Была ли в СССР диктатура пролетариата?

Именно Политбюро ЦК КПСС, а не залетевшие к нам инопланетяне, реставрировали в нашей стране капитализм. И именно к этой форме правления и хотят вернуться все нынешние наследники КПСС. Поэтому причины крушения СССР они ищут в действиях отдельных руководителей, подразумевая при этом, что, когда они окажутся у власти, они точно будут «хорошими» руководителями, в отличие от «плохих» Хрущёва, Горбачёва и т.п. Но нужно быть чрезвычайно наивным человеком, чтобы верить таким обещаниям.

Всякий раз, когда происходят какие-либо крупные потрясения, вроде нынешней войны на Украине, у значительной части нашего «коммунистического движения» начинается своеобразный «антитеоретический» зуд. Какая, к чёрту, марксистско-ленинская теория, когда нужно срочно спасать Россию от Америки, бороться против очередного наступающего фашизма. Тут же раздаются призывы отбросить все разногласия, забыть о классовых противоречиях, о пролетариате и прочей «ерунде», слиться в едином порыве и… И каждый раз «единение» ничем хорошим не заканчивается. Потому что для единения нужна общность принципов, а не их отсутствие. А для того, чтобы сделать что-либо большое и светлое, нужна поддержка рабочего класса.

Если во главе «майдана» становятся националисты, а коммунисты в это время озабочены больше всего сохранностью памятников Ленину, если харьковские рабочие ремонтируют танки, из которых потом убивают донецких рабочих, то это свидетельствует о том, что со своей задачей комдвижение не справляется. И, увы, провал этот никакими срочными истерическими действиями не компенсировать. Если в России нашлись «коммунисты», которые вознамерились поддержать Путина в его желании послать на Украину войска для защиты русского населения (только русского, про другое население речи не шло), то это просто позор. А т.к. Путин о своих обещаниях благополучно забыл, никакого населения не защитил, и в Донбассе до сих пор льётся кровь, то позор получился двойным.

Основная задача коммунистов не в том, чтобы помогать буржуазии натравливать народы друг на друга, а в том, чтобы помочь рабочему классу осознать свои классовые интересы и взять власть в свои руки. Как это можно сделать без передовой революционной теории? 

К рабочим же надо идти не с пустыми руками, не с рассказами о том, как всё было прекрасно в СССР и какими хорошими были Ленин и Сталин. Рабочие прекрасно понимают, что в СССР было далеко не всё так хорошо, вследствие чего он и развалился, а Ленин и Сталин из своих могил уже никогда не встанут и не решат за нас наших проблем.

У нынешних «левых» нет единства даже по такому ключевому вопросу, как вопрос о власти рабочего класса.

Одни говорят, что диктатура пролетариата вообще не нужна, и что рабочего класса сейчас нет,

другие – что диктатура пролетариата нужна, но современный пролетариат не тот, что раньше, что теперь к нему относятся также «пролетарии умственного труда», врачи, учителя и т.п.,

третьи – что интеллигенция, конечно к пролетариату не относится, но осуществлять свою власть рабочий класс будет через свой авангард, а авангард это партия, а партия это мы…

Общее здесь то, что под тем или иным благовидным предлогом рабочие от власти отстраняются, власть передаётся кому-то другому. А как показала практика, в этом случае «кем-то другим» рано или поздно оказывается буржуазия.

Чтобы разобраться с этим и другими насущными вопросами, нужна наука. Нужно изучение опыта предыдущих попыток создания государства рабочего класса. Прежде всего, конечно же, в СССР. К сожалению, марксизм давно уже превратился в науку о заучивании цитат и изучает не реальный жизненный опыт, а «священные писания». Поэтому и при изучении советского опыта часто действительность подгоняют под религиозные догмы, выискивают, в каком месте советские руководители отошли от того, что было предписано классиками, нарушили «прямые указания».

Так, часто приходится слышать, что, дескать, в начале советской власти, «при Ленине», была настоящая диктатура пролетариата, как предписано в «Государстве и революции», а потом она «испортилась», и власть захватила «сталинская бюрократия». И подобное мнение высказывают отнюдь не только так называемые «троцкисты». В основе таких воззрений лежит убеждение в том, что Ленин был богом и, следовательно, всё знал заранее и по определению не мог ошибаться. Верующих не смущает тот факт, что «при Ленине» — это период разрухи и Гражданской войны, когда большая часть промышленности не работала, рабочие частью были на фронте, частью сидели без работы на пайке. Как-то работало лишь то, что необходимо для войны: производство оружия, транспорт. И только к концу 20-х годов СССР удалось достигнуть довоенного уровня производства. Но это была уже «сталинская бюрократия». Получается интересная вещь: пока была «правильная» диктатура пролетариата, не было полноценного производства (а там, где нет производства, строго говоря, нет и рабочего класса), восстановили производство, провели индустриализацию, и не стало «правильной» рабочей власти.

