Правый вектор вместо «Правого сектора»: Россия в поисках своего курса на международной арене

Российская либеральная оппозиция, которая и без того последнее время пребывает в довольно нервозном состоянии и в расстроенных чувствах, при мысли о том, что Россия активизирует контакты с международным правым движением, впадает в настоящую истерику.

Последним поводом для либеральных пароксизмов стал состоявшийся в Санкт-Петербурге Международный консервативный форум, который либералы поспешили обозвать чуть ли не слётом наследников Гитлера со всего света. На самом же деле, несмотря на либеральную клевету, форум нельзя не признать свидетельством положительной тенденции – попытки найти союзников в современном нестабильном и взрывоопасном мире. Между тем всё более очевидным становится тот факт, что дальнейшее существование российской внешней политики в том аморфном состоянии, в котором она пребывала до сих пор, становится неприемлемым – необходимо определяться с путем, по которому надо двигаться в условиях конфронтации с Западом.

Для начала надо определить, почему, собственно, мы находимся в данной ситуации сегодня? Что является предметом наших противоречий с Западом? 

Если задуматься над этим всерьёз, то помимо стародавних обид, предрассудков и чисто экономических интересов, мы увидим, что главное, по сути, состоит в том, что для нас совершенно не приемлем тот идейный, мировоззренческий вектор, Zeitgeist – дух времени, возобладавший на современном Западе. Речь должна идти именно о современном положении дел, поскольку дух исторической Европы это и наш дух, он вовсе не чужд России и её народам, но, напротив – он совершенно чужд тому духу, который сегодня господствует на самом Западе, причём не так давно по историческим меркам. Немцы, французы или шведы ещё XIX века вряд ли нашли бы общий язык со своими сегодняшними потомками. Западное общество всё больше превращается в аморфное образование погрязших в гедонизме, праздности и разврате атомизированных индивидов, не связанных более ни с какой идентичностью, в том числе и национальной, а в перспективе возможно и гендерной. 

То, что либеральными идеологами на Западе оценивается как прогресс и выдающиеся достижения, в России (как и в большей части мира), напротив, воспринимается как дорога, ведущая к вырождению и деградации. Здесь корень наших разногласий – для них мы (как и арабы, индийцы, китайцы и многие другие) нечто вроде дикарей, неспособных без посторонней помощи осознать «прелести» их цивилизации, для нас они – носители цивилизации упадка и смерти (характерно, что на старославянском языке «потребление» означало смерть).

Именно поэтому сегодняшнее противостояние разворачивается не только на внешнем, политико-экономическом, но и на более глубоком, идейном уровне, и именно он требует от нас тщательного определения как собственных мировоззренческих ориентиров, так и поиска тех, кто готов разделять с нами наши ценности.

Рассуждая об истории Советского Союза, многие «кухонные политологи» любят указывать на то, что СССР слишком много тратил на помощь различным дружественным режимам по всему миру. «Кубе помогали, Турции, всему миру, а надо было эти деньги тратить на себя!» – утверждают они. Между тем правда состоит в том, что именно деятельность Коминтерна, а затем, после его упразднения, других структур советского государства, действовавших на международном направлении, способствовала выходу «красного проекта» в России на глобальный уровень – превращению его во «второй мир», глобальную альтернативу миру капитализма. Не будь этого, страна никогда не добилась бы статуса глобального игрока, одной из сил, решающих судьбы мира, субъекта, а не объекта мировой игры.

Сегодня, когда Россия вновь (как после победы большевиков) находится в изоляции и «наши западные партнёры» фактически ведут против нашей страны необъявленную экономическую войну, перед страной вновь стоит необходимость поиска союзников на мировой арене, и более глобально – выстраивания своего вектора мировой политики. К сожалению, задача эта решается недостаточно эффективно, налицо практически полная пассивность государства в данном вопросе. Создаётся впечатление полной безынициативности, действий по принципу реакции на внешние раздражители с постоянным оглядыванием назад – а нельзя ли изменить ситуацию? Вновь подружиться с западными лидерами? Получить, наконец, «Мистрали» и зажить, как раньше? Видимо, у части правящей элиты прочно усвоился комплекс неполноценности перед Западом (характерный, увы, для нашего общества в целом), который не позволяет решительно порвать со всякими попытками изображать партнёрство в условиях фактического тотального противостояния.

Совершенно очевидно, что диалог с западным истеблишментом для России закрыт если не навсегда, то, по крайней мере, очень надолго. Поэтому необходимо обратиться к тем силам в европейских странах, которые находятся в оппозиции к правящим элитам и не согласны с существующим на сегодня status quo. Таковых сил две – правое и левое движение. При всей разнородности современных политических сил, всё же представляется целесообразным разделить их на эти два больших лагеря. 

