске капитан Бэнькэ обнаружил в кармане гимнастерки убитого небольшую красную книжечку, которая оказалась удостоверением личности, где была приклеена фотокарточка и сделана надпись - «генерал-лейтенант Петровский Леонид Григорьевич». В его полевой сумке была обнаружена карта и какие-то приказы. Командир полка полковник Хоэкер приказал похоронить труп на этом же месте и над могилой сделать надпись, что здесь похоронен генерал-лейтенант Петровский.
По приказу командира 487-го пп полковника Хоэкера труп генерала Петровского был захоронен немецкими солдатами под командованием офицера отдела 1 «С» полка лейтенанта Хайнка рядом с тем местом, где он погиб. Несколько позднее на его могиле был установлен дощатый крест, на котором на латинском языке была сделана надпись: «HENERAL-LEITENANT PETROVSKIJ».Версия о том, что на могиле Л.Г. Петровского был установлен крест с надписью «Генерал-лейтенант Л.Г. Петровский - командир черного корпуса» родилась, по всей видимости, уже после войны вследствие недостатка информации и для придания некоего мифа 63-му стрелковому корпусу, которого противник, якобы, очень боялся.
Источник: Тамбовцев Г.П. У истоков Победы. – Пенза, 2010
Оценили 22 человека
48 кармы