Гренландия — найдет ли там нефть Дональд Трамп?

Мне всегда нравится, когда журналисты и блогеры дают ответы на вопросы, которые не только не решены, но когда даже никто не знает, как эти проблемы вообще решить.

Взять те же заявления Трампа по поводу Гренландии

Начнем с того, что Трамп эти заявления делал еще во времена предыдущего президентства, но тогда их пропустили мимо ушей. Но, самое главное, блогеры уже решили, зачем США нужна Гренландия. И в качестве основного довода приводят нефть, которой, якобы, там ох как много. И тонны хомячков, которые в недавнем прошлом были то вирусологами, то военными экспертами, то выдающимися финансистами, подхватили волну и стали то ли Губкиным, то ли Трофимуком, учеными-нефтяниками мирового уровня.

В результате во всяких статьях, блогах, форумах фигурируют колоссальные цифры нефти и газа, которые есть на шельфе Гренландии. Чаще всего фигурирует невероятная цифра в 52 миллиарда баррелей нефтяного эквивалента, то есть суммарных запасов нефти и газа, при сжигании которых выделяется энергия, которая содержится в 52 миллиардах баррелях сырой нефти.

Ну а теперь самое главное и смешное — этой нефти и газа, да еще в таких чудесатых цифрах никто в глаза не видел. А источник — это теоретические расчеты Геологической службы США, опубликованные в 2008 году. При этом в самом отчете эти цифры фигурируют как «Prospective Resources» согласно Системе управления ресурсами углеводородов SPEPRMS — общепризнанному международному стандарту оценки извлекаемого количества углеводородов.

В России немного иная классификация и они относятся к ресурсам — вероятному количеству полезных ископаемых в недрах Земли. То есть, как ни крути, речь идет чисто о теоретических цифрах, которые оцениваются на основании благоприятных геологических предпосылок.

Но вот что там будет в реальности — не знает никто

Взять ту же Калмыкию. В теории, то есть в ресурсах, там цифры огромные — 2,81 миллиарда тонн условного топлива. Разведка происходила активно в советские времена, только в реальности нашли 40 месторождений с весьма скромными запасами, из которых в эксплуатации всего 27, а добыча смешная — в среднем 220 тысяч тонн в год.

Да, можно кивать про малую изученность недр, недостаточное финансирование, но, скажу честно свое мнение — это просто ерунда. Исследованиями недр занимались в советское время, Shell, ЛУКОЙЛ и Корейская национальная нефтяная корпорация. А результат — да нет особо никакого результата. Если бы там был действительно Апшерон, Кувейт или Западная Сибирь — то действительно бы нашли эти миллиарды тонн, потому что такие гигантские структуры и находятся первыми легче всего. А так, вероятнее всего, ничего серьезного не найдут, за исключением относительно небольших месторождений с пяток миллионов тонн, которых находят с десяток-другой ежегодно по стране. Этим то виртуальность и отличается от реальности.

Теперь вернемся к Гренландии и рассмотрим, что там с опытом нефтедобычи

Разведка углеводородов в Гренландии восходит к 1939 году, когда интерес геологов сосредоточился на полуострове Нуук. Также была исследована территория острова Диско, как на суше, так и на море, был проведен ряд исследовательских кампаний, включая сейсмическое обследование, картографирование и разведочные бурения (1966-1978 и 1993-2000).

С конца 1960-х годов был проведен ряд полевых работ и буровых работ для разработки соответствующей геоинформации, связанной, например, с особенностями морского дна и нефтяными системами, чтобы расширить знания и понимание геологии нефти Гренландии. Эти мероприятия проводились в основном Геологической службой Гренландии (GSGU)/Геологической службой Дании и Гренландии (GEUS).

Вскоре исключительно экономические вопросы перешли в политическую плоскость. Все дело в том, что на острове с 1970 года усилились сепаратистские настроения и вопросы принадлежности недр.

Королевский указ 1935 года, гласил: «Все минеральные ресурсы в Гренландии принадлежат государству». Законодательный акт о горнодобыче, который заменил королевский указ в 1965 году, содержал те же слова. Дания считала, что богатства Гренландии принадлежат Дании, которая включает в себя и Гренландию, а жители Гренландии считали, что недра принадлежат исключительно им.

Рост цен на нефть в 1973 году в результате кризиса, вызвал интерес к той части мира, которая до этого была известна в основном изобилием рыбы, креветок и китов

В 1975 году датское государство выдало лицензии на разведочные бурения на рыболовных угодьях у берегов и к северу от Сисимиута. Это вызвало протесты из-за опасений, что окружающая среда может пострадать от разведывательных работ. Протесты также включали оккупацию Министерства дел Гренландии в Копенгагене «Советом молодых гренландцев», которые были более прагматичны и опасались, что датское государство может извлечь выгоду из потенциальной гренландской нефти.

