Немного о Стрелкове и о Краматорске

В последнее время активизировалось обсуждение Игоря Ивановича Стрелкова – известного командира ополчения Новороссии, героя обороны Славянска и т.д. Хочется немного вспомнить те времена, а выводы каждый волен делать сам.

Огромное количество людей, большая часть которых никогда не приближалась к Новороссии даже на расстояние выстрела «Града», считает, что Гиркин является символом и эталоном Новороссии и с тех пор, как он остался не у дел, всё тут происходит только во вред делу републик ЛДНР.

Куда меньшая часть костерит Игоря Ивановича что есть сил, утверждая, что он является предателем, трусом и вообще ничем не заслужил тех лавров, которые приписала ему патриотическая общественность в начале становления Новороссии.

Признаться, сомнения в Гиркине у меня присутствовали с первых дней пребывания в ополчении. Тем не менее, те наветы, которых удостаивается сегодня «Стрелков» кажутся мне такой же глупостью и пропагандой, как и его «канонизация» в первые месяцы гражданской войны.

Пишу это, чтобы высказать, наконец, ряд фактов, которые могу подтвердить. Сразу упомяну – мне абсолютно неприемлемы нынешние заявления «Котыча» - более того, я считаю их вредными и подрывными. Тем не менее, я отказываюсь давать оценочные суждения о деятельности Стрелкова в Славянке, так как для подобных оценок нужно было бы не только воевать в Славянке, но и лично общаться с Гиркиным, а я такой чести почти не имел.

С мая по 5 июля – до самого выхода, мне довелось служить в ополчении Краматорска. Фактически, мы подчинялись тому же Стрелкову. Однако в то время меня это мало волновало – моим непосредственным командиром был небезызвестный «Бабай».

Скажу сразу про Сашу Можаева – «Бабая». Он мировой мужик, но ни я, ни мои соратники ни разу не видели его ни в одном бою. Было устойчивое впечатление, что он занимается исключительно административными вопросами, «отжимами» и прочей важной, но не особо героической деятельностью.

Что же касается непосредственно Игоря Стрелкова, могу сказать то, что всё наше Краматорское ополчение постоянно удивляли панические пассажи Гиркина о нехватке оружия, живой силы и т.д. Дело в том, что в отличие от Славянска, который можно было взять только с нескольких направлений, которые тщательно охраняли ополченцы, Краматорск расположен на равнине и охранять его куда труднее. Тем более, что там был постоянный рассадник укроповской «заразы» - аэропорт.

Всё, что к нам приходило, за малым исключением, уходило в Славянск. Когда в моей мотопехоте появились два «Утёс», два «АГС»  и два «ПТР» - был праздник. До этого всё оружие полностью уходило в соседний город. Техники и артиллерии я вообще не видел – только слышал по ночам, как она идёт, на марше. К нам периодически приезжали новобранцы из Донецка – мы доставляли их в Славянск. Там они проходили «инициацию» - 2 недели в Славянске считались достаточной стажировкой. В общем, все силы тогда были брошены в Славянск.

Я по собственному опыту почти ничего не могу сказать про оборону Славянска – даже в ночь, когда Порошенко снял своё перемирие и «Стрелок» в ответ снёс телевизионную башню на Карачуне, я находился с противоположной стороны Карачуна – на блокпосте возле так называемого «Кондёра» - завода кондиционеров. Там мы в окопах ждали вражескую бронетехнику, которая, увы, так и не появилась.

До сих пор вспоминаю ту ночь – вместо того, чтобы пойти на штурм, ВСУ просто отстрелялись по Славянску и Краматорску из миномётов и РСЗО. Ровно в 12 часов перемирие кончилось, и ночь превратилась в день. Наш блокпост находился непосредственно напротив горы Карачун, на которой стояли украинские войска, а с другой стороны, под сенью горы, лежал Славянск. Оттуда и из центра Краматорска слышалась непрерывная канонада, которая продолжалась около часа. Били всем подряд – миномётами, «Град», Смерчами» и т.д. Потом всё стихло.

Через несколько минут из Славянска по Карачуну ухнули залпы от местного ополчения. Они были куда как скромнее, зато мы знали, что бьют-то они по одному конкретному месту и кровожадно представляли, как горит и ломается укроп. А затем произошло что-то странное. Небо внезапно залило лиловым светом, который тут же сменился зелёным, а потом ещё около минуты была странная, ни на что не похожая светомузыка. Мы раскрыли рты – происходящее не было похоже ни на одну из известных нам артиллерийских систем. К тому же, взрывов практически не было. В голову лезли нелепые мысли о лазерах и космических лучах, а потом я понял, что это падает телевизионная вышка, а дикие всполохи сопровождают разрывы силовых кабелей.

Я пришёл в мстительный восторг, представляя как сотни, тысячи тонн металла и смертоносные змеи кабелей падают на технику и живую силу, как электрические дуги невероятного напряжения в мгновение ока аннигилируют живую силу и плавят технику. Это было слабое, но утешение, которое хоть немного компенсировало тревогу о мирных жителях Краматорска и Славянска и ополченцах обоих городов, среди которых к тому времени было уже так много друзей.

