СОЦИАЛИЗМ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАПИТАЛИЗМ(окончание. Механизм разрушения социалистической экономики в СССР)

   ..ТАКИМ ОБРАЗОМ, «государственный капитализм» в СССР существовал,- во-первых,- в определённой мере в период нэпа, причём это был не просто «частник под контролем государства», но и практически вся тогдашняя промышленность являлась «государственно-капиталистической». Ведь в то время социалистическая модификация закона стоимости ещё не сложилась. Тресты,- как основная форма управления производством при нэпе,- имели широкие права в области реализации готовой продукции, снабжения, а вместе со всем этим и ценообразования. В этих условиях,- естественно,- механизм товарно-денежных отношений стихийно действовал на прежний, капиталистический лад, шло формирование и распределение прибыли по величине авансированного капитала. Оплата труда тяготела к рыночной стоимости рабочей силы как товара, и весь этот «комплект» логично дополнялся безработицей, чему сегодня кое-кто склонен «не придавать особого значения».

  Затем, в период «сталинских пятилеток», социалистическая модификация отношения стоимости (т.е., общая конструкция «социалистического рынка») была,- как мы уже множество раз повторяли, - теоретически и практически найдена. Поэтому наш общественно-экономический уклад в ту эпоху никаким «государственным капитализмом» не являлся, на рубеже 40-х - 50-х годов его вполне можно было характеризовать как «построенный в основном социализм». С середины 50-х годов началось упорное расшатывание и коверканье этого социалистического уклада, а в ходе реформы 1965-1967гг.( экономическая реформа Косыгина-Либермана, в ходе которой произошёл поворот на примат капиталистических показателей деятельности предприятий и разрушение системы государственного планирования - прим.rt) свершилось «второе пришествие» государственного капитализма. Это произошло в результате, как уже было объяснено, замены социалистической модификации стоимости на «псевдокапиталистическую» (или скрыто капиталистическую), принципа формирования дохода «пропорционально общественным затратам живого труда» на принцип доходообразования «пропорционально стоимости производственных фондов», т.е. практически по аналогии с «прибылью на капитал». С тех пор на протяжении четверти века нашу экономику изнутри «гложет» тяжелейший структурный, базисный дисбаланс: социалистический способ производства, вместо того чтобы нормально развиваться в направлении к коммунизму, вынужден мучительно противоборствовать с насильственно «вколоченным» в экономическую целостность скрыто-капиталистическим способом распределения.

  Вот отсюда и потянулись все наши беды,- но вовсе не от выдуманной «командно-административной системы», которой у нас при социализме не было, а была естественная для социалистического строя система централизованного планового территориально-отраслевого руководства народным хозяйством. Кстати,- как в наших материалах тоже неоднократно отмечалось,- все до единого негативные явления, которые душат советскую экономику сегодня, имеют точную датировку своего возникновения, и эти даты, также все до единой, приходятся не на «сталинские» времена, а на вторую половину 50-х годов и позже.

  Так, со второй половины 50-х годов началось общее долговременное «выполаживание» кривых нашего экономического роста – процесс, который мы по сей день остановить не можем.(дата публикации статьи 1990г - прим.rt)

См. В.Трапезников. Управление и научно-технический прогресс. «Правда» от 7 мая 1982г., стр.2 /курсив мой.- Т.Х./:

«… переход в 1957 году от отраслевой системы управления к территориальной (совнархозы) повлёк за собой разрыв многих хозяйственных связей, размельчение производственных комплексов. В результате уже в 1958 году резко ухудшились показатели национального дохода, фондоотдачи и темпов научно-технического прогресса. Возвращение в 1965 году к отраслевой системе привело в 1966 году к перелому в лучшую сторону. Однако достичь темпов, наблюдавшихся до 1958 года, не удалось из-за трудностей восстановления нарушенных экономических связей …»

«… после 1958 года темпы начали снижаться и к 1980 году уменьшились в три раза.»

  «Стало обычным невыполнение планов создания новой техники. … при росте фондовооружённости произошло снижение фондоотдачи. С 1958 по 1980 год она упала с 0,48 до 0,31. Отдача новых фондов в 1958 году была 0,52, в 1980 году стала 0,16. Следовательно, если в 1958 году приращение производственных фондов на один рубль давало 52 копейки прироста национального дохода, то в 1980-м – лишь 16 копеек.»