1975 год также был годом выборов, и в обеих избирательных кампаниях в датском парламенте и провинциальном совете Гренландии, права собственности на недра находились в центре внимания. Единогласное решение провинциального совета Гренландии в 1975 году после выборов заявило, что недра Гренландии должны принадлежать постоянным жителям Гренландии. Это решение было направлено на обсуждение созданной в октябре 1975 года совместной датско-гренландской комиссии по самоуправлению.

Датская позиция по вопросу собственности на недра была четко выражена датским премьером Анкером Йоргенсеном, который в интервью Гренландскому радио в 1976 году указал, что наличие прав собственности на недра Гренландии означало бы окончательный разрыв между Гренландией и Данией и, следовательно, что Гренландия должна стать экономически самодостаточной. Датская позиция была, по крайней мере частично, основана на ожидании, что доходы от минеральных ресурсов в конечном итоге могут компенсировать датскому государству часть расходов, связанных с Гренландией. Более того, была надежда, что открытия нефти в Гренландии или вокруг нее могут способствовать развитию датской энергетики.

Позиция Гренландии, не в последнюю очередь, основывалась на стремлении быть экономически независимыми, чтобы стать более политически независимыми, и эта борьба может рассматриваться как важная часть строительства нации Гренландии. Разногласия обсуждались подробно в комиссии, которая пришла к выводу, что «жители Гренландии имеют фундаментальные права на природные ресурсы Гренландии» Эта формулировка была компромиссом, так как делегация Гренландии в комиссии настоятельно настаивала на формулировке, подчеркивающей «фундаментальные права».

Отчет Комиссии, однако, заявил, что термин «фундаментальные права» был лишь декларацией политических принципов, чем основан на судебной основе и председатель комиссии позже подчеркнул, что формулировка имела моральное, но едва ли судебное содержание. Этот компромисс, завершивший, вероятно, самую сложную и конфликтную часть переговоров Комиссии по самоуправлению, был – как часть Закона о самоуправлении – принят Датским парламентом в 1978 году и на референдуме в Гренландии в 1979 году, в то время как все другие аспекты, связанные с минеральными ресурсами в Гренландии, включая правила процедуры, политические решения и администрацию, регулировались законодательством, принятым Датским парламентом.

Усилия совместной комиссии привели к Закону о самоуправлении Гренландии, который вступил в силу 21 июня 2009 года. Права на минеральные ресурсы были в центре внимания как в работе Гренландской комиссии, так и в совместной комиссии, и среди более значительных достижений для гренландцев, после более чем 30 лет разногласий с бывшей колониальной державой, были признаны приоритетные права гренландцев на недра.

В это же время, пока гренландцы и датчане решали, кто будет пановать с виртуальными нефтедолларами, нефтяники принялись за работу

В 1969 году датское правительство назначило консультативную комиссию по лицензированию участков по поиску углеводородов. Комиссия представила свой отчет «Отчет комиссии по лицензированию углеводородов», включая модель концессии для нефти и газа.

Было выдано 13 лицензий на разведку в открытом море у юго-западного побережья Гренландии шести группам компаний, включая крупные нефтяные компании, такие как Chevron, BP, Mobil и Gulf, и один датский консорциум AG Ekstra. Разведка основывалась, в частности, на пилотных исследованиях, проведенных между 1969 и 1972 годами у открытого моря западного побережья Гренландии и завершились бурением пяти глубоких разведочных скважин.

Бурение началось в 1976 и 1977 годах, и в общей сложности пять скважин были признаны сухими, то есть в них не было найдено нефти и газа даже в следовых количествах. Это был серьезный удар как по гренландским, так и по датским чиновникам. Они столько лет делили нефтяные богатства, а первые результаты оказались удручающими.

Более поздние исследования, проведённые Геологической службой Дании и Гренландии в 1997 году, показали, что эти скважины были заброшены преждевременно, без полного представления о существующем ресурсном потенциале.

В 1989 году стартовал проект KANUMAS (Kalaallit Nunaat Marine Seismic – Kalaallit Nunaat на гренландском означает Гренландия). Общей целью KANUMAS было исследование 22 тысяч квадратных километров неисследованных площадей у побережья Восточной, Северо-восточной и Северо-западной Гренландии, а также повторная сейсморазведка 8 тысяч квадратных километров Западной Гренландии. И на основании этого прошли к выводу, что эти участки все же перспективны на нефть и газ, хоть в пяти ранее пробуренных скважинах ничего найдено не было.

