Что стоит за обострением схватки России и Запада. Сколько продлится хаос.

 Что стоит за обострением схватки России и Запада. Сколько продлится хаос.

Андрей Фурсов 28 января

Дипломатическая схватка России и Запада вокруг гарантий безопасности - это многослойный пирог. Речь идёт о выработке новых правил игры в условиях, когда США не являются стопроцентным гегемоном. Когда Европа находится в раздрае... Достаточно посмотреть, что за люди пришли к власти в Германии! Да по сравнению с ними Меркель – просто гигантесса! Хотя она выглядит как пигмей по сравнению с Колем. Шрёдером. Но те люди, которые сейчас пришли… в Германии, посмотрите на Макрона. То есть Европа, на самом деле, сыпется. И даже непонятно, кто будет сборщиком вот этой Европы. Но свято место пусто не бывает. Должны быть какие-то новые правила. И российское руководство очень хорошо почувствовало этот момент, что здесь можно говорить не только о проблемах безопасности. Хотя безопасность очень важна, особенно в тех условиях, когда у Европы нет европейского наместника США, гауляйтера нет. Вот Меркель была наместником Америки, у Макрона им быть не получилось. И в этой ситуации, конечно, нужны новые правила. Логика простая. Ребята, вы сыпетесь, сыпетесь! И у нас тоже положение очень сложное. Но мы привыкли затягивать пояса. А вот у вас с этим будет очень и очень проблемно. Поэтому давайте договоримся о неких правилах.

Дело в том, что эпоха стабильности, уходит. Вот эта постсоветская эпоха – 30 лет после разрушения Советского Союза – была инерционной. Мы ещё жили по инерции той эпохи, которая предшествовала крушению Советского Союза. Я ещё несколько лет назад сказал, что постсоветская эпоха в мире, не только в бывшем СССР, заканчивается и начинаются новые игры. Мир вступает в период, который внешне, я подчёркиваю, внешне… Потому что все исторические аналогии носят поверхностный характер. Но внешне эта ситуация напоминает так называемый длинный XVI век. Длинный XVI век – это период между 1453 годом, это окончание Столетней войны, разрушение Константинополя и 1648 годом. Вестфальский мир, когда были определены новые правила на несколько сотен лет. Хотя за Вестфальским миром пришёл Венский мир. Затем Версальский, затем Ялтинский. Мальтийский мир не получился. Потому что журналисты после того, как Горбачёв в Ватикане и Мальте сдал соцлагерь и Советский Союз… Сказали: «Ну, вот наступил Мальтийский мир, вместо Ялтинского…» Но Мальтийский мир оказался не миром, не порядком, а хаосом. И вот этот период инерции закончился. Мы вступаем в совершенно новый мир. И здесь будут игры по новым правилам. Традиционная дипломатия действительно уходит в прошлое. Может быть, когда-нибудь восстановится стабильный мир, будет всё… Всё вернётся в некое стабильное состояние. Но я думаю, это произойдёт очень нескоро. Если не случится глобальной катастрофы, то весь XXI век будет трясти.

Дело в том, что капитализм как система своё отработал. Причём, как экономическая система он отработал своё уже вначале ХХ века. Ленин и Каутский были абсолютно правы. И обратите внимание, весь ХХ век динамика военно-политическая доминирует над экономической. То есть Первая мировая война стирает промышленный потенциал нескольких государств и 20-30 годы драйвер экономики – это восстановление промышленности Германии и Советского Союза. Вторая Мировая война стирает потенциал Германии, Италии, Японии, Советского Союза. И до середины 60-х годов бурное мировое развитие – это восстановление промышленности этих стран. Кстати, с 1945-го по 75-й год было создано товаров и услуг на ту же сумму, что с 1801-го по 1950-й. То есть это действительно было 30 лет, французы называли их Славное тридцатилетие (Les Trente Glorieuses). Но это счастливое 30-летие… Это был последний такой пир уходящего мира. И он сыграл очень злую психологическую шутку и с нами, и с западными людьми. Они полагали, что вот тот социализированный капитализм, который был обусловлен… Ну, во-первых, восстановлением мировой экономики после войны. Во-вторых, наличием Советского Союза, которое заставляло буржуинов делиться с верхушкой рабочего класса и средним слоем. И решили, что вот это и есть настоящий капитализм. Но настоящим капитализмом является то, что было сотню лет до этого и то, что произошло после разрушения Советского Союза.

