Шведы не вымирают и не сдаются

https://kornev.livejournal.com...

Некоторое время назад (кажется, с подачи британского левой газеты «Индепендент») по сайтам и блогам разошлась фейк-новость, которую радостно поддержали агитаторы за цифровой концлагерь. Якобы, шведские чиновники ужаснулись последствиям слишком мягких карантинных мер (отсутствие тотального локдауна, домашних арестов и цифровых пропусков), отреклись от своей «ереси» и пожалели, что не загнали людей в стойло, как в большинстве других стран. С этой темой хорошо разобрался американский блогер rms1. Начну с того, что процитирую его небольшую заметку целиком:

«В мировой и российской прессе прошёл вброс о том, что де главный шведский эпидемиолог Dr.Tegnell в интервью шведскому радио якобы заявил что шведы сделали всё неправильно. Это, мягко говоря, неправда. На самом деле он просто попытался подытожить свои неизбежные просчёты, прежде всего провал с защитой домов престарелых. Уже после того интервью, учитывая мировой резонанс, он дал ещё одно газете Dagеns Nyheter где пояснил, в частности, следующее: "Я считаю, что наша фундаментальная стратегия сработала на отлично. Я не могу даже представить себе, что я бы сделал что-либо по-другому. Конечно, есть определённые детали, о них следует подумать, и мы постоянно над этим работаем. Мы всё время что-то понемногу меняем и будем продолжать делать это.

- То, что Вы сказали, повлияет на будущую стратегию?

- Нет, в целом у нас есть хороший опыт социального дистанцирования, и это имело определённый успех. Мы смогли обеспечить должное медицинское обслуживание. Теперь мы работаем над улучшением ситуации в деле защиты пожилого населения." (перевод мой, rms1)» (конец цитирования)

На самом деле ситуация прямо противоположная тому, чего хотели бы российские ковидопоклонники: капитулируют не шведы, а их недавние критики, указывая на эффективность шведской политики. Яркий пример – Нил Фергюсон, главный идеолог применения жестких карантинных мер в Британии. Название статьи в британской газете Daily Mail (от 2 июня) говорит само за себя: «Нил Фергюсон, чьи мрачные предупреждения побудили Бориса Джонсона отдать приказ на тотальный локдаун, признал, что Швеция смогла подавить Covid-19 до того же уровня без драконовских мер». Перевод наиболее интересных выдержек из этой статьи можно найти в другой заметке того же блогера. В прямых цитатах, приводимых в этой статье, Фергюсон расшаркался перед шведскими коллегами, выразил им свое глубокое уважение за профессионализм и призвал учесть шведский опыт в самой Британии при новой волне ковида. Он также выразил недоумение в связи с тем фактом, что количество смертей в Швеции оказалось почти в 20 раз меньше, чем прогнозировали алармисты. По прогнозам алармистов, в Швеции без введения жестких мер должно было умереть от ковида уже 90 тысяч человек, а умерло менее 5 тысяч (на 16.06.2020).

Катастрофа отменяется

Именно факт отсутствия катастрофы в Швеции больше всего прижаривает пятки сторонникам драконовских мер, в необходимости которых начинает сомневаться население других стран. Масшабной смертоносной пандемии из ковида не получилось: «Полгода прошло с момента попадания нового коронавируса в человеческую популяцию. За это время заразились 0,6% населения Земли. Доля умерших от COVID-19 составила чуть больше 0,7% из 51 миллиона ежегодно умирающих в мире» (из статьи в «Медицинской газете» почтенного российского эпидемиолога академика РАН Сергиева). Последняя линия обороны чиновников, ответственных за необдуманно жесткие меры, – то, что якобы эти меры как раз и предотвратили серьезную эпидемию. Однако на фоне Швеции сообщения «британских ученых» о том, что драконовские меры, якобы, спасли «500 тысяч человек в Великобритании», выглядят просто смешно, что сильно подрывает доверие к государственной ковидо-пропаганде. Особенно по контрасту с тем фактом, что в свободной Швеции смертность от ковида составила 471 на миллион человек, а в «стойловой» Британии – 632 (данные на 16 июня 2020 из Википедии). Хотя Швеция входит в пятерку «лидеров» по количеству смертей от ковида на миллион населения (если исключить карликовые страны) и довольно сильно отрывается от других скандинавских стран, это не создает требуемого «наглядного урока». Одно дело, когда отказ от драконовских мер превращает страну в абсолютного лидера по смертности, с десятикратным отрывом от ближайшей «закарантиненной» страны, и совсем другое, когда она даже не всех «закарантиненных» обогнала, и уступает не только Италии и Испании (где эпидемия успела серьезно разгореться до начала локдауна), но и Британии, где «самоизоляция» была доведена до гротеска.

