Психоисторическая война против России.

В самом общем плане русофобию можно определить как комплекс представлений и установок, цель которых – доказать прежде всего самим русским, то Россия и сами они есть некое отклонение от норм (под нормой понимается западный вариант развития), что они суть отклонения от этих норм, что они до чего-то не дотягивают, им чего-то не хватает. Причем в разные периоды истории это может принимать разные формы.

В девятнадцатом веке не дотягиваете, потому что у вас самодержавие, в двадцатом веке не дотягиваете, потому что у вас коммунизм. Но самое главное, что не дотягиваете. И практическая цель русофобии как психоисторического оружия заключается в том, чтобы загнать русских как социоэтническую группу в состояние психологической обороны, в состояние защиты, ну и, программа максимум, – заставить каяться.

Ведь у нас с конца перестройки наши перестройщики, особенно демшиза, и в девяностые годы другие люди, они все время говорят, что мы должны каяться: за самодержавие, за сталинизм, за все, что угодно. И это не безобидная вещь.

Человек, который кается, он уже находится в состоянии проигравшего. И, в общем-то, русофобия на самом деле – это всегда идеологическая подготовка к нанесению вполне неидеологических ударов.

Это комплекс. Это страх, неприязнь. Страх, замешанный на неприязни, неприязнь, замешанная на страхе.

Русофобские замечания можно фиксировать уже с шестнадцатого века, но они не имели системной характеристики. Очень многие иностранцы, с Запада приезжавшие в Россию, оставляли мемуары, в которых довольно плохо отзывались о России и о русских. Впрочем, часто противоречили себе, потому что получалось так, что вроде бы они такие-сякие, но вдруг у них там и чистота, и моются они чаще, чем западные люди, и так далее, и так далее.

Всерьез русофобия как система начинает разрабатываться в 1820-30-е годы, после того, как англичане сокрушили Наполеона и вдруг обнаружили, что есть огромная евразийская держава, потенциал которой намного серьезнее, чем у наполеоновской Франции, и эта держава всерьез угрожает интересам Великобритании на Востоке. И началась разработка вот этой русофобской программы; об этом есть исследования и на Западе, в которых очень четко фиксируется, что в 1820-е, 1830-е, 1840-е годы началось систематическое вырабатывание русофобии как некоей идеологии, как некоей идейной программы. По сути, это была подготовка того, что вошло в историю как Крымская война. Русофобия подготовила неприятие Западом России. И, собственно, что такое была Крымская война?

Крымская война была первой войной Запада в целом против России. Это был «крестовый поход»… Наполеон воевал с Россией как с одной из европейских держав, а вот в Крымской войне Запад, ведомый Великобританией, воевал с Россией как именно с Россией.

Психоисторическая информационная подготовка была настолько мощной, что… Вот я занимался как раз этой информационной подготовкой Запада к Крымской войне, очень интересно. Если почитать таких разных людей, как Карл Маркс и архиепископ Парижский, они накануне Крымской войны говорят одним языком, как будто им вложили одну и ту же кассету…

Так вот, русофобия сыграла большую роль в подготовке Крымской войны. Крымская война своих целей не достигла. А цель Крымской войны была очень простая: загнать Россию в границы начала семнадцатого века. То есть примерно в те границы, примерно в те границы, в которых Россия оказалась после 1991-го года…

И считается, что Россия потерпела поражение. Ну, потому, что Александр II подписал договор и капитулировал. Хотя впоследствии Александр II, как пишут мемуаристы, сожалел об этом.

И если бы Россия продолжала сопротивляться, у англичан и французов начались бы очень серьезные проблемы. И если бы не смерть Николая… Есть такой миф, что Николай якобы принял яд, потому что ужаснулся того, в каком состоянии он оставляет Россию… Это, безусловно, миф. Нужно примерно представлять себе характер и психологию Николая I – это был человек долга, и он никогда бы в такой ситуации не сдал бы страну, он оставался бы на посту. Значит, здесь другое: либо он умер, действительно, от осложнения после гриппа, либо его отравили. Но в любом случае, Россия не проигрывала эту войну. Александра II убедили, молодого царя, что нужно выйти из войны…

Англичане потеряли довольно много. И притом, что, да, русская армия была в техническом отношении более отсталой, в русской армии царило воровство, были жуткие коммуникации, но то, как русская армия воевала в Крыму, это было очень и очень серьезно. И Крымскую войну нельзя недооценивать. Это не Восточная война, как ее иногда называют, это не Крымская война, это общезападная война против России. И, конечно, России трудно было тягаться с Западом в целом…

Повторяю, не подпиши и не поспеши Александр II с миром, неизвестно, как закончилась бы Крымская война.

Русский солдат показал себя в этой войне очень и очень неплохо. И победоносная война с Турцией 1877-78 года, которая была первой войной, в которой воевали не рекруты, а профессиональная армия… Эта армия оказалась на самом деле хуже, чем та, которая воевала в Крымской войне…

Это была армия по набору и она оказалась на самом деле хуже, чем армия, которая воевала за 20 лет до этого.

Прежде всего, она физически оказалась хуже, чем армия, которая воевала в Крыму. Вообще, нужно сказать, что вот эта реформа, проведенная в 1874 году Милютиным… Ведь у нее были очень серьезные оппоненты, например, Ростислав Фадеев. Как оказалось, он был прав. Поскольку брали всех, в армии оказалось много недокормышей, она была плохо обучена. Турок победили, но турки просто были не самые серьезные противники.

Вот эта армия, которая была создана в результате реформы 1874 года, она выиграла войну только у турок. Она проиграла Японскую войну, она неудачно воевала в Первой мировой войне, то есть результаты той военной реформы – они не блестящие.

