Происходящее в США обычной рецессией не назовешь, ведь на рынке труда и на Уолл-стрит никакого кризиса нет, пишет Spiked. Страдают обычные американцы, которые уже многое не могут себе позволить. Автор статьи считает происходящее атакой на средний класс.
«Spiked», Великобритания
Типичные атрибуты среднего класса стали недоступны миллионам американцев.
Добрая половина прошлой недели ушла на споры о том, что же такое рецессия. После доклада, который констатировал, что экономический рост США падает второй квартал подряд и уже сократился на 0,9%, многие отметили, что это и есть словарное определение рецессии — падение ВВП в течение двух кварталов подряд.
Но Белый дом дал им решительный отпор, подчеркнув мощный рынок труда, — по его мнению, это говорит о том, что перед нами не рецессия, а «переход от исторически мощного восстановления к периоду стабильного и устойчивого роста». Что-что, а компостировать мозги администрация Байдена любит — и предается этому часто и самозабвенно. Но тут я считаю, что администрация Байдена в чем-то права. Это не обычная рецессия.
Можно, конечно, сказать, что американский рынок труда силен. Пустует целых 11 миллионов рабочих мест, и экономика каждый месяц прибавляет к ним еще по 400 тысяч. Не пожалейте пяти минут, прогуляйтесь по своему району, поговорите с местными предпринимателями, и выясните, что все ищут работников. Так что едва ли нынешний спад приведет к массовым увольнениям. Наоборот, мы видим, скорее, обратное.
Более того, расходы на рабочую силу во втором квартале 2022 года увеличилась, а с ними и заработная плата. Зарплаты в строительстве выросли с прошлого года на 4%. В обрабатывающей промышленности — на 5,1%, при этом пустует целых 6,7% рабочих мест. Зарплаты в сфере досуга и гостеприимства выросли на 7,8%. Если бы не инфляция, это был бы крупнейший рост за последние 40 лет. Однако инфляция снижает реальную заработную плату и бьет по американским семьям. Если инфляция составляет 9,1%, вы все равно принесете домой меньше денег, даже если получите прибавку в 8%.
Горькая ирония заключается в том, что как только люди дождались крупнейшего за 40 лет роста зарплат, деньги тут же исчезли на заправке и в продуктовом магазине. Неважно как это назвать, рецессией или как-то иначе, положение отчаянное.
Разобраться в том, что же происходит с экономикой США, мы должны в ее же терминах — это высветит картину целиком. Я пообщалась с деловым обозревателем и замредактора Financial Times Раной Форухар (Rana Foroohar), и она отметила, что до пандемии США испытали самый долгий период роста с 1845 года — когда мы начали вести статистику. Причина кроется в том, что после мирового финансового кризиса 2008 года Федеральная резервная система удерживала процентные ставки на низком уровне и проводила «количественное смягчение» — то есть накачивала экономику деньгами. В результате деловой цикл искусственно растянулся: активы подорожали, а займы стали доступнее. «Федеральная резервная система не может построить новый завод, зато может снизить ставки и выдать вам кредит по дешевке», — пояснила Форухар.
Этот период продолжительного роста должен был закончиться в 2020 году. Однако разразившаяся пандемия добавила непредсказуемости. Страны по всему миру, некогда связанные единым рынком, действовали порознь: одни закрывались на карантин, другие, наоборот, открывались — и в цепочках поставок возникла неразбериха. А потом и вовсе выпал джокер — конфликт на Украине, который спровоцировал глобальный энергетический и продовольственный шок.
Еще одна необычная черта этой рецессии заключается в том, что рейтинг S&P 500 недавно сообщил о крупнейшем ежемесячном росте с 2020 года. Акции выросли, когда инвесторы поверили, что Федеральная резервная система не будет повышать процентные ставки так резко, как они опасались. И даже несмотря на падение ВВП, экспорт вырос по сравнению с прошлым годом на целых 18%.
Так что же получается, если ни на рынке труда, ни на Уолл-стрит никакого кризиса нет, то где же эта пресловутая рецессия? Где именно сократился ВВП?
Слыхали про бедные американские семьи? Вот они и пострадали. Сжимаются такие отрасли как товарно-материальные запасы, энергетика и жилищное строительство.
Американские семьи отказывают себе в электронике, мебели, продуктах питания и бензине. Гиганты потребительских товаров Unilever, Kraft Heinz и Procter & Gamble готовятся к тому, что потребители сократят расходы. Arm & Hammer отмечает спрос на бюджетные стиральные порошки и наполнители для кошачьих туалетов. Магазинные марки отвоевывают долю рынка у известных брендов — люди экономят буквально на всем. McDonald’s и Chipotle подсчитали, что клиенты с низким доходом приходят реже и берут блюда подешевле.