Причины не самой низкой смертности

В Швеции, как и в Италии с Испанией, значительный вклад в смертность дала «брешь в обороне» домов престарелых. Защита домов престарелых – это отдельная тема, слабо связанная с карантинной политикой в отношении основной массы населения. Если жертвы в домах престарелых выделить в особую строку, и сравнить только ту часть смертности, которую, теоретически, мог бы уменьшить «тотальный локдаун», то Швеция окажется ближе к середине европейского списка по смертности.

В остальном повышенная шведская смертность – результат того, что шведы быстрее пробежали ту дистанцию, которую «стойловым» странам еще придется преодолеть. Она связана не с перегруженностью больниц (и повышением смертности среди тяжело заболевших), а с бОльшим охватом населения вирусом. На длительном интервале Швеция выиграет у стран со «стойловой» стратегией, поскольку они не только «пробегут дистанцию до конца», но и получат дополнительные смерти, связанные с самими жесткими мерами. И чем дольше они будут сидеть в «карантине», ожидая несуществующей вакцины, тем тяжелее будут последствия. Гиподинамия, прибавление веса, сокращение пребывания на свежем воздухе, возрастание стресса из-за экономических проблем или обострения семейных конфликтов в замкнутом пространстве, - все это дает вклад в ухудшение здоровья, развитие хронических болезней, уменьшение иммунитета и рост смертности. Паническая реакция системы здравоохранения в «стойловых» странах тоже дает свой вклад в смертность, поскольку у многих людей возникают трудности с получением медицинской помощи, не связанной с ковидом. Откладываются плановые операции, хронические больные остаются без помощи профильных специалистов, - все это в долгосрочной перспективе неизбежно скажется и на смертности. Заметим, что это происходило не только в странах типа Италии, где медицина не имела запаса прочности, но и в благополучных странах типа Германии, просто ради углубления политики «самоизоляции» (авторы нашумевшего доклада жалуются, что в Германии в апреле-мае были отложены или отменены необходимые операции у 2,5 миллионов человек). Говорят, что в «стойловых» странах это будет частично компенсировано бонусом из-за сокращения числа ДТП, травм на производстве и преступлений, связанных с насилием. Однако выпуск населением пара, накопленного за время локдауна, как показывает опыт США, может уничтожить эти бонусы.

(UPD. 17.06.2020 : Ранее я уже подробно объяснял в нескольких заметках, каким образом жесткие меры «противодействия вирусу» сами могут давать вклад в смертность: (1) Домашний арест как метод уничтожения активных стариков, (2) Вырезаем аппендикс бензопилой. Лечим запоры отбойным молотком, (3) В царстве Дозора Смерти: «Вы и убили-с, Родион Романович» и (4) Апрель в Москве: счет 2:1 в пользу борцов с эпидемией.)