Но если обратиться к произведениям того же Ленина не как к священному писанию, не в поисках божественных пророчеств и инструкций на все случаи жизни, а с целью понять, что, как и почему происходило в нашей стране, картина получается иная.

Работа Ленина «Государство и революция» преподносится у нас как чёткая программа действий на сотни лет вперёд. Так трактуют эту работу даже те «марксисты», которые нашли время её прочитать. Хотя там чётко сказано, что

«У Маркса нет ни тени попыток сочинять утопии, попустому гадать насчет того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком-то определенном направлении видоизменяется.»

и что

«…«обещать», что высшая фаза развития коммунизма наступит, ни одному социалисту в голову не приходило…».

Т.е. учёные, в отличие от богов не занимаются пророчествами. Они анализируют имеющийся исторический опыт и делают более или менее удачные прогнозы на будущее. «Государство и революция» была написана на основе опыта Парижской коммуны. Опыта ничтожного по сравнению с тем, что имеется сейчас у нас. А т.к. Ленин сам себя богом не считал, то с началом революции он прекратил работу над этой книгой, заявив, что опыт революции интересней проделывать, чем о нём писать.

Реальная, живая жизнь ставит задачи куда более сложные, чем может предвидеть даже самый гениальный учёный-теоретик. Что же получилось в реальной жизни?

«Так это доказательство того, что теоретически представляется бесспорным, что Советская власть есть новый тип государства без бюрократии, без полиции, без постоянной армии, с заменой буржуазного демократизма новой демократией, — демократией, которая выдвигает авангард трудящихся масс, делая из них и законодателя, и исполнителя, и военную охрану, и создает аппарат, который может перевоспитать массы.» (7 съезд РКП(б) ДОКЛАД О ПЕРЕСМОТРЕ ПРОГРАММЫ И ИЗМЕНЕНИИ НАЗВАНИЯ ПАРТИИ)

Так говорил Ленин сразу после революции. Всякий, кто не подгоняет советскую историю под какую-нибудь удобную для себя «теорию», может видеть, как быстро то, что представлялось «теоретически бесспорным» разбилось о реальную практику. Не должно быть постоянной армии? Безусловно. Но, вот беда, началась Гражданская война, и тут же оказалось, что добровольческие отряды противостоять регулярной армии не способны. Не должно быть полиции? Конечно, не должно. Теоретически бесспорно. А в стране разгул преступности, и контрреволюционные заговоры следуют один за другим. Пришлось создавать Уголовный Розыск и ВЧК. Принципы Парижской Коммуны требуют, чтобы служащие работали за среднюю зарплату рабочего. А вот интеллигенция из «бывших» с этим не согласна. Требует высокой оплаты за свой труд. И снова принципами пришлось пожертвовать.

Впрочем, заслуга Ленина и большевиков не в том, что они будто бы умели предвидеть будущее, а в том, что они умели правильно оценивать текущую ситуацию и действовать в соответствии с ней, а не со «священными принципами». Яркий пример – Декрет о земле. Он был составлен по крестьянским наказам и привёл к засилию единоличных крестьянских хозяйств. И хотя Ленин понимал, что такая форма хозяйства неэффективна, что в будущем необходимо перейти к коллективным хозяйствам (см. любое выступление Ленина по крестьянскому вопросу того периода), понимал он и то, что на тот момент крестьянство иного закона не примет. И большевики никогда бы не выиграли Гражданскую войну, если бы не приняли этот «неправильный» с точки зрения чистой теории декрет.

А что получилось с властью рабочего класса? Ленин не имел и не мог иметь готовых рецептов на сто лет вперёд. Он ждал инициативы со стороны рабочих.

«Рабочие и крестьяне, трудящиеся и эксплуатируемые! Земля, банки, фабрики, заводы перешли в собственность всего народа! Беритесь сами за учет и контроль производства и распределения продуктов, — в этом итолько в этом путь к победе социализма, залог его победы, залог победы над всякой эксплуатацией, над всякой нуждой и нищетой» (Как организовать соревнование. Январь 1918г.)

«Легко издать декрет об отмене частной собственности, но провести его в жизнь должны и могут только сами рабочие. Пусть будут ошибки — это ошибки нового класса при создании новой жизни.