  Ср. В.Куликов. Взаимосвязь производительных сил и производственных отношений социализма. «Вопросы экономики», 1986, №9, стр. 130:

  «Темпы роста экономики не просто снизились, но и достигли в начале 80-х годов критически неблагоприятного уровня. К указанному времени повышение реальных доходов населения фактически приостановилось, а позиции СССР в экономическом соревновании с США, в течение ряда лет не улучшавшиеся, по некоторым параметрам даже ухудшились.»

  Ср. Д.А.Смолдырев. Роль стоимостных форм в развитии социалистической экономики. М., «Мысль», 1980, стр.247:

  «До 1940г. в нашей экономике рост национального дохода опережал рост основных производственных фондов. В течение 40-х – 50-х годов, до 1956-1958гг., фондоотдача росла устойчиво, а в 1959-1965гг. фондоотдача стала падать.»

  Ср. П.Н.Федосеев. Теоретические проблемы социально-экономического развития советского общества на современном этапе. «Вопросы философии», 1980, №2, стр.6:

  «Снижение темпов прироста национального дохода происходит одновременно с неуклонным и притом значительным возрастанием объёма используемых в народном хозяйстве основных производственных фондов и материальных оборотных средств. Так, если соотношение прироста национального дохода и прироста основных производственных фондов в период восьмой пятилетки было примерно 1:2, то в девятой – 1:3,4, а в первые годы десятой – уже 1:4,2. Это показывает, как снижается фондоотдача.»

  В свою очередь, хроническое снижение фондоотдачи – это синоним затратного характера экономической деятельности. Окончательное закрепление в нашем народном хозяйстве затратного «механизма» произошло, опять-таки, как результат реформы 1965 года, когда схемы прибылеобразования оказались переориентированы «с живого труда на капитал», с величины общественных затрат рабочей силы на величину вовлечённых в производство материальных средств. В условиях отсутствия конкуренции капиталовложений это не могло не привести к тому, что наиболее «прибыльными» стали те виды работ и изделий, которые позволяли израсходовать побольше овеществлённого труда. (Здесь можно наглядно наблюдать, как бесспорное и крупнейшее преимущество социалистической экономики – планомерность инвестиционного процесса,- будучи «смонтировано» с чуждой, не органичной социализму модификацией стоимости, из достоинства превратилось в «недостаток». Между прочим, таково же происхождение и всех остальных «недостатков» социалистической организации хозяйства, вокруг которых подняли нынче шум экономисты-«рыночники»: это безусловные и огромные «плюсы» социализма, которые не могут в должной мере проявить себя единственно потому, что загнаны в одну упряжку с не соответствующей им конструкцией товарно-денежных отношений.)

  Из-за того,- далее,- что в 1965-1967гг. «продырявили» существовавшую при двухмасштабной системе жёсткую структурную перегородку между потребительскими и производительскими ценами (между «трудовыми» и «счётными» деньгами, по терминологии В.М.Якушева), началась гибельная для социалистического хозяйствования перекачка безналичных денежных средств в наличные, нарушилось соответствие между денежной массой на руках у населения и объёмом поставляемых на рынок товарных благ. Стала стремительно разрастаться товарно-денежная несбалансированность, а с нею вместе и инфляция. (Это, кстати, хорошо иллюстрируют расчёты Е.Т.Иванова по динамике денежных сбережений населения и товарных запасов, свидетельствующие, что с 1970 по 1985 год, например, вклады в сберкассы увеличились почти в 5 раз, тогда как производство товаров – лишь вдвое.) При двухмасштабной ценовой системе ничего подобного случиться не могло, поскольку государство предоставляло трудящемуся его ежегодный «дивиденд» в форме снижения цен на реально выпущенные в продажу товары, а не в виде «неотоваренных», инфляционных денежных сумм.