«Шведский путь» не такой уж и «особый»

Самое смешное во всей этой истории то, что и апологеты, и критики «шведского пути» равно заблуждаются, признавая этот путь «фундаментально особым». Стратегически шведы делают ровно то же самое, что изначально декларировалось всеми остальными: замедляют распространение эпидемии, чтобы избежать шоковой нагрузки на систему здравоохранения. Все отличия - только в тактике. Во-первых, запас прочности шведской системы здравоохранения был настолько большим, что для выполнения поставленной задачи хватило самых минимальных предосторожностей. Это, главным образом, запрет массовых мероприятий и пропаганда добровольного соблюдения социальной дистанции. Этого шведам вполне хватило, чтобы избежать переполненности больниц. (Подробное описание шведской политики при взгляде изнутри см. в статье ”Швеция и «секта свидетелей карантина»”).

Второе тактическое отличие в том, что в Швеции решения принимали реальные медицинские специалисты, эпидемиологи и вирусологи, а не политики и «эффективные менеджеры», как в других странах, включая Россию. Специалисты оценили реальную угрозу, соотнесли ее с ресурсами шведской медицины, и поняли, что катастрофы, предсказанной алармистами, не будет, и дальнейшее ужесточение мер не требуется. Тогда как во многих других странах (судя по риторике) в какой-то момент здравая медицинская мотивация контролировать распространение эпидемии (в соответствии с ресурсами больниц), сменилась на политико-демагогическую идею вообще «остановить» эпидемию и «победить» ее карантином, а затем, видимо, бесконечно сидеть в «самоизоляции», дожидаясь несуществующей вакцины.

О коллективном иммунитете

По мнению весьма авторитетных эпидемиологов, грипп или ковид остановить путем «самоизоляции» невозможно, а можно лишь замедлить. А прекратится эта эпидемия, только когда антитела получит значительная часть населения. И чтобы до этого светлого момента могли дожить группы риска по возрасту и здоровью (в случае ковида – пожилые люди), нельзя защищать от вируса всех одинаково, нужно «выдвинуть вперед» наименее уязвимые группы. Проще говоря, чтобы спасти от ковида максимум стариков, нужно обеспечить максимальный градиент в степени защиты от вируса между стариками и остальным населением. Что и попытались сделать в Швеции, избежав «облавной» принудительной самоизоляции всего населения, и чего не сделали в тех странах, где загнали в стойло всех без разбора, включая детей, которые практически не страдают от этой болезни.

На эту тему рекомендую подборку цитат почтенного российского эпидемиолога Филатова, которую собрал блогер Астеррот. Вот наиболее интересные:

«Все почему-то считают, что возбудитель COVID-19 один и, попав в организм, немедленно начинает плодить себе подобных. Они гетерогенны, они все разные, и это надо усвоить. Тот, который попал в организм, совсем не такой, какой будет на выходе по вирулентности. Это будет зависеть от того, насколько силен организм, насколько его иммунная система поработала с потомками того вируса».

«Если бы мы детей выпустили, детей не держали на дому разобщенно, то вирус, циркулируя в этой популяции детской, не вызывая у них заболевания, он бы привел к быстрой потере вирулентности и к тому, что было бы меньше смертей у стариков и быстрее закончился процесс».

«Дело в том, что на популяционном уровне возбудитель - вирус - теряет вирулентность сейчас очень активно. Посмотрите, сейчас тяжелых форм практически нет, он сейчас просто постепенно исчезнет. Мы справлялись в свое время и с чумой, оспой. Мы брали контактных и их изолировали. Здесь можно было сделать так. Не надо всех запирать под ключ. Не надо этого всего делать».

«...этим продлением мы «оттаскиваем» назад период установления равновесия между COVID-19 и человеческой популяцией. А это можно было бы ускорить за счет того, что на недельку раньше выпустить детей. Они бы, пообщавшись, отдавали возбудитель слабовирулентный, который бы вообще не вызывал никаких клинических проявлений, и это получались бы как живые ходячие вакцинаторы. Человеческая популяция становится защищенной без каких-либо клинических проявлений заболевания».