Конкретного плана по организации экономической жизни нет и быть не может. Его никто не может дать. А сделать это может масса снизу, путем опыта. Будут, конечно, даны указания и намечены пути, но начинать нужно сразу и сверху и снизу.» (ДОКЛАД ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОМ ПОЛОЖЕНИИ РАБОЧИХ ПЕТРОГРАДА И ЗАДАЧАХ РАБОЧЕГО КЛАССА НА ЗАСЕДАНИИ РАБОЧЕЙ СЕКЦИИ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ 4 (17) ДЕКАБРЯ 1917 г.))

Ленин с восторгом откликается на любые ростки рабочего самоуправления. Первые субботники называет «великим почином», а профсоюзы — «школой коммунизма».

Но уровень сознательности рабочих оказался не таким высоким, как это представлялось ранее. Широкая демократия на производстве обернулась резким снижением производственной дисциплины. Вплоть до того, что рабочие прямым голосованием могли устраивать себе дополнительные выходные дни. Сразу после революции была установлена повременная оплата труда. Как это восприняли рабочие? Совершенно естественно: мы сидим – зарплата идёт. Пришлось вновь возвращаться к сдельной оплате, вводить систему премий, принимать жесткие меры против нарушителей производственной дисциплины, вводить на производстве единоначалие.

«Надо закрепить то, что мы сами отвоевали, что мы сами декретировали, узаконили, обсудили, наметили, — закрепить в прочные формыповседневной трудовой дисциплины. Это — самая трудная, но и самая благодарная задача, ибо только решение ее даст нам социалистические порядки. Надо научиться соединять вместе бурный, бьющий весенним половодьем, выходящий из всех берегов, митинговый демократизм трудящихся масс с железной дисциплиной во время труда, сбеспрекословным повиновением — воле одного лица, советского руководителя, во время труда». (ОЧЕРЕДНЫЕ ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ )

Что характерно, партийная оппозиция тут же закричала о диктаторских методах, о Наполеоне III и т.п. Примерно так же, как сейчас всевозможные «троцкисты» рассказывают о страшных наказаниях за опоздания и прогулы в сталинское время, пытаясь изобличить «антирабочую сущность» советского государства. Желающих поэксплуатировать настроения наиболее отсталой части рабочего класса всегда хватало.

Прошло несколько лет. Кровавая и тяжелая Гражданская война. Голод каждую весну. Советскому правительству порой приходится принимать решения, направленные даже не на то, чтобы избежать голода, а на то, чтобы по возможности уменьшить количество голодных смертей. Всё это тоже отнюдь не способствует широкому развитию рабочего самоуправления.

Наступил 1922 год, последний год активной деятельности Ленина. И тон его выступлений и статей уже совсем другой.

«Т. Сталину для Политбюро: Сессия ВЦИКа показала неправильность организации состава ВЦИКа. Громадное большинство членов его — должностные лица. Предлагаю вынести решение Политбюро: Признать необходимым, чтобы не менее 60% членов ВЦИКа были рабочие и крестьяне, не занимающие никаких должностей на совслужбе; чтобы не менее 67% членов ВЦИКа были коммунисты; поручить разработать этот вопрос для ближайшего пленума ЦК тройке: тт. Калинин, Енукидзе, Каменев. Внести сначала на Политбюро, через него на пленум ЦК для проведения через ближайший Всероссийский съезд Советов.» 23/V. 1922.

Ни о каком рабочем самоуправлении речь уже не идёт. Всё проще: «принять на Политбюро и провести через ЦИК следующий закон…». Страной уже безраздельно правит Политбюро, а роль Советов уже декоративна.

И.В.Сталин в своей работе «К вопросам ленинизма» описал систему «диктатуры пролетариата», сложившуюся ещё при Ленине: есть партия, выполняющая «ведущую и направляющую роль», и есть профсоюзы, Советы, комсомол и другие организации — «ремни и привода» от партии к рабочему классу, от партии к широким массам трудящихся, от партии к молодёжи и т.п. Разумеется, Сталин понимал, что такая система работоспособна лишь до тех пор, пока политика партии правильная, пока между партией и рабочим классом существует атмосфера взаимодоверия. А как быть, если это не так? «В этом случае партия должна пересмотреть свою политику». Да, должна. Только какая сила заставит самую великую, самую могучую, самую мудрую партию на свете не то чтобы пересмотреть свою политику, но даже и усомниться в ней?

Современные «коммунисты» часто ругают последними словами Хрущёва и за XX съезд, и за Целину, и за другие безобразия. Но никто не задается вопросом: неужели злой воли одного Хрущёва было достаточно, чтобы столь круто развернуть политику партии? И неужели даже такой вопрос, как строительство необходимого числа элеваторов для сохранения собранного на Целине зерна должен был непременно решать Первый секретарь ЦК КПСС? Форма власти, при которой в стране всё решает узкая группа руководителей сомнению не подвергается.