Так вот, как только стало ясно, что капитал и капитализм своё отработал, нужен какой другой строй. Что нужно отнимать у людей, чтобы запустить историю заново? Феодализм – это изъятие у человека, отнятие земли. Капитализм – это отнятие овеществлённого труда, то есть искусственных факторов производства. Земля и овеществлённый труд – это вещественные факторы производства. Всё! Это отработано. Значит, нужно отнимать у людей как фактор производства социальное поведение, их потребности. То есть духовную сферу. И вот новый посткапиталистический строй, который формируется, и построен на отчуждении человека, его социального поведения, информации, образования. То есть всего, что связано… Марксист сказал бы, что это социальные и духовные факторы производства. А это означает, что их изъятие возможно только при резком ужесточении социального контроля. И неважно, как он будет ужесточён. С помощью ли того, что людей будут ставить под медицинский контроль. С помощью ли того, что их заставят платить климатический налог и сокращать потребление. Здесь возможны совершенно разные варианты. Но на Западе люди стихийно чувствуют, что их загоняют в концлагерь. И идёт сопротивление.

Я несколько лет назад запустил такой термин «биоэкотехнофашизм». БЭТ-фашизм. Причём, я фашизм здесь, термин, употребляю не в строгом смысле слова. Потому что строго он был у Муссолини в Италии. В Рейхе было нечто похуже фашизма – национал-социализм. Но в метафорическом плане фашизм определяется как нечто худшее. Вот хуже чего не было в истории. Но дело в том, что у фашистов в ХХ веке не было тех технических и биологических средств, которые сейчас есть у западной верхушки. Поэтому когда мы говорим биоэкотехнофашизм – то, что пытаются реализовать сейчас западные верхушки. Я не уверен, что у них получится… Но то, что они пытаются реализовать, это намного хуже, чем фашизм. Просто у нас иного слова, чем фашизм, для страшной социальной реальности нет. Но то, что они пытаются сделать, это значительно хуже. И вот люди на Западе это почувствовали и начали сопротивляться. И что ещё внушает оптимизм. Часть западной элиты, причём, очень влиятельная, тоже не хочет создания этого строя, потому что они окажутся, как минимум, на вторых ролях, а им это не нравится. Поэтому, я думаю, что Запад сейчас будет трясти, будет идти очень-очень серьёзная борьба. И здесь неплохо сыграть на противоречиях так, как в 20-е годы Сталин сыграл на противоречиях между условными Рокфеллерами, условными Ротшильдами. Но для этого нужны две вещи. Нужна воля, для того чтобы сыграть, а не встраиваться в их строй, не надо бежать за билетом на «Титаник». «Титаник» утонет. И второе. Нужно знание, куда ударить, куда выстрелить, чтобы по снайперскому принципу, один выстрел, два трупа. То есть вот для этого нужно быть готовыми к очень-очень острой борьбе.

В принципе, я уже несколько раз говорил, что одно из противоречий вот нынешнего политического режима в России заключается в том, что он стартовал в 90-е, как самый прозападный в русской истории. Но позиция Запада, который привык, что ему со времён Ельцина постоянно уступают, привела к тому, что люди, которые когда-то хотели вступить в НАТО, в начале XXI века заняли жёстко антизападную позицию. Запад загнал их в угол и теперь уже, так сказать, обратного хода не получится, то есть всё получилось по Киссинджеру. Киссинджер, когда начал развиваться конфликт с Сирией, сказал, что «мы, конечно, можем выиграть у России Сирию, но мы тогда потеряем всё то, чего мы добились в самой России». Но так оно и вышло! И это лишний раз говорит о том, что со стратегическим мышлением у нынешней западной элиты не очень хорошо, достаточно посмотреть на этих людей. Но нам это большой плюс. Так же как то, что вот эти самоуверенные женщины становятся министрами обороны НАТО-ких стран. Это очень хорошо! Ещё бы им туда трансгендеров посадить, вот всю эту социальную публику, это будет просто класс! Это то, что надо.

Есть такая информация, что когда-то Сталин очень хорошо понял, что разгромив Гитлера, он выбил оружие из рук тех, кто устроил Вторую Мировую войну. Но он, так сказать, понимал, что Советский Союз оказывается перед лицом объединённого Запада. И Сталин последние годы жизни, есть такая информация, размышлял о том, а что делать, если Советский Союз потерпит поражение или даже прекратит своё существование? И он набросал некие записки, которые лет через 10 попали к Шелепину, секретарю ЦК КПСС по армии и безопасности. И Шелепин начал разрабатывать некую программу действий против Запада, если Советский Союз потерпит поражение. Когда перебежчик Голицын перебежал на Запад, он обнародовал эту программу Шелепина. И на Западе она так и ходит, «программа Шелепина». Хотя работали, естественно, разные люди. Эта программа заключается в том, как сделать, чтобы Запад рухнул даже в том случае, если предварительно рухнет Советский Союз. Но может быть то, что происходит, это и есть эта программа. Но скорее всего эту программу для разрушения Запада и превращения в пост-Запад используют те, кто заинтересован в уничтожении Запада.