Русофобия в советский период. Наш философ Зиновьев просто афоризм выдал: «Целили в коммунизм, а попали в Россию». Если кому-то не нравится Зиновьев, давайте послушаем Бжезинского. Когда развалился Советский Союз, Бжезинский давал интервью западным журналистам, они с восторгом говорили: «Вот, наконец, побежден коммунизм!» На что Бжезинский ответил: «Не надо заблуждаться. Мы боролись с Россией, как бы она ни называлась». Дело в том, что и антикоммунизм, и антисоветизм… Конечно, антикоммунизм – это не русофобия, но антикоммунизм с русофобией совпадает по принципу кругов Эйлера, и антикоммунизм использовался как средство в борьбе с Россией, как бы ни называлась Россия: если она сильна – она конкурент, а следовательно, с ней нужно бороться. Здесь не надо демонизировать Запад. Он борется за свои интересы. Надо не позволять своей внутренней «пятой колонне» помогать ему, прежде всего.

После большевистской революции, когда оказалось, что большевики не развалятся, и первые лет десять большевистского режима, когда речь шла еще о мировой революции, действительно, это был страх перед коммунистами. Но когда Россия в виде Советского Союза стала стремительно отстраиваться, это уже был страх, безусловно, перед Советской Россией. Но перед Россией все же.

Я повторю, что нужно отличать русофобию как систему информационных действий, направленных против России, и ситуационные оценки русских теми людьми, которые приезжали в Россию в пятнадцатом, шестнадцатом, семнадцатом веках и писали о ней что-то негативное.

Уже в конце девятнадцатого века возникло то, что замечательный американский исследователь Кэрол Квигли назвал «англо-американским истеблишментом». То есть некая единая политическая сила, объединяющая часть английского и часть американского истеблишмента. Ответ на ваш вопрос очень просто дать в том смысле (хотя вопрос сам непростой), что любая западная страна-лидер автоматически становится носителем русофобии, потому что континентальная, точнее, трансконтинентальная Россия объективно мешает любой западной капиталистической стране. Мешала в двух отношениях. Ну чем, например, мешал Советский Союз? Во-первых, само наличие Советского Союза, в котором был достигнут определенный уровень социальной справедливости, заставлял господствующие группы западного общества делиться со своим рабочим классом, со своим средним классом и создавать то, что называлось «государство всеобщего благоденствия», а точнее, «государство всеобщего собеса». И вторая вещь, наличие Советского Союза мешало эксплуатировать «третий мир». Отсюда, естественно, русофобия и антикоммунизм и Соединенных Штатов, и вообще любых так называемых «империалистических» держав.

Я думаю, что русофобия в России стартовала где-то в середине XIX века, и здесь произошло наложение двух факторов. С одной стороны, это воздействие, безусловно, пропаганды, которая шла с Запада. Запад для возникающего слоя русской интеллигенции, для большей ее части, был просто свет в окошке. Петр I прорубил окошко, но при этом заколотил дверь…До Петра мы ходили в дверь в Европу, а он заколотил дверь и прорубил окно. В результате со второй половины XIX века у нас начинают развиваться две интерпретации русской истории, но они обе западноцентричные: либеральная и марксистская.

Обе эти интерпретации навязывали русским реалиям и понятийный аппарат, и представления, которые отражали совершенно иной чужой опыт. И русская интеллигенция, и часть русского дворянства рассматривали Россию, смотрели на Россию западным глазом. Но вообще в России произошло то же, что произошло во многих странах, которые втягивались в орбиту капиталистической системы: кризис национальной идентичности.

Вот смотрите: на бытовом уровне хорошо, замечательно, что ты русский, но, если ты образованный русский, то ты должен критиковать свою страну. Причем западные страны за то же критиковать не надо. Это неполиткорректно. Вот это и есть вот то самое зомбирование, та самая русофобия, которая вырабатывалась последние 150 лет как мощное оружие. Когда были южноосетинские события, и когда показывали и наше телевидение, и СNN, и BBC. Когда спрашивали американцев, англичан о ситуации, то было такое впечатление, что им всем вставили одну и ту же кассету.

В девяностые годы, после крушения Советского Союза, безусловно, в некоторых наших СМИ появилась тенденция, которая может толковаться вполне как русофобская, более того, есть даже некоторые радиостанции, которые систематически демонстрируют в своих передачах…не моменты даже, а это, по сути дела, русофобская интерпретация происходящего. То есть все, что связано с Россией, это плохо даже по мелочи, в мелких комментариях…

Значительная часть русской же, или российской верхушки, и в поздней самодержавной России, и в позднем коммунистическом порядке, и в постсоветской России, безусловно, является носительницей если не русофобских, то антинациональных традиций…

Смиряться с этим ни в коем случае нельзя. Англичане никогда не смирились бы с англофобией, французы – с франкофобией, нужно исходить из того, что, пока Россия существует…Чем сильнее будет Россия, тем сильнее будет русофобия. Безусловно, этому нужно противостоять. На мировой арене этому противостоять сложнее, потому что, к сожалению, мы до сих пор проигрываем информационную войну Западу, и в том числе потому, что за годы горбачевщины и ельцинщины выросло целое поколение СМИшников, которые если и не русофобы, то свою страну не любят.

Андрей Фурсов 6 декабря 2021

Подробнее в выступлении Андрея Фурсова:

Кто ломает русское сознание. Как фильмы, сериалы и видеоигры меняют культуру РФ. Андрей Фурсов

https://zen.yandex.ru/video/watch/61ab22faa1e1c739c1ac133e