Идею «коллективного иммунитета» тоже обычно причисляют к «особенностям шведского пути», как будто эта концепция взята из какой-то «альтернативной науки», а не из любого учебника по эпидемиологии. Якобы, в то время как все остальные «гуманно» хотят «остановить» эпидемию карантинными мерами, жестокосердные шведы, наоборот, хотят всех поскорее перезаразить и добиться коллективного иммунитета. («Стадного» иммунитета, как часто издеваются сетевые петросяны, при этом оправдывающие загон населения в стойло). Можно погуглить и найти массу популярных публикаций, утверждающих, что «у ковида – особенная стать, его аршином общим не измерить», и поэтому коллективный иммунитет от него или вообще невозможен, или обойдется «слишком дорого». Между тем, сообщения из Италии показывают, что коллективный иммунитет от ковида – это не миф, а вполне реальная вещь, и в некоторых регионах он уже возник. Заболеваемость в Италии резко пошла на спад, несмотря на ослабление сдерживающих мер (см. у Алекса Розова подборку ссылок на эту тему со стебным комментарием). Карантинные меры там стали вводить поздно, когда вирус уже разошелся по популяции, и в некоторых регионах «зараженными оказались около 40 процентов жителей» (с учетом переболевших бессимптомно). При этом цена, в которую обошелся коллективный иммунитет в Италии, лишь частично связана с самим по себе широким распространением вируса по популяции (как в Швеции). Больницы Италии оказались не готовы к высокой скорости распространения вируса, поэтому получилась масса лишних жертв сверх того, что имеется в Швеции.

Альтернатива естественному процессу переболевания населения – это годами сидеть в «стойле», ожидая, когда появится вакцина, достаточно протестированная и проверенная, чтобы ее применение для миллиардов людей не привело к смертности, сравнимой со смертностью от самого вируса. Понятно, что такая перспектива большинство людей не устроит, поскольку речь идет не о «Черной Смерти», а о болезни, лишь немногим опаснее гриппа в плане смертности (что уже давно установлено) и уступающей гриппу в плане контагиозности («заразительности», см. об этом в статье академика РАН Сергиева).

Еще раз повторю: «победить» эту эпидемию самоизоляцией невозможно, и не помогут никакие «цифровые пропуска», что на днях признал даже мэр Собянин. Остановится она во всех странах, только когда упрется в коллективный иммунитет. А до той поры ее можно только замедлить. При этом замедление – не самоцель, а лишь способ защитить больницы от переполнения. Соревнование по абсолютным показателям «замедления» между странами не имеет никакого смысла (а именно в этом суть разрыва в смертности между Швецией и «стойловыми» Норвегией и Данией). Имеет смысл лишь соотношение между количеством тяжелых случаев заболевания и количеством профильных мест в больницах в каждой отдельной стране. Поскольку больницы Швеции не были переполнены, то главная задача выполнена и ужесточение карантинных мер лишено смысла. Шведы вовсе не «специально ускоряли» заражение населения вирусом, а, как и все остальные, замедляли этот процесс, но замедляли в разумных пределах, сообразуясь с адекватной оценкой опасности и имеющимися ресурсами для лечения.

(UPD. 17.06.2020 : Вот уже и российские медицинские власти заговорили о коллективном иммунитете. Статья в официальной Российской Газете рассказывает, что министр здравоохранения «Мурашко также отметил, что важное условие прекращения распространения инфекции - это наличие популяционного иммунитета. Он пояснил, что когда популяционный иммунитет достигнет 45 процентов, а лучше ближе к 50-60 процентам, это гарантирует прерывание цепочки заболевания. Достигается популяционный иммунитет либо когда инфекционным заболеванием переболеет определенная часть населения (по этому пути шла Швеция), либо с помощью вакцинации». И в той же публикации он говорит, что российская вакцина появится не ранее 2021 года, т.е. по факту придется идти по шведскому пути, только медленнее.)