Ведь смотрите, превращение людей… Превращение общества в концлагерь требует, например, уничтожения христианства. Чем занимаются ультраглобалисткие элиты: они давят христианство. В одних странах с помощью ислама, в других с помощью сатанизма. И то, что Ватикан оказался на стороне ультраглобализма, ничего не меняет. Дело в том, что ещё в середине XIX-го века серьёзны мыслители писали о том, что Римский Папа уже превратился в верховного жреца полуязыческого культа. И Ватикана интересует одно – власть. Поэтому тот факт, что папа участвует в комитете, в Совете по инклюзивному капитализму с Ватиканом, который отменяет капитализм, по сути дела, несмотря на то, что «по капитализму». Это тоже очень такой важный звонок. Вообще, я думаю, что в ближайшие, вот ближайшие 25-30 лет, произойдут совершенно фантастические изменения в мире. И нужно быть к ним готовыми, чтобы их использовать в наших национальных интересах.

Нас ждут потрясения не только 2022 года, но и далее. Бжезинский сказал, что нас ждут потрясения… Незадолго до смерти он это сказал, «до 2026 года». Он был большой оптимист. Я думаю, мы вступаем, вообще, в период нестабильности. И нужно привыкать жить в нём. Причём привыкать жить даже простому человеку. Потому что периоды нестабильности, к сожалению, порождают большое количество пограничных личностей с психическими отклонениями. И я просто это вижу уже в повседневной жизни. Турбулентность приходит и на такой уровень. Что касается захвата власти искусственным интеллектом, то, на мой взгляд, это страшилка. Потому что задают программу искусственному интеллекту люди. И я вспоминаю здесь роман Станислава Лема «Эдем», где рассказывается о некоей планете, где вроде бы искусственный интеллект. Но, на самом деле, за этим искусственным интеллектом стоят конкретные люди, о существовании которых основное население вообще не знает. Они думают, что ими управляет искусственный интеллект. Но за ним стоят жрецы. Поэтому, по сути дела, это нео-жрецы. Что касается климатического оружия, то это не страшилка, это реальность.

Что такое турбулентность, что такое вообще Тёмные века в истории? Это игра без правил, пока новые правила никто не разработал. Но выработка новых правил приходит тогда, когда оформляется новый гегемон. Вот этого нового гегемона на ближайшее столетие не видно. Соединённые штаты будут утрачивать свои позиции. Китай новым гегемоном будет в лучшем случае в своей части Азии. Ну и дальше мир будет таков, каков он есть. Причём в нём будет очень много игроков. Меня удивляет сейчас, когда некоторые аналитики анализируют мировую ситуацию в отношении Великобритании, США, России, Китая. Межгосударственные отношения – это на сегодняшний день третий, нижний уровень мировой системы. Первый уровень. Это уровень закрытых наднациональных групп мирового согласования и управления. И не такой ерунды как Бильдербергский клуб, а структур типа Серкль/Круг (франц.), Сьекль/Век (франц.), Клуб островов. Следующий уровень – это транснациональные корпорации. И наконец, третий уровень – это реально государства. То есть мы получаем треугольник, закрытые наднациональные группы, государства и транснациональные корпорации. При этом нужно учесть, что автономную роль, хотя и связанную с этим треугольником, играют спецслужбы и криминальные сообщества. И мы получаем… Это уже не большой теннис, это сквош - ты не знаешь, как отскочит мяч от стенки. Но, с другой стороны, к эпохам кризиса есть два отношения. Есть китайское отношение: «Живи ты в эпоху перемен!» То есть, это плохое пожелание. И тютчевское: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые». Если вот «роковые минуты» пришли, то прятаться не надо, бояться не надо – это поздно и бессмысленно. Надо изучать этот мир и использовать его волну как серфингист использует волну. Ну и постараться получить от своей победы удовольствие.

