Код Человечности

КОД ЧЕЛОВЕЧНОСТИ

(Статья была опубликована в январском номере газеты «Победа», издаваемой в городе Аксае Ростовской области. Друзья попросили разместить её на Конте – считают, что вопросы, затронутые в ней, будут интересны и здешним завсегдатаям)

Грядущий год объявлен в России годом экологии. А ещё – столетие назад Россия вступила в эпоху великих потрясений и преобразований, значение которых мы до сих пор пытаемся осмыслить. Но начать разговор я предлагаю всё-таки с живописи. Какая тут связь? Поверьте, она есть, нужно только запастись терпением и дочитать до конца.

Я не художник, хотя в детстве мечтал им стать. Просто интересуюсь живописью по мере возможности. Возможности мои обычно не простирались дальше того, чтобы почитать что-то на эту тему, или полистать альбом с репродукциями.

Но в октябре 2010 года мне повезло – я, в числе других экскурсантов, шёл за гидом по залам галереи Уффици во Флоренции. Нашего гида – бывшего соотечественника, обосновавшегося в Италии, звали Саша, хотя возрастом он был хорошо за сорок. Саша предупредил, что «объять необъятное за положенные на экскурсию часы, не стоит даже пытаться, поэтому я покажу вам «свою» Уффици».

В галерее запрещено фотографировать, меня ничто не отвлекало от созерцания шедевров и рассказа об их авторах. Так было до зала Боттичелли. Увидев «Рождение Венеры», я ощутил подступающий к горлу ком, на какое-то время мне стало трудно дышать и глаза наполнились влагой. Честное слово, я не знал, что сделать, чтобы не заплакать у картины. Всё это длилось мгновение. Каким-то образом мне удалось сдержаться. Никто ничего не заметил. Кроме Саши. Но и он не подал виду.

Мы шли дальше по залам. Я уже окончательно пришёл в себя, и даже вспомнил у полотна Тициана «Венера Урбинская» рассказ знакомой художницы о том, как преподаватель напутствовал уезжающих на практику в Италию старшекурсников: «Счастливчики, вы увидите, как Тициан пишет белое». Я подошёл к полотну и тоже увидел. Мастер играл на контрасте: белоснежная простыня вблизи была сероватой, и лишь изгибы были выписаны несмешанными белилами. Кипенную белизну создавали окружающие краски.

Но что же всё-таки произошло тогда со мной? Глубиной психологизма сюжета эта картина не отличается. Как я понял, Саша строил «свою линию» в залах Уффици именно от простого к сложному. Европейская живопись, как взрослеющий человек, тоже прошла все положенные стадии становления: детство, отрочество, юность, зрелость. Осмотр мы начали с залов, где живописцы ещё не владели основами перспективы, их полотна не имели глубины изображения. Вот и я, стоя у «Рождение Венеры», увидел, что великий Боттичелли не справился с изображением морской стихии, да и береговой пейзаж был условным. Чем же он сумел задеть во мне что-то глубинное?

Тогда я объяснил произошедшее тем, что увидел полотно, знакомое с детства по репродукциям. Впрочем, особо размышлять было некогда – это же Италия! За Флоренцией были Рим с Ватиканом, Неаполь с Помпеями – и везде было, чем восхищаться. И я восхищался полотнами и гобеленами музеев Ватикана. Шея заболела, пока смотрел потолочную роспись Микеланджело в Сикстинской капелле (а сколько здоровья это стоило Мастеру – отдельный разговор!).

Но, кроме шедевров итальянских мастеров, в Риме можно увидеть египетские обелиски и другие трофеи былых триумфов. Неудивительно, что Вечный Город произвёл на меня такое впечатление – туда за тысячелетия свезли всё лучшее, что было создано руками Человека-творца. Сначала завоёвывали и грабили при помощи огня и меча. А потом тактика изменилась, и уже во имя Бога устремились потоки с подношениями.

