Гибель древнего Петербурга: Улики по делу затонувшего города Винеты, которые официальная история пытается скрыть.

Забудьте про ужас. Пришло время правды. Мы вскрываем досье Петербурга: карты, летописи, пепел — это улики. История, которую скрыли.

Гибель древнего Петербурга: Улики по делу затонувшего города Винеты, которые официальная история пытается скрыть

Ну что, мои дорогие исследователи, вы еще не отошли от того холода, что пробирал до костей в нашей прошлой статье? Вы еще слышите тот крик, запечатанный в летописях, и чувствуете запах гнили от воды, которая поглотила целый мир?

Это хорошо. Потому что страх — это эмоция. А теперь давайте отложим эмоции в сторону, наденем перчатки, включим яркую лампу и посмотрим на это дело как настоящие следователи. Как те самые агенты ОГПУ, которые, возможно, вели это дело задолго до нас.

Мы уже знаем, ЧТО произошло. А теперь давайте разберемся, КАК. Какие улики остались на месте преступления? Что говорят "свидетели"? И куда ведут все нити этого грандиозного, покрытого илом и забвением дела?

Сегодня — не мистика. Сегодня — криминалистика. Криминалистика истории.

Мы уже знаем, ЧТО произошло. А теперь давайте разберемся, КАК. Какие улики остались на месте преступления?

Петербург: Тайны затопленного города и катастрофы XIV века. Досье #2

Улика №1: Старые карты Петербурга – шрамы великой катастрофы XIV века

Официальная история любит точность. Но почему тогда старые карты так отчаянно ей противоречат?

Официальная история любит точность. Но почему тогда старые карты так отчаянно ей противоречат?

-  Улика «Carta Marina» (1539 г.). На знаменитой карте Олауса Магнуса Финский залив почти сливается с Ладогой, образуя огромное внутреннее море. Историки говорят: «Ошибка картографа». Но Магнус был образованнейшим человеком своего времени. Что, если это не ошибка, а шрам? Географическая память о катастрофе, перекроившей берега, которую еще помнили купцы и мореходы.

На знаменитой карте Олауса Магнуса Финский залив почти сливается с Ладогой

- Улика «Петрополис» (1703 г.). В год основания Петербурга на шведских картах, в районе Заячьего острова, четко обозначен... «каменный причал» и крепость. Простите, какой причал посреди «топи блат»? Представьте шведского инженера: вокруг камыши, комары, а перед ним — уходящие в черную воду идеальные гранитные блоки, поросшие мхом. Остатки чего-то, что было здесь задолго до него. Что он почувствовал? Удивление? Или суеверный ужас?

                  Петрополис

Архивы ужаса: Что летописи сообщали о землетрясении и потопе в Петербурге XIV века

Древние летописи — это не скучные тексты. Это репортажи с места событий. И в XIV веке они кричат от ужаса.

- Новгородская летопись (1320-е): «Тряслась земля 40 дней... и стоял смрад от вод гниющих». Не толчок. Сорокадневная агония планеты. Представьте: вы просыпаетесь и засыпаете под непрекращающуюся дрожь земли. Воздух пахнет смертью.

                                    Новгородская летопись (1320-е)

                                 Новгородская летопись (1320-е)

- Ливонские хроники (то же время): «Огненные столпы над Балтикой и великий грохот, и море поглотило селения у залива». Гулкий грохот, от которого лопаются перепонки. И волна, которая смывает всё. У какого залива? Не у нашего ли?

                          Ливонские хроники (то же время)

Сложим вместе: 40-дневное землетрясение, огненные столпы, гигантская волна. В нашем регионе в XIV веке произошла катастрофа библейского масштаба. Кто-то должен был стать ее жертвой. Целый город.

Улика №3: Секреты дна Финского залива. Пепел, фундаменты, крепости-убежища XIV века

Спустимся еще глубже. Что находят сегодня?

- Вулканический пепел. На дне Финского залива геологические пробы показывают четкий слой вулканического пепла в 15-20 см. Датировка? Тот самый XIV век. Привет из мертвых небес.

                                               Вулканический пепел

- Подводные строения. В районе Кронштадта, на глубине 12 метров, аквалангисты находят не просто камни, а остатки фундаментов и стен из идеально подогнанных блоков. Кто строил дома под водой? Или вода пришла позже? Внезапно.

                                       Подводные строения

- Крепости-ковчеги. Почему Копорье (1297) и Орешек (1323) построены на высоких скальных утесах, вдали от удобных путей? Официально — защита от врагов. А что, если их строили те, кто выжил? Те, кто видел гигантскую волну и в панике строил убежища на самом высоком месте, боясь повторения?

                                        Крепости-ковчеги

Петр I — не строитель, а реставратор затопленного Петербурга? Что скрывает "Медный всадник"?

Теперь, когда улики на столе, взгляните на Петра I. Гений и прагматик, он лезет в это гиблое болото, игнорируя инженеров. Зачем?

А что, если он, как человек, посвященный в тайные знания, искал не «место для города»? Что, если он искал РУИНЫ? Он пришел не строить, а ВОСКРЕШАТЬ.

А что, если он, как человек, посвященный в тайные знания, искал не «место для города»? Что, если он искал РУИНЫ? Он пришел не строить, а ВОСКРЕШАТЬ.

Это объясняет всё: и невероятную скорость (не строили, а поднимали из ила), и идеальную геометрию каналов (расчищали вены затопленного города). Петр был не строителем. Он был реставратором, который взломал код древнего города и заставил его энергию работать на свою империю.

А Пушкин? Наш гений. Он чувствовал. Перечитайте «Медного всадника» с этим знанием. «Из тьмы лесов, из топи блат вознесся пышно, горделиво...» — это о воскресшем мертвеце. Наводнение в поэме — это не стихия. Это ПАМЯТЬ. Месть затопленной Винеты. А Евгений — это каждый из нас, живущий на проклятой земле, разбудивший то, что должно было спать.

                      А Пушкин? Наш гений. Он чувствовал

Дело закрыто? Как скрывают правду о затопленном Петербурге (Ваш вердикт)

Вот так, улика за уликой, официальная версия истории начинает трещать по швам. И перед нами вырисовывается картина не просто трагедии, а сокрытия улик в планетарном масштабе.

Что мы имеем в сухом остатке нашего расследования? Свидетельские показания (летописи), вещдоки (пепел, фундаменты), косвенные улики (карты, крепости) и гениальную догадку "профилировщика" (Пушкина). Любой следователь сказал бы, что этого достаточно, чтобы открыть полноценное дело.

Но это дело никогда не будет открыто. Потому что тогда придется признать: город, в котором мы живем, — это нечто иное. А его история — ложь.

Так что если завтра у тебя зазвенят бокалы на полке — не спеши ругать метро. Может, это старый Петербург вздыхает во сне...

Источник