  Плоды брежневско-косыгинской «хозяйственной реформы»,- далее,- исчерпывающе доказывают всю несостоятельность упований на отдельно, обособленно взятое предприятие (или какой-то «блок» предприятий) как на самодовлеющую и «решающую все вопросы» структурную единицу общественно-производственного процесса. Всё-таки выразителем классовых интересов трудящихся является, как ни верти, не предприятие, а социалистическое рабоче-крестьянское государство. Задача состоит в том, чтобы очистить социалистическую государственность от «бюрократических извращений» (В.И.Ленин), но вовсе не в том, чтобы выдумывать противовесы стратегическим функциям государственной власти в лице, например, «власти непосредственно трудовых коллективов». Это ни к чему хорошему, кроме разгула группового («коллективного») эгоизма, никогда не приводило и не приведёт. Только государство может выступить надёжным гарантом того, что в рамках всего экономического целого будет осуществляться именно общенародный, т.е. классово-прогрессивный интерес.

  Посмотрим с этой точки зрения на экономическое «реформаторство» 60-х годов.

  Если раньше преобладающая часть общественного дохода формировалась в виде «централизованного чистого дохода государства» (так, в 1952г. ЦЧДГ составлял 69% доходов госбюджета), то в последующем доля ЦЧДГ в доходных поступлениях неуклонно снижалась, упав в 11-й пятилетке до менее чем четверти доходной части бюджета. (На 1986 год планировалось получить через ЦЧДГ 102,5 млрд. руб. из 414,4 млрд. руб. бюджетных доходов. См. «Известия» от 27 ноября 1985г., стр.3.) В перспективе же предусматривалось вообще полностью заменить ЦЧДГ («налог с оборота») в структуре госбюджета отчислениями от прибыли и платой предприятий за производственные фонды. (См., напр., М.Ф.Макарова. План и закон стоимости при социализме. В кн.: Методологические проблемы экономической науки. «Мысль», М., 1967, стр.76.)

  Поскольку,- таким образом,- общественный доход стал в основном формироваться не государством на потребительском рынке, а предприятиями и (естественно!) министерствами непосредственно «у себя», то произошло, во-первых,- как уже отмечалось,- резкое возрастание «неотоваренных» денежных масс, а во-вторых, активное их скапливание в производственной сфере, причём тем «гуще», чем ближе к хозяйственно-управленческой верхушке.

  Что приобрёл от этого «перераспределения экономической власти» народ? Прежде всего, оскудение госбюджета и соответствующее свёртывание социальных программ, перевод их на пресловутый «остаточный» принцип финансирования. Государственный бюджет очень скоро стал дефицитным. Именно стал, ибо ранее он таковым не был.

  «… доходная часть государственного бюджета сократилась,- откровенно пояснил бывший председатель Госплана СССР Н.К.Байбаков в своём интервью «Вечерней Москве» в 1989г.,- средства ушли на фонды предприятий, а расходы остались за государством. Уже при подготовке плана на 1967 и 1968 годы … госбюджет свести без дефицита за счёт текущих поступлений не удалось.» (См. 40 лет в правительстве. «Вечерняя Москва» от 4 апреля 1989г., стр.4.)

  Итак, «приобретение номер один» - бюджетный дефицит.

  «Приобретение номер два» - бурно пошло в рост явление, которое мы сегодня называем ведомственностью. Вед для того, чтобы ведомства (министерства), не в меньшей мере крупные производственные объединения начали противопоставлять свои кастовые интересы общенародным, правильно понятым государственным, нужна была мощная экономическая база. Вот она-то и образовалась в послереформенный период, с передачей огромной части общественного дохода в непосредственное распоряжение производственных ячеек и их отраслевых штабов.

  Но, возможно, предприятия и министерства потратили эти средства,- как вначале предполагалось,- на техническое перевооружение производства, на создание комфортабельных условий труда и быта для рабочих? Увы, ничего подобного не обнаруживается. Сейчас буквально стон стоит в нашей печати: чуть не все жалуются, что на производстве у них основные фонды, машины и оборудование работают на износ, на последнем пределе, не модернизировались по 20-25 и более лет. Да кто же вам, простите, не велел? Выходит, с чем оставили страну руганные-переруганные «сталинские наркомы», с тем и дотянули до сегодняшнего дня? Куда же делись все эти «нецентрализованные капвложения», «фонды развития производства» и пр.?