Я знаю в истории Европы относительно мирных всего несколько периодов. Это Римская империя примерно с 80-х годов нашей эры до Марка Аврелия. Это где-то 90 лет… Дальше. Это Европа с 1814 по 1914 гг. От Наполеоновских войн. Хотя всё равно были войны и т.д. И это период 1945-1975 или 85. Это были относительно мирные периоды. Посмотрите на всю остальную историю. Это постоянная турбулентность. Советские поколения, которые выросли, родились в Советском Союзе, выросли в эпоху, когда США и СССР уравновешивали друг друга. И казалось, что впереди только прекрасное, «прекрасное далёко – не будь ко мне жестоко», как пелось в песне. Но оно оказалась и неожиданным, и жестоким. Так что нужно привыкать.

Мировая элита – это не единое целое. Это не некое мировое правительство, которое нажимает на кнопки. Это различные монархические, финансово-аристократические группы, которые существуют в современном мире. Ясно совершенно, что есть группа ультраглобалистов, говорящей головой которой является Шваб, который написал вот эту свою книгу, объяснил, как оно будет. Безусловно, в мировой элите есть региональные различия, которые коренятся…, ну в очень давней истории. Например… Это не главное противоречие, внутреннее противоречие мировой элиты, о котором я скажу сейчас. Но оно имеет место. Это противоречия между семьями, которые идут от Меровингов и Каролингов, и которым полторы тысячи лет. И именно сквозь призму этих событий нужно воспринимать, например, смерть Дианы. Но я повторяю, это не главное. Главное - это кто кого отсечёт в будущем. Потому что это в капиталистическую эпоху, особенно в индустриальной её фазе, было очень много места под солнцем. Сейчас места под солнцем становится значительно меньше. И определённая часть элиты должна отсечь другую. В 2012 году Кристин Лагард в Токио сказала, «всё, нужно раскурочивать «молодые» деньги». То есть «молодые» деньги должны уйти. Но помимо противоречий «старые» деньги – «молодые» деньги есть противоречия между различными группами этой элиты. И, в принципе, я уже неоднократно писал, что есть ультраглобалисты: это мир без государства, это мир мегакорпораций, огромных таких, типа Ост-Индской компании. И есть глобалисты: государство сохраняется под контролем МВФ, Всемирного банка. Значит, будет немножечко государства, немножечко среднего слоя. И к концлагерю мировому ведут, естественно, ультраглобалисты.

Что совершенно железно? Действительно формируется мир, в котором решающим фактором производства будут не вещественные, не материальные, а социальные и духовные. Но комбинации, в которых будет соотношение между верхами и низами… Именно между верхами и низами, потому что среднего слоя не будет. Это зависит от острой социальной борьбы. Вот из феодализма было три выхода: английский, французский, немецкий. Я думаю, что из капитализма тоже будет несколько вариантов выхода. И несколько зон, в которых жизнь будет довольно существенно отличаться. Кроме того, будет целый ряд таких вот территориальных образований, которые будут носить де-факто, по крайней мере, надгосударственный характер. Это огромные мегаполисы, где людей… 40 миллионов, 50 миллионов, 60 миллионов человек. И это будет государство в государстве. При любом раскладе, я думаю, произойдёт территориальная сегрегация элиты, которая будет жить в экологически чистой зоне, будет жить дольше.

В 2018 году на конференции в Институте сложности Санта-Фе, которую проводила АНБ, из четырёх вариантов желаемых будущего 25% участников высказались совершенно активно за вариант, который называется антропологический переход. То есть, это общество, где верхи и низы отличаются друг от друга как биологические виды. Одни живут 120-140 лет, питаются реальным мясом, а не мясом из кузнечиков и червячков, которые сейчас рекламируются или мясо, которое… имени Греты Тунберг. Кстати, очень хорошо китайцы поддели Грету Тунберг. Мне очень понравилось. Она в одном из своих выступлений кричала, что китайцы должны перестать есть бамбуковыми палочками и портить леса. На что китайцы объяснили: «Бамбук – это трава. Ты иди, поучись в школе. А уж если ты хочешь спасти деревья, то перестань в туалете пользоваться туалетной бумагой. Пользуйся чем-нибудь другим. Например, как мусульмане – камнем, глиной». Мне это очень понравилось. Так вот, я думаю, что борьба, которая разворачивается в мире, это борьба за то, кто отсечёт кого от будущего, и какая часто мирового населения в это будущее попадёт.