Левый тупик

Многие считают, что России стоит взять ориентацию на европейское левое движение, поскольку у неё, как у наследницы СССР, сохраняется некий авторитет и ореол «державы победившего социализма». Это большое заблуждение, поскольку с крахом соцлагеря наступил и крах того левого движения, которое было ориентировано на Советский Союз и его идеологическую модель. 

То левое движение, которое сегодня существует на Западе, по сути, всегда представляло собой враждебное СССР, троцкистское направление левой идеи. Парадокс левого движения в Европе сегодня состоит в том, что всевозможные организации, подобные «Комитету за рабочий интернационал», критикуя современную действительность с антикапиталистических позиций, фактически являются авангардом господствующих либеральных сил – именно левые наиболее агрессивно борются с религией, семейными ценностями, институтами национального государства, выступают сторонниками трансгуманизма, прав сексуальных меньшинств, мечтают о ликвидации этнической идентичности.

Эта повестка давно не имеет ничего общего с борьбой за интересы рабочего класса, и представляет собой по сути ультралиберализм – экстравагантную идеологию, говорить о которой открыто сами либералы не могут себе позволить, чтобы не нести имиджевых потерь. 

Таким образом, несмотря на кажущееся противостояние левых и правящих элит в Европе, в действительности левое движение совершенно безобидно и даже более того – органично встроено в модель общества развитого капитализма и выполняет в нём функцию громоотвода для общественного недовольства, а также полигона для обкатки наиболее радикальных идей общественного устройства будущего. В левом движении есть место всем – от уличных хулиганов-антифа до скучающих интеллектуалов и отпрысков благополучного среднего класса, играющих в революцию. Но кому в нём точно нет места, так это тем, кто по-настоящему не приемлет современное мироустройство и готов бороться с ним. Именно поэтому апелляция к европейским левым (на Востоке ситуация гораздо сложнее и интереснее) сегодня совершенно несостоятельна, и у России попросту нет другой альтернативы, кроме как обратить внимание на правый фланг европейской политики.

Правый вектор – единственная альтернатива

Правое мировоззрение в Европе подвергается нападкам и преследованиям за своё принципиальное несогласие с тем самоубийственным направлением, по которому ведут Европу брюссельские «вожди» и атлантические элиты европейских стран. Правые оплёвываются в официальных СМИ, преследуются по закону за свою самостоятельную позицию (несмотря на провозглашаемые ценности «свободы слова», которые западными органами правопорядка трактуются весьма избирательно – глумиться над религиозными символами можно, шутить над геями или мигрантами – преступление), или даже физически устраняются (как Йорг Хайдер). К сожалению, в нашей стране стараниями либеральных (а отчасти и государственных) СМИ народу также прививался негативный взгляд на право-консервативное мировоззрение. В результате оголтелой пропаганды безграмотных журналистов, по мнению многих слово «националист» является сегодня чуть ли не ругательным. 

Новый виток антиконсервативная пропаганда приняла с началом конфликта на Украине. Поскольку активными участниками киевского Майдана были украинские националисты, российские СМИ не придумали ничего лучшего, как изобразить весь сложный и многоплановый конфликт, как некое продолжение Второй мировой войны, где абстрактные «наши» выступают против не менее абстрактных «фашистов». По всей видимости, медийные боссы хотели своим наигранным антифашистским рвением выслужиться перед Кремлём, но поистине – «услужливый дурак страшнее пистолета», – они оказали стране медвежью услугу, свалив в одну кучу «Правый сектор» и европейских правых, введя людей в заблуждение и осложнив тем самым поиск союзников на европейском пространстве.

Ещё хуже то, что, идя на поводу у примитивного и однобокого представления об украинском противостоянии как о продолжении борьбы с «фашистскими недобитками», мы добровольно полностью предоставляем игру на правом поле движениям типа «Правого сектора», которые, во-первых, не скрывают своей русофобии, а во-вторых, действуют в интересах крупного олигархического капитала, причем даже не столько украинского, сколько транснационального, который как раз и является сегодня смертельным врагом правого движения в Европе.

Ещё один вопрос, который стоит поставить перед любителями оживлять тени прошлого, – а кто мы в этом противостоянии? Во Второй мировой по другую сторону фронта был коммунистический Советский Союз, РФ является его преемницей, получается мы – «советские»? Но ведь это очевидным образом не так, просто потому что экономическая основа современного российского государства не является социалистической. У нас есть частная собственность, есть крупный капитал, выстроенный за период после 91-го года капитализм, пусть и периферийного образца. Получается некий бутафорский «парк советского периода», с красивыми декорациями, плакатами и лозунгами, но с полностью выхолощенным содержанием. И здесь нечему удивляться – мы живём в другие времена и наблюдаем другой конфликт. 