Роль бессимптомных инфицированных

Одним из главных оснований для введения жеских мер «самоизоляции» стало убеждение, будто бессимптомные инфицированные способны заражать окружающих. Именно это было ключевой причиной перехода от стандартной практики, когда изолируют больных и ограждают карантинными барьерами локальные сгущения болезни, к невиданной ранее практике «самоизоляции» всей массы еще не зараженного населения. Однако этот фундаментальный постулат «ковидо-ортодоксии» недавно был скандально оспорен в самом «средоточии веры» одним из высших иерархов ВОЗ. Если окажется, что бессимптомники действительно никого не заражают, то принятые во многих странах драконовские меры из простительного «алармистского перегиба» автоматически превращаются в злобную диверсию, а настоявшие на этих мерах специалисты и чиновники должны будут поплатиться за свою некомпетентность. В этом случае шведская политика в отношении основной массы населения оказывается безальтернативно правильной, а экстраординарные меры должны быть применены исключительно к «обороне» от вируса домов престарелых и больниц. В Британии, кстати, пятая часть заболевших заразилась в больницах. Если бы усилия и средства, растраченные на тотальный локдаун, адресно пошли на защиту больниц, то и жертв было бы меньше.

Общая смертность как более адекватный показатель

Есть один тонкий момент, связанный со сравнением показателей смертности по странам. По-хорошему, сравнивать нужно превышение общей смертности над средними значениями, а не количество смертей, официально отнесенных к ковиду. Последний показатель во многом произволен и зависит от политики, принятой в конкретной стране: где-то смертность от ковида занижают, а где-то, наоборот, могут завышать. Кроме того, данные по изменению общей смертности в период эпидемии позволяют не только вскрыть подтасовки властей, но и учесть, во сколько жизней обошлись сами «меры противодействия эпидемии». На сайте газеты «Нью-Йорк таймс» есть регулярно обновляющаяся рубрика, где как раз сравнивается рост общей смертности в странах, охваченных эпидемией (последнее обновление - 10 июня). Швеция в этом списке выглядит не так уж плохо: на интервале с 16 марта по 24 мая прирост смертности над средним уровнем составил 31%, тогда как в «закарантиненной» Британии - 58% (это даже больше чем в Италии, где всего 42%, правда, на интервале март-апрель, когда там был пик эпидемии). Кстати, в «закарантиненной» Москве в апреле–мае прирост смертности составил 38%. При этом разница прироста общей смертности и смертности от ковида в Швеции составила 800 человек, или 16% от общей смертности, тогда как в Британии – 16,5 тыс. человек, или 27% от общей смертности. Несколько огрубляя, можно сказать, что эта разница – либо недиагностированные смерти от того же ковида, либо (в Британии) – следствие самих драконовских «карантинных» мер. Получается одно из двух. Либо «британские гении» своим тотальным локдауном убили у себя в стране вчетверо больше людей, чем за то же время умерло в Швеции от самой эпидемии. Либо реальная смертность от ковида в Британии (на миллион населения) превышает шведскую еще больше, чем показывают официальные цифры. Оба варианта, на шведском фоне, – очень плохая реклама для принятых в Британии драконовских мер.

Удар по экономике

Об экономической стоимости драконовски мер мы в этом тексте говорить не будем, но, понятно, что они обходятся экономике очень дорого. Естественно, общемировая рецессия из-за ковидо-кризиса не могла не сказаться и на шведской экономике, поскольку она сильно интегрирована в глобальную. Но все же ущерб не так велик, как в странах с тотальным локдауном и, в частности, в соседних скандинавских странах, которые как бы «успешнее справляются с эпидемией». Отсылаю к статье «Соседи Швеции позавидовали её подходу к карантину», где, со ссылками на источники, рассказывается, что в случае второй волны ковида Норвегия планирует не спешить с повторением тотального локдауна, поскольку он обошелся ей слишком дорого.

( Кстати, забавный факт. Я заметил, что дубль упомянутой выше заметки, размещенный на одном из относительно популярных порталов, был срочно заменен на фейк-ньюс, с обсуждения которого начинается данный текст. Можете (если там еще не исправили) кликнуть по следующему адресу, о содержании которого говорит как бы само название, но вместо ожидаемого вы вдруг попадете на текст «Швеция пожалела об отсутствии карантина»: https://finance.rambler.ru/other/44279407-sosedi-shvetsii-pozavidovali-ee-podhodu-k-karantinu/ . Такие смешные метания говорят сами за себя. )

Резюме

Поскольку текст получился довольно объемный, напоследок сформулирую еще раз вещи, которые следует понимать, когда нам говорят о «высокой смертности в Швеции».