  Ответ прост: ресурсы отвлечены «на сооружение непроизводственных объектов второстепенного значения» (см., напр., Ю.Субоцкий. О фонде развития производства. «Вопросы экономики», 1976, №4, стр.16), на содержание беспрецедентно размножившейся «промышленной» бюрократии и на амбициозное прожектёрство, призванное как бы оправдать «необходимость» безбрежного приумножения бюрократических рядов. Достаточно сказать, что на начало 1989г. у нас численность управленческого персонала в производственной сфере, на предприятиях и в объединениях (даже без министерств!), составила свыше 13 млн. человек, тогда как во всей прочей «командно-административной системе», включая советские и административные органы управления, было занято менее двух миллионов. Для сравнения заметим, что в системе одного лишь Министерства сельского хозяйства США насчитывается 110 тыс. работников. («Правда» от 19 июля 1990г., стр.7) причём, доля управленческого персонала предприятий в общей численности рабочих и служащих увеличилась с 10,5% в 1985 году до 11,2% в 1989 году, при росте абсолютного числа «производственных» управленцев за тот же период с 12,5 до 13,1 млн. человек и при сокращении абсолютного числа рабочих и служащих на 1 млн. (См. Где и сколько управленцев. «Известия» от 7 марта 1989г., стр.1.) Вот такими хорошими оказались предоставленные самим себе предприятия «борцами с бюрократизмом».

  Самым разрушительным образом сказался «переход к госкапитализму» во второй половине 50-х – середине 60-х годов на положении дел в социалистическом сельском хозяйстве.

  «… примерно до середины 50-х годов,- пишет известный советский экономист Л.И.Майзенберг,- развитие колхозного производства основывалось на материально-технической базе машинно-тракторных станций (МТС), выполнявших по заказам колхозов все основные работы, требующие применения машин. Производственные услуги МТС возмещались в форме натуральной оплаты. В этих условиях изменение оптовых цен на средства производства, предназначенные для сельского хозяйства, отражались не на себестоимости продукции колхозов, а на издержках и финансовых показателях деятельности МТС. … При таком положении любое, даже существенное изменение оптовых и закупочных цен отражалось не на уровне розничных цен, а на изменении размеров налога с оборота. Налог с оборота выступал в виде своеобразного амортизатора, погашающего изменение оптовых цен на средства производства и закупочных цен на сельскохозяйственное сырьё.

  Положение начинает радикально меняться со второй половины 50-х годов. После упразднения МТС сельскохозяйственная техника была передана колхозам. С этого времени оплата сельскохозяйственной техники, производимой государственной промышленностью, стала производиться за счёт собственных доходов колхозов, а уровень и динамика цен на неё превратилась в важный фактор, определяющий себестоимость колхозной продукции.» (См. Л.И.Майзенберг. Проблемы ценообразования в развитом социалистическом обществе. «Экономика», М., 1976, стр.40. Курсив мой – Т.Х.)

  Продажа сельскохозяйственной техники колхозам после ликвидации МТС вылилась для многих из них,- в полном соответствии с предупреждением И.В.Сталина, сделанном в 1952 г.,- в своего рода финансовую и производственную катастрофу.

  «… большинство хозяйств не имело ремонтной базы, соответствующих кадров, необходимых средств для приобретения новой техники. Всё это отрицательно сказалось на развитии сельскохозяйственного производства.» (Методологические проблемы экономической науки. «Мысль», М., 1967, стр.98-99.) «… колхозы были вынуждены досрочно расплатиться за машины и другие средства труда, купленные у машинно-тракторных станций. Для многих колхозов это оказалось обременительным. В результате ухудшилось материально-техническое снабжение сельского хозяйства.» (А.Н.Малафеев. Прошлое и настоящее товарного производства при социализме. Политиздат, М., 1975, стр.95.)