Как пишет The Wall Street Journal: «Многие потребители пережили пандемию на государственных пособиях, затянув пояса, но теперь обессилили окончательно. Теперь многим не хватает даже на дорогу до работы и рабочую одежду, а ведь расходы на детей тоже возросли».
Поскольку американцы покупают меньше товаров, компаниям приходится снижать цены и сокращать закупки. Особенно это коснулось продуктов питания и рынка автомобилей.
В довершение к дороговизне бензина наметился спад на рынке недвижимости. Все мы помним, как росли цены на жилье во время пандемии. С апреля 2020 года по апрель 2021 года средний дом подорожал на 16% — это крупнейший рост с 1992 года. Когда люди поспешно уезжали из городов во время карантина, семьи отчаянно предлагали по 50 000 сверху за дом, который даже не видели.
Период безудержного роста цен закончился, но проблемы остались. В этом году продажи домов упали на 20%, а застройщики и агенты снижают цены в надежде привлечь новых клиентов.
И все же доступность жилья снизилась до уровня конца 80-х. Средняя цена дома более чем в шесть раз превышает средний доход, а процентные ставки по ипотечным кредитам выросли до вовсе неприличного уровня в 6%. Застройщики даже приостановили строительство нового жилья, и инвестиции в жилищное строительство упали на 12%. Это только усилит разлад между спросом и предложением, а нехватка жилья в США и так уже колоссальная. В прошлом году компания Freddie Mac оценила дефицит в 3,8 миллиона домов и квартир.
Это уже не рецессия, а наступление на средний класс по всем фронтам. От поездок на автомобиле до оплаты коммунальных услуг и возможности ходить по ресторанам — типичные атрибуты среднего класса становятся недоступными для миллионов американцев.
И это долгосрочная проблема. Да, инфляция рано или поздно снизится. А бензин подешевеет. Но одно из звеньев этой головоломки никуда не денется — и это соотношение цен на недвижимость и зарплат.
В городах, где голосуют скорее за демократов, зарплаты обычно выше, но и жилищный кризис
острее. Между тем, за последние несколько лет массовая миграция из «синих» штатов в «красные» (из республиканских в демократические, прим. перев.) подстегнула рынок жилья во Флориде и Техасе — хотя и не настолько, чтобы окончательно нивелировать разрыв между ними. Одно исследование показало, что средний дом в демократическом округе в 2019 году продавался за 428 958 долларов, тогда как в республиканских — за 245 085 долларов.
У «синих» штатов есть одна общая черта — строгие законы о зонировании, разработанные для защиты как окружающей среды, так и элитного статуса некоторых кварталов. В результате инвестиции и темпы строительства упали, а цены, наоборот, выросли. Нью-йоркцам и калифорнийцам из среднего и рабочего класса теперь приходится соперничать с юристами и программистами за недвижимость, которую никто из них даже не может себе позволить.
И когда либералы и левые рассуждают о том, что жилье должно быть доступным, они имеют в виду зависимых бедняков, забывая при этом, что иметь собственный дом хочет большинство американцев. У левой элиты выработалась явная антипатия к американской мечте.
При всем своем «сочувствии» и «человечности» левые не горят желанием пускать в средний класс соседей из рабочего — тех, кто доставляет им заказы с Amazon, отвозит домой по Uber или расставляет еду по полкам в местном продуктовом.
И вот вернемся к вопросу о рецессии. Мы сейчас видим не обычную рецессию, а мощное усиление давнишнего давления на средний класс. Рынок уже давно сделал жилье недоступным для большей части рабочего класса. В сочетании со стагнацией заработной платы это ослабило социальную мобильность. Давление подорвало даже покупательную способность тех, кто действительно считает себя средним классом, — причем настолько, что нынешняя инфляция скажется и на них. Есть в ресторанах станет не по карману, а дороговизна бензина ограничит мобильность среднего класса в самом что ни на есть буквальном смысле.
Ни одна из этих тенденций сама по себе не нова. Так что нельзя все сваливать на президента Байдена. Откат социальной мобильности зрел несколько десятилетий. И кажется, что наши лидеры слева и справа не в силах не то что предложить решения, а хотя бы признать свою роль.
Батя Унгар-Саргон — заместитель редактора отдела «Мнение» в журнале Newsweek и автор книги «Плохие новости: как поликторректные СМИ подрывают демократию».
Батя Унгар-Саргон (Batya Ungar-Sargon)
inosmi.ru
Оценили 19 человек
22 кармы