В конечном итоге именно Политбюро ЦК КПСС, а не залетевшие к нам инопланетяне, реставрировали в нашей стране капитализм. И именно к этой форме правления и хотят вернуться все нынешние наследники КПСС.

Поэтому причины крушения СССР они ищут в действиях отдельных руководителей, подразумевая при этом, что, когда они окажутся у власти, они точно будут «хорошими» руководителями, в отличие от «плохих» Хрущёва, Горбачёва и т.п. Но нужно быть чрезвычайно наивным человеком, чтобы верить таким обещаниям.

История СССР и его гибель ставит перед нами массу вопросов.

Надо признать, что власти рабочего класса не получилось. Рабочий класс не сумел взять власть в свои руки, перепоручив её партийной верхушке. Причём, вероятно, на тот момент, при том уровне развития, в слаборазвитой, отягощённой феодальными пережитками России, по-другому случиться и не могло. Сказались и низкий уровень образования, и многовековая привычка верить в «доброго царя».

Собственно, марксизм учит нас, что всё определяется уровнем развития производительных сил. И культурность и сознательность рабочего класса тоже. И в будущем всё будет зависеть от конкретной обстановки, от состояния производительных сил и рабочего класса. Предсказывать будущее не дано никому (даже Великому Ленину). Но изучить опыт поражения СССР, дабы не наступать впредь на те же грабли, мы обязаны.

Советский опыт говорит, что построение власти рабочего класса – чрезвычайно сложная задача. Власть рабочего класса не означает вседозволенность для рабочего. Отдельный рабочий может быть заинтересован в том, чтобы поменьше работать, побольше получать, ни в коем случае не нести ответственности за брак, за прогул, за опоздание, за пьянку и т.п. Правда, коллеги такого рабочего, которым зачастую приходится за него отдуваться, как правило, иного мнения. Отдельный трудовой коллектив также может быть заинтересован тянуть одеяло на себя, не считаясь с интересами других коллективов, в т.ч. своих поставщиков и потребителей. А рабочий класс в целом заинтересован в постоянном повышении производительности труда, потому что иного способа улучшить своё материальное положение у него нет. В отличие от других классов и сословий. А находясь на производстве, являясь основным звеном этого производства, рабочий ощущает развитие (или разрушение) производительных сил собственной печёнкой (даже в том случае, когда другие органы мышления отсутствуют). Именно поэтому, а вовсе не от чрезмерной любви к рабочим, коммунисты говорят о необходимости диктатуры пролетариата.

Но т.к. никакое пролетарское происхождение само по себе не способно заменить специальных знаний, то понятно, что и при пролетарской власти все конкретные решения в технике, экономике, политике и т.п. будут принимать специалисты. А каково должно быть положение этих специалистов? Опыт Советской России показал, что свести оплату их труда к средней зарплате рабочего невозможно. Более того, если в капиталистических странах интеллигенция имеет громадные привилегии по сравнению с рабочими, а в социалистических этого не будет, то какой строй будут считать более справедливым инженеры, врачи, артисты, писатели? Не важно, из «бывших» они или нет. Стенания современной нашей интеллигенции об «унизительных» советских зарплатах, о жестоких преследованиях, которым они все якобы подвергались в СССР, готовность сочинить и поддержать любую ложь про ненавистный «совок», даже самую абсурдную и невероятную, весьма показательно. Но и положение барина при власти рабочего класса никто занимать не должен. Надо полагать, что определённый материальный стимул к тому, чтобы человек получал высшее образование и выполнял сложную интеллектуальную работу, должен быть. Но необходимо всегда помнить, что бытие определяет сознание. Поэтому политическая власть может быть только у рабочего класса. И никаких «пролетариев умственного труда», ни под каким видом!

Вот сколько сложных и важных вопросов ставит перед нами жизнь и советский опыт. Так давайте же обсуждать эти вопросы. Конечно, разоблачать безобразия капитализма, опровергать очередную идиотскую ложь про СССР или изрыгать проклятия в адрес агрессивной внешней политики США гораздо проще. Но пока мы всерьёз не займёмся вот этими вопросами, не будет успеха, не будет победы над капитализмом. А капитализм, как мы видим, это не только социальное неравенство, не только разрушение производства, это и бесконечная череда кровавых братоубийственных конфликтов, начиная от Нагорного Карабаха и кончая сегодняшней Украиной.

Сергей Соловьев, 2014г.