А через несколько дней состоялся пресловутый «исход» - странное событие, механику которого я не понимаю по сей день. В ту ночь моё отделение охраняло южный блокпост. Ночью я встрепенулся от гула транспорта. У меня не было ничего, кроме автомата, поэтому я просто сидел и вслушивался в темноту. Вскоре стало понятно, что идёт колонна, причём идёт она из Краматорска. Я аккуратно выглянул из-за дерева и увидел, как на мост въезжают разбитые в хлам автомобили, бензовозы и грузовики с пехотой. Это были наши.

Никто никого нас не предупредил, поэтому просто чудо, что мы не сработали по этой колонне. Могла произойти ужасная трагедия. Позже мне рассказывали, что возле северного блокпоста паренёк, находившийся в секрете, долго отстреливался от своих же. Когда у него кончились патроны, он вырвал чеку и ждал врага, чтобы дорого продать свою жизнь. К счастью, бойцы были опытные. Они убедили его в том, что они свои и нейтрализовали гранату. Не знаю, почему нас не предупредили. Возможно, из соображений секретности. Через полчаса колонна вернулась в город. Потом снова выехала и уже не возвращалась. За ней потянулись другие. Потом пошли штабные автомобили. Затем всё стихло. Настало утро, а потом день, в который всё ополчение покинуло Краматорск.

Я с уважением отношусь к Игорю Стрелкову, как с уважением отношусь к представителю любой сферы, в которой я некомпетентен. Также я не берусь оценивать военные познания или полководческие способности Гиркина-Стрелкова и нисколько не подвергаю сомнению героизм и самоотверженность защитников Славянска и Семёновки, хоть и считаю, что украинская армия в любой момент могла занять эти населённые пункты, если бы не происходившие в те дни политические процессы, переговоры и сложные многоходовки.

Однако я точно знаю, что могу доверять словам комбрига 1-й Славянской бригады с позывным «Кэп», который возглавлял оборону Семёновки. Так вот, во время беседы этот воин рассказывал, что во время обороны сильно не хватало подствольных гранатомётов, а так же множества другой полезной амуниции. Так вот, по словам «Кэпа», когда 5 июля поступил приказ выводить войска из Славянска, на базе у Стрелкова остались полные закрома всевозможного оборудования, в том числе десятки подствольных гранатомётов, причём всё это даже не было уничтожено, а досталось украинским войскам. А могли бы спасать жизни.

Также «Кэп» рассказывал, что во время выхода он принял решение отвести свои подразделения на другую позицию, находившуюся в нескольких сотнях метров от определённой по плану. В итоге, к тому времени, когда на указанном месте должны были находиться защитники Семёновки, туда очень кучно, прицельно ударили РСЗО «Град», что явно говорит о предательстве в рядах «стрелковцев». А может быть элементарных просчётах – кто теперь разберёт? В любом случае эти свидетельства соратника Гиркина-Стрелкова говорят о том, что эта фигура мифологизирована, в то время, как на самом деле Игорь Иванович допускал немало ошибок, как и полагается людям.

Ещё один немаловажный момент – Стрелков постоянно жаловался, что Донецк получает значительную помощь техникой, однако в Славянк её отправляют в весьма умеренных количествах. На сегодняшний день, ваш покорный слуга уже достаточно неплохо понимает суть происходивших событий и может сделать следующий вывод – технику не хотели отправлять в Славянск, потому что знали, что она оттуда попросту не вернётся. Тоже, касалось и Краматорска, который вообще было бы крайне сложно удерживать по причине его расположения.

Люди, которые в тот момент создавали контуры будущей Новороссии, равно как и военные советники, отлично понимали, что у Стрелкова нет шансов удержать Славянск. Его изначально никто не собирался оборонять. В тот момент героическая оборона Славянска и ополчение Краматорска были совершенно необходимы, для создания в мировом сообществе, а самое главное – в глазах Русского мира, специального мифологического образа, для воздействия на общественное сознание. А Стрелков в этой драматической обороне играл роль предводителя 300 спартанцев. Роль, утрату которой он так и не смог пережить. Игорем Ивановичем воспользовались, а когда он в качестве министра обороны попытался проводить собственную политику (по моему мнению - деструктивную) его быстро отправили на покой.

Сколько в то время было панических криков и со стороны самого Стрелкова, и со стороны его сторонников, сколько было неуверенности и паники среди самих «стрелковцев», уверовавших в своего командира! Но посмотрите сегодня – разве Новороссия не отстраивает государственность? Разве не обретает понемногу субъектность? Если бы Стрелков бросил полуодетое ополчение в мясорубку, как он это неоднократно предлагал, от зарождающихся вооружённых сил не осталось бы и следа. А так сегодня у ЛДНР есть собственная армия, вполне боеспособная. Новороссия крепнет, чтобы не говорил Игорь Стрелков и его почитатели. 

Что же касается его политической компетенции, а в этой сфере я уже имею право на собственные суждения, то Стрелков наивный романтик, который своими паническими и нелепыми заявлениями сделал немало зла делу Новороссии и внёс смятение в умы множества её сторонников. Он был нужен и хорош, пока был в Славянске, потому что Новороссии нужны были герои, нужны были узнаваемые лица, нужна была собственная мифология. Это во многом несправедливо, но политика – дело тонкое, безжалостное и даже подлое.