  В дальнейшем приобретение селом техники пришлось хронически дотировать,- особенно после того, как реформа 1965-1967гг. сломала политику низких оптовых цен на средства производства и начался выпуск в массовом порядке дорогостоящих, материалоёмких, но экономически малоэффективных машин. Образовался нерассасывающийся дотационный «волдырь», которого нормальный, так сказать, советский колхозный строй (в дохрущёвскую эпоху) не знал. Чтобы в этих условиях обеспечить аграрному сектору хотя бы видимость рентабельности, пришлось многократно повышать закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию. «Шквал» непрерывных повышений оптовых цен на технику привёл к фактически неконтролируемому росту себестоимости продуктов сельского хозяйства, к возникновению и закреплению второго дотационного «волдыря» - на стыке закупочных цен с розничными, где закупочные цены по ряду позиций «перехлестнули» розничные, подчас до нескольких раз. Но ведь и этого не было у нас «при социализме», все эти пагубные явления, приведшие к дотационному «опрокидыванию» экономики,- плоды скрытой капитализации народного хозяйства СССР, сталкивания его на государственно-капиталистические рельсы в 50-х – 60-х годах!

  ПЕРЕЧЕНЬ разнообразных вредоносных последствий более чем тридцатилетней «государственно-капиталистической эрозии» нашего народнохозяйственного организма можно ещё продолжить, но общая картина,- как мы надеемся,- достаточно ясна. Сейчас надо дать ответ на главный вопрос: что делать?

  В стратегическом плане ответ также ясен: необходимо прекратить глупое и предательское «разгосударствление», идущее вразрез с объективными мирохозяйственными тенденциями, остановить – немедленно!- «погром» государственной собственности на средства производства, но при этом соединить государственную собственность не с капиталистической модификацией закона стоимости, «свирепствующей» нынче в нашей экономике, а с модификацией социалистической, т.е. возродить, в её определяющих, сущностных чертах, двухмасштабную систему цен . Если угодно, это тоже можно трактовать как своеобразный «переход к рынку»: переход к нормальному, вытекающему из объективных закономерностей развития экономики социалистическому рынку, которого у нас три десятилетия,- действительно,- практически не существовало. На социалистическом рынке не являются товарами средства производства и рабочая сила, исключена безработица, гарантировано право на труд, «статусом» товара наделены в полной мере лишь предметы народного потребления.

  За критериальную величину на социалистическом рынке, подобную норме прибыли при капитализме, берётся уровень розничных цен на основные потребительские товары. Народнохозяйственный критерий эффективности – «лаг» ежегодного снижения основных розничных цен. Локальный критерий эффективности (для отдельного предприятия) – снижение себестоимости продукции, причём учитывается (и вознаграждается) прежде всего снижение себестоимости не «у себя», а «у соседа справа», т.е. экономия затрат у потребителя. Проводится линия на последовательное и неуклонное снижение оптовых цен по всей продукции производственно-технического назначения, на базе снижения её себестоимости. В оптовых ценах устанавливается низкая (порядка нескольких процентов к себестоимости) и единообразная по всему народному хозяйству норма рентабельности. Основная масса стоимости прибавочного продукта «выдавливается» на потребительский рынок и аккумулируется там в форме централизованного чистого дохода государства.

  Разрывается порочное «замыкание» оплаты труда на стоимостной объём выпуска продукции. Труд оплачивается в зависимости от квалификации работника, сложности выполняемой работы и успешности выполнения планового задания (т.е. в зависимости от места, реально занятого работником в социалистическом соревновании). Сверхплановая прибыль, полученная за счёт дополнительного снижения себестоимости в результате внедрения научно-технических новшеств и усовершенствований, остаётся в распоряжении трудового коллектива. Финансирование крупных капиталовложений стратегического назначения осуществляется в централизованном порядке через государственный бюджет.

  Рычагами подъёма материального и культурного благосостояния трудящихся выступают рост денежной заработной платы, тесно увязанный с ростом производительности труда, регулярное существенное снижение опорных розничных цен, максимальное насыщение потребительского рынка, развитие общественных фондов потребления и постепенный перевод всё большего круга жизненных благ в разряд предоставляемых бесплатно.

Идеологическая группа Московского общества «ЕДИНСТВО».

Автор материала канд. филос. наук Т.ХАБАРОВА.

Москва, июль 1990г.

Источник http://cccp-kpss.narod.ru/post...