Признаюсь, испытывал двойственные чувства. Триумфальные арки, атрибутику которых императоры меняли, а по-сути, крали у предшественников, переписывая историю. Колизей, где, казалось, до сих пор немо звучит тысячеголосый вопль ужаса. Роскошь дворцов, когда задумаешься, что за ней стоит, внушает множество чувств, среди которых практически не остаётся места восхищению. И лозунг, ради чего совершались преступления, был вполне современным: если упрощённо – хапай всё, что сможешь. Этакое общество потребления без моральных и нравственных ограничений. Ничего не напоминает?

Все восстания и революции питались чувством возмущения из-за попранной справедливости. Другое дело, что и после них, та самая Справедливость оставалась только в лозунгах. Просто право «попирать» её, а заодно и широкие народные массы, возмущавшиеся НЕсправедливостью, получали другие.

И всё равно, даже в самые мрачные времена, абсолютное зло не осмеливалось, заявлять о своих целях открыто. Не декларировало их посредством настоящего искусства. Было много поделок, прославляющих тиранов и кровопийц, но и в этих случаях они подавались не в своём настоящем облике. Создатели этих поделок просто вынуждены были идти в общем тренде. Но время смывало шелуху и пену, оставляя в веках шедевры настоящих Мастеров.

И только супрематизм, появившийся чуть больше ста лет назад, дерзнул прервать эстафету нравственного кода человечности. «Чёрный квадрат» Малевича – это даже не противоположный полюс. Применяя слово «полюс», мы как бы соглашаемся с неизбежным дуализмом: север/юг, плюс/минус, добро/зло. А «Чёрный квадрат» - это бездна, небытие, мертвечина. В небытие нет ничего: ни отрицательного, ни положительного. Оно – конец всего.

Но именно этому «шедевру» посвящено множество исследований, на спорах вокруг него озолотилось и сделало себя «имя» не одно поколение «экспертов».

Так в чём же феномен «Чёрного квадрата»? В том, на мой обывательский взгляд, что он стал знаменем для сил, которым невыгодно, чтобы искусство, в частности, живопись, как говорил А.С. Пушкин, пробуждало «чувства добрые». За это – за отсутствие чувств (добрых или нет, без разницы!) они готовы оплачивать подобные «шедевры» любыми деньгами. Нет, конечно, не первого встречного озолотить, а избранных. Они превратили искусство в свою песочницу, и сами назначают «гениев» и «шедевры». И всё это – именно ради беспредметности. Ради тупика, чтобы нравственный код человечности больше не передавался от поколения к поколению.

Казимир Малевич был бы счастлив, если бы дожил. И если предположить, что он относился к людям, способным разделить такое светлое чувство, как счастье. Что сомнительно. Иначе не появился бы в его жизни «чёрный квадрат».

Не осуждаю тех, кто упражняет чувство юмора, по этому поводу:

«Из-за вопиющей халатности работников Третьяковской галереи, «Чёрный квадрат» Малевича две недели висел вверх ногами». А вот ещё: «Пять раз из музея был похищен «Чёрный квадрат» Малевича… И пять раз сторожу дяде Васе удавалось восстановить эту картину до рассвета».

Но, пожалуй, не до смеха. Платят за подобные «шедевры» десятки миллионов долларов – на здоровье! Если у них они – лишние, почему бы нет. Дело в другом – в сути, которую несёт «Чёрный квадрат», и в поставленных с ног на голову критериях оценки Творчества.

«Чёрный квадрат» - отрицание предметности, то есть природного начала в искусстве. Квадрат – потому что солнце круглое, чёрный – потому что солнце даёт свет. Это – краткая суть идеологии супрематизма, изложенная самим К. Малевичем в 1915 году. За пару лет до революции 1917 года. Одни считают, что Малевич поставил «жирную чёрную точку» в истории мировой живописи. Другие объявили его непревзойдённым гением. Мол, у полотна можно стоять часами и домысливать, в меру своих способностей. В России есть места, куда можно прийти, и глубокомысленно стоять у «Чёрных квадратов» Малевича: это ГосударственнаяТретьяковская галерея и Государственный Русский музей.