Как мне кажется, в двух макрорегионах современного мира будущее уже наступило. Там едва ли что-то изменится. Это Китай с его системой социальных рейтингов. Причём неважно, развалится Китай на Север и Юг, или он останется таким целиковым. Но там система вот эта нынешняя, электронная система, концлагерная, очень органично легла на традиционную китайскую систему контроля. Это такой супер организованный вариант. Я думаю, что такого варианта не получится, например, у корейцев. Потому что это другой народ. Возможно, у японцев получится. Альтернативный вариант, тоже который симпатий не вызывает, это Африка. Это погружение в футуроархаику, на основе, причём, современных технологий. Если кто-то скажет, что в Африке есть государство… Ну, очень странно называть государством Конго или Чад. Это такое проседание в архаику. Причём оно может быть естественным, а может искусственным, что американцы и европейцы сделали с Ливией. Ну и дальше семь огромных макрорегионов, где идёт борьба за будущее. Меня очень воодушевляет то, как европейцы, которые вообще очень такие… социально вышколенные. Я не ожидал такой степени сопротивления ограничительным мерам. Сотни тысяч выходили на улицу. И вот это меня радует. В России сопротивление носило такой спокойный саботажный характер по нашему традиционному принципу. И это сопротивление говорит о том, что люди интуитивно поняли, что их загоняют куда-то… Во что-то очень-очень страшное. И это понимание вселяет оптимизм.

Мир не поворачивает. Мир находится в точке выбора. Причём, такой есть термин «бифуркация». Я бы сказал, что мы находимся в точке полифуркации. У нас несколько вариантов развития. Знаете, иногда историки говорят, что у истории нет…, история не знает сослагательного наклонения. Это плохие историки не знают сослагательного наклонения, у истории всегда ест выбор альтернатив. Дело в том, что есть субъект, волевой субъект, их несколько. И идёт борьба между ними - если бы действительно история не знала сослагательного наклонения, то она имела бы абсолютно детерминистский и мистический характер. То есть вот как движется, так и движется. Мы находимся в точке полифуркации. И именно поэтому нам сейчас очень нужна принципиально новая наука об обществе. Старая наука, которая сформировалась с середины XIX века по середину ХХ века. Старая наука уходит в прошлое. Почему? Она отражала реалии буржуазного общества. Например, экономическая теория – это сфера экономики, рынок. Политология – это политика, социология – гражданское общество. Но смотрите, эти объекты ведь на Западе уже почти исчезли, а вне Запада, в какой-нибудь Индии или мусульманском мире никогда не было никакого гражданского общества. То есть исчезают объекты, по поводу которых сформировались социология, политология, экономическая наука. То есть, получается, как улыбка Чеширского кота… Кота уже нет, а улыбка осталась. Нужно создавать принципиально новую науку о современном мире и помимо прочего тот, кто первым создаст эту науку, у того есть шансы выиграть XXI век. Это недостаточные условия победы в XXI веке, но это необходимые условия. Эту науку нужно создавать. Для этого не нужны огромные институты, для этого нужны мотивированные группы людей, но заряженные на новый тип войны. На вот эту самую гибридную, интеллектуальную, информационную войну.

Вы знаете, я не задумываюсь о будущем, которое наступит, там, через 10-15-20 лет. И не потому, что мне 70 лет, и я до этого, скорее всего, не доживу. Просто у нас сейчас задача – не строить будущее, а проскочить в него. И мы находимся в состоянии войны. И вот я, так сказать, вот я как советский офицер, я это ощущаю очень, очень… Ну, очень плотно. Когда-то мой отец, ещё в 60-е, в конце 60-х – начале 70-х годов, он мне говорил: «Сын, вашему поколению придётся воевать». А я ему не верил. И после 90-го года я думал, какая же война? Дело в том, что он оказался и прав, и не прав. Он-то думал о войне, которая будет повторять Вторую Мировую, которую он отвоевал и расписался на Рейхстаге. А война пришла другая. И вот наше поколение, старшее, которое уходит, оно уже участвует в этой войне и как у Высоцкого… «А сыновья уходят в бой…» И нам нужно подготовить наших детей и внуков к победе в интеллектуальной войне. В интеллектуальной войне побеждают не числом, а умением, качеством. Мне не нравится этот персонаж, Эйнштейн, я слишком много о нём знаю. Но у него есть одна очень хорошая фраза: «Мир – понятие не количественное, а качественное». Ну, наш гениальный полководец Суворов по-другому говорил: «Побеждают не числом, а умением». Поэтому задача моего поколения заключается в том, чтобы столько времени ещё, сколько осталось, подготовить наших детей и внуков интеллектуально и эмоционально к победе в этом узком бутылочном горлышке, ближайшие 10-20 лет.