1) Изначально ковидо-алармисты предсказывали Швеции не просто «высокую смертность», а катастрофу. «Согласно опубликованной модели, продолжение шведской политики должно было привести «по консервативным оценкам» к 96 тысячам жертв до конца июня и 40-кратному превышению возможностей здравоохранения. К началу мая ожидалось более 40 тысяч смертей. Но введение жесткого локдауна и всеобщего карантина помогло бы снизить общее количество жертв втрое — до 30 тысяч. В реальности количество жертв по состоянию на 12 мая составило 3313 человек. ...Резерв незадействованных коек вырос с 20% до 30%». Даже в середине июня (16.06.2020) количество умерших едва подошло к 5000 человек. Тот факт, что свободная Швеция отстает по смертности от «стойловой» Британии (471 и 632 на миллион населения), является катастрофой как раз для алармистов.

2) Суть шведской политики сводится к тем же самым аргументам, которыми во всех странах убеждали рациональных людей в необходимости введения карантинных мер. А именно, сдерживание скорости распространения эпидемии, чтобы избежать шоковой нагрузки на систему здравоохранения. Просто прогнозы шведских эпидемиологов оказались более реалистичными, чем в других странах, а запаса прочности шведской медицины вполне хватило, чтобы (при этих прогнозах) обойтись мягкими и добровольными мерами сдерживания болезни.

3) Понятно, что на первых порах рост смертности от ковида в Швеции ДОЛЖЕН превышать таковой в тех странах, где распространение болезни с самого начала сдерживается более жесткими мерами. Однако характер вируса таков, что «совершенно истребить» его невозможно, и эпидемия остановится, только когда натолкнется на коллективный иммунитет. Поэтому во всех странах в итоге инфицируется бОльшая часть населения, и они сначала догонят, а потом и перегонят Швецию по смертности. Перегонят из-за дополнительного негативного влияния на здоровье людей самих жестких мер, особенно если они продлятся много месяцев.

4) Мягкая политика сдерживания может быть признана ошибочной только в том случае, если система здравоохранения не выдерживает наплыва больных, и показатель смертности среди инфицированных дополнительно увеличивается за счет того, что тяжело больные не получают необходимую помощь. В Швеции этого не произошло, и даже недоброжелатели не сообщают о переполненности шведских больниц.

5) Никакой иной стратегии, кроме изложенной в п. 2, просто не существует. Да, во многих странах политики договорились до гениальной мысли «полностью победить» эпидемию «вечным» локдауном, или хотя бы заморозить ее на длительное время, чтобы дождаться спасительной вакцины. Но мы уже видим, что, на фоне продолжающейся эпидемии, одна страна за другой постепенно отменяет жесткие меры, поскольку они стали непереносимыми для граждан и экономики. По мере выхода из локдауна, вирус в этих странах будет охватывать все новые массы населения. При этом «послабления», очевидно, соизмеряются с ресурсами больниц, а не с идиотской целью «выиграть соревнование по сдерживанию вируса». А это и есть не что иное, как переход к «шведской политике».

6) Исходя из предыдущих пунктов, сравнение шведской смертности со смертностью в других скандинавских странах, которые «заморозили» эпидемию тотальным локдауном, некорректно. Хвалить эти страны за низкую смертность – это все равно, что хвалить за «нулевую смертность» хирурга, который еще не приступил к выполнению сложной и необходимой операции. Корректно сравнивать лишь со странами типа Италии, которые достигли такого же высокого уровня распространения вируса. И на этом фоне Швеция выглядит весьма прилично, поскольку избежала избыточных жертв, связанных (как в Италии) с переполненностью больниц.