В 1997 году дело взялся норвежский Statoil и начал бурить 6 скважину в очень перспективном районе. В 2000-м году скважина достигла расчетной глубины и… тоже оказалась сухой.

После 2009 года, на фоне эйфории от самостийности, в Гренландии была принята «Стратегия углеводородов» (Стратегия Гренландии в области нефти и минеральных ресурсов). Ее целью было заявлено, что добыча углеводородов является важной частью долгосрочной экономической политики, направленной на поддержку развития альтернативных бизнес-секторов к рыболовству, частично с целью уменьшить большую текущую зависимость от ежегодного дотационного гранта из Дании. То есть власти Гренландии решили добывать нефть, несмотря на серьезное противодействие местного населения, занятого традиционными промыслами.

Гренландия выставила на тендер 8 лицензионных участков вдоль своего западного побережья в районе Баффинова залива. На семь из этих участков претендовали несколько международных нефтяных компаний и Национальная нефтяная компания NUNAOIL. Компании, которые успешно участвовали в предыдущих раундах лицензирования и сформировали партнёрство с NUNAOIL, — это DONG Energy, Chevron, ExxonMobil, Husky Energy, Cairn Energy.

Правда за бурение взялась только одна — Cairn Energy. Первые результаты оказались обнадеживающими. В многоцелевой поисковой скважине 21 сентября 2010 года все таки была найдена нефть и газ.

Но оптимизм скоро сменился пессимизмом — их количество было ничтожно и добыча была признана бесперспективной. Вскоре скважина была законсервирована, а компания пробурила еще семь — и все они оказались сухими. Потратив на это 1,2 миллиарда долларов, компания в 2011 году досрочно свернула проект как бесперспективный.

Но правительство Гренландии сохраняло оптимизм и в «Стратегии Гренландии в области нефти и минеральных ресурсов на 2014–2018 годы» были опубликованы очередные маниловские планы.

«Основываясь на текущих предположениях, освоение двух нефтяных месторождений с запасами в 500 миллионов баррелей с 2020 года и 2 миллиардами баррелей с 2025 года – принесет более 435 миллиардов датских крон в Фонд минеральных ресурсов 33 до 2060 года”

Похоже гренландские чиновники настолько потеряли связь с реальностью, что сами уверовали, что на шельфе острова есть колоссальные запасы углеводородов и их открытие — только вопрос времени.

Но время оказалось безжалостным. Основанный совместно с правительством Канады консорциум с Шелл постепенно отказался сначала от исследовательской деятельности сначала на море, а потом на суше, обосновывая это низкой ценой на нефть. А в 2016 году от лицензий отказались Statoil, GDF Suez и Dong, мотивируя свой отказ тем, что они не готовы к экологическим рискам. Кристоф де Маржери, генеральный директор Total, был еще более прям и сказал, что их компания не рассматривает Гренландию как нефтегазодобывающую страну в долгосрочной перспективе.

Это начало приводить правительство Гренландии в чувство. Отсутствие хоть каких-то положительных результатов, очень высокие затраты на бурение, огромные экологические риски — все это привело к тому, что избранное в 2021 году правительство заявило, что не будет больше выдавать лицензии на нефтеразведку (хотя даже от имеющихся операторы отказались) и вообще распустит NUNAOIL.

Так есть ли в Гренландии нефть?

Думаю, что есть. Хотя бы согласно статистическим закономерностям. Ну не может быть на такой огромной территории не быть углеводородов. Другой вопрос — а сколько их. И тут самый щекотливый вопрос. Судя по ретроспективе их явно не столько, о чем говорят прогнозы. И Кувейта подо льдами не будет. Арктика еще не изучена до конца, и громкие заявления о бездонных запасах (коими грешат многие политики, не исключая и наших) ее ресурсов, как минимум, преждевременны. Для сравнения, добыча нефти с платформы «Приразломная», первой промышленной морской платформы во всей Арктике — составляет в пике 5,5-6 миллионов тонн в год. К примеру Казахстан на шельфовом месторождении Кашаган (Каспийское море) имеет рекордную добычу 18,3 миллиона тонн в год. Оцените разницу.

Поэтому если Трамп если и купит Гренландию, то не факт, что эта покупка будет выгода с точки зрения нефтегаза. Если вообще это будет, а не банальный популизм.

 инженер-нефтяник