Необходимо ясно осознать, что те ценности, которые сегодня провозглашаются приоритетами глобальной политики России, а именно консерватизм, многополярный мир, защита национального суверенитета и самобытности, традиционные взаимоотношения в семье и обществе – в наибольшей степени созвучны повестке европейских правых сил.

Беда в том, что ценности эти осознаются во многом ситуативно, как реакция на некие внешние обстоятельства, например санкции, исключение из международных клубов и организаций и т.д. Вместо этого необходимо последовательно выстраивать правый вектор в европейской политике, поскольку, как показывают выборы во многих европейских странах, именно за правыми силами будущее Европы, точнее только с ними у Европы, какой мы привыкли её воспринимать, вообще есть будущее.

Немаловажно и то, что как ни парадоксально это может прозвучать, но собственно российские левые, наследники той левой идеи, которая жила и развивалась в Советском Союзе, имеют сегодня гораздо больше общего с правыми, чем с носителями завезённых из Европы экстравагантных левацких идей. Вы вряд ли найдёте сталиниста или члена КПРФ, готового бороться за права ЛГБТ или роспуск вооружённых сил. По сути, правые и конструктивные левые («советские патриоты») больше расходятся в своих взглядах на историю, нежели на современные политические процессы, и здесь существует большой потенциал для конструктивного обмена мнениями.

Последовательность – залог победы

Задача номер один сегодня – это чётко сформулировать, что Россия готова предложить миру в качестве альтернативы западному либеральному проекту. Именно такая глобальная альтернатива, привлекательная для самых разных сил в мире, может стать основой формирования нового миропорядка, основанного на традиционных ценностях.

Чрезвычайно важный момент заключается в том, что действия должны соответствовать декларациям. 

Нельзя провозглашать борьбу за консервативные ценности только вовне, как привлекательный фасад внешней политики, при практически полном доминировании либерализма во внутренней. 

Нельзя возмущаться падением нравов на Западе, и одновременно закрывать глаза на то, что происходит на российском телевидении. 

Нельзя приветствовать победы дружественных правых сил под руководством Марин Ле Пен во Франции и в то же самое время подвергать собственных правых уголовному преследованию за экстремизм, под определение которого подпадает всё более широкий круг деяний и высказываний, порой совершенно безобидных. Безусловно, в российском правом движении (а скорее среди тех, кто причисляет себя к нему, по сути относясь скорее к неким околоправым субкультурам) немало маргиналов и настоящих экстремистов, однако это не должно бросать тень на все консервативные силы, которые представляют собой надежнейшую опору России.

Наконец, важным вопросом, заслуживающим пристального внимания, является поиск точек соприкосновения со здоровыми украинскими правыми силами, а точнее – вопрос о том, возможно ли существование нерусофобского украинского правого дискурса. До сих пор ситуация выглядела таким образом, что украинцы были вынуждены или отказываться в той или иной степени от своей украинской идентичности (как, например, многие из украинцев, проживающих в России, которые стремятся к русификации) или, наоборот, через укоренение в мифологемах украинского национализма приходить к радикально националистическим, антироссийским взглядам.

Грубо говоря, сложилась ситуация, в которой украинец не может быть одновременно и сторонником право-консервативных взглядов, и украинцем, и другом России.

В результате, например, наблюдаются определённые проблемы с идентификацией жителей Донбасса – официальные российские СМИ робко называют их «русскоязычным населением», в то время как в массовом сознании укореняется идея о том, что украинцы по определению являются некой враждебной силой по отношению к русским, что в свою очередь порождает ответную враждебность с украинской стороны. Надо ли говорить, что такое развитие событий ведет фактически к реализации балканского сценария, когда родственные народы становятся злейшими врагами. Эта ситуация на руку лишь русофобским силам на Украине которые, вопреки недальновидной пропаганде СМИ, не пользуются пока большой популярностью в обществе, о чём свидетельствуют их более чем скромные достижения на прошедших выборах. 

Выстраивание правого внешнеполитического вектора – непростая задача, учитывая те предрассудки, которые сегодня навязаны нашему обществу, и те, которые существуют в Европе по отношению к России исторически. Однако от решения этой задачи зависит сегодня очень многое, не только во внешней политике России, но и глобальнее – каким будет облик Европы и мира в ближайшем будущем.

Оригинал статьи опубликован на портале Modus Agendi.