Важная деталь, чтобы понять, куда метил Малевич. На выставке в 1915 году «Чёрный квадрат» висел не как обычные картины, а опираясь сразу на две стены. Дословно: «Чёрный квадрат» в красном углу». А в красном углу испокон века на Руси православные иконы висели. Так что, шутки в сторону.

Казимира Малевича, наверное, можно бы и пожалеть. Никому не навязываю, просто высказываю своё предположение. Художник он был бесталанный, бился-бился над картиной (может, заказ какой, или себе что-то хотел доказать) – ничего не выходит. В минуту отчаяния замазал всё чёрной краской. И тут его осенило… Выражаясь современным языком, креативный маркетинговый ход. Просто бизнес, и ничего более.

Ещё один вопрос меня смущает: почему во времена, когда картины из запасников Советской России попадали на мировые аукционы, чтобы на вырученную валюту закупить станки для индустриализации страны, не пустили в оборот хотя бы один из шедевров Малевича? Благополучно пережили творения Малевича и все атаки на абстрактное и космополитическое искусство, дождавшись своего звёздного часа.

Но нам бы о другом подумать: как опять не забрести в очередной «чёрный квадрат», то есть в бездну бунта? Технологии организации революций за эти сто лет усовершенствовались. Хорошо, что мы уже не стесняемся слова патриотизм и начали понимать, что без национальной идеи мы снова можем потерять страну. И школа у нас из «поставщика образовательных услуг» постепенно возвращается к тому, что на Руси привыкли называть Школой. Невозможно почувствовать себя Гражданином Страны, только лишь заучивая правильные ответы к ЕГЭ.

Нельзя ограничивать мир ребёнка только точными дисциплинами, только тем, что пригодится для карьерного роста. Он должен иметь возможность, прикоснуться к великому наследию человечества, будь то музыка, живопись или литература. Причём, такая возможность должна быть у всех, а не у избранных.

Уже несколько месяцев прошло с посещения Сальского художественного музея, а у меня перед глазами картина Бориса Неменского «Последнее письмо». Скупыми лаконичными средствами отображена трагедия молодой женщины и её сына, получивших страшную весть с фронта. А к картине я возвращался дважды, и, уже вернувшись домой, нашёл в сети всё, что смог, о её авторе. Художник-фронтовик Б. Неменский до сих пор в строю, его работы недавно выставлялись в Берлине. А ведь он 1922 года рождения, и ему тревожно за будущее страны: «Изобразительное искусство и музыку вообще пытаются вывести за пределы обязательной школьной программы. Но без сохранения и дальнейшего развития нашей культуры государству грозит распад. Сегодня мы обязаны это понимать и возрождать в людях чувство ответственности»

К этим словам я добавил бы и странную, если не сказать жёстче, инициативу – заменить в списках литературы, обязательной к прочтению в старших классах, Александра Куприна и Николая Лескова на Людмилу Улицкую и Виктора Пелевина. Слава Богу, инициатива вроде бы не прошла. Но не думаю, что это – последняя попытка заменить классику поделками.

Что же касается секрета картины Боттичелли «Рождение Венеры», думаю, он в том, что художнику удалось передать чувство быстротечности и хрупкости красоты, да и самой жизни. Прообразом Венеры была легендарная красавица его времени – Симонетта Веспуччи, которая прожила 23 года. Прообразом, а не моделью, так как писал её Боттичелли по памяти – Симонетты к моменту написания картины уже восемь лет не было в живых.

Работы настоящих мастеров хранят и передают из поколения в поколение своеобразный нравственный код, делающий человека – Человеком. И только в начале XX века эта традиция была прервана. У нас в стране её продолжателями были художники советской школы, принявшие эстафету Добра. А что будет дальше?

По мнению тех, кто сейчас вершит или, точнее, стремится вершить судьбой планеты, КОД ЧЕЛОВЕЧНОСТИ не нужен. Без него проще управлять человекоподобной биомассой. И никакая охрана экологии окружающей среды не поможет, если мы не сумеем сохранить Код Человечности – его нравственную экологию.

Юрий Трущелёв