Медицина и в условиях рынка

В Санкт-Петербурге издана уникальная даже по нынешним представлениям книга «От рыночной экономики и рыночному обществу. Социологический анализ». Автор её – Анатолий Александрович Вербин, доцент Санкт-Петербургского государственного университета технологии и дизайна, – основываясь на исследованиях западных социологов, предлагал читателю познакомиться с истинной картиной жизни так называемого цивилизованного общества демократии.

О негативных явлениях и процессах, протекающих внутри капиталистической системы, сегодня говорят и пишут практически все уважающие себя ученые-обществоведы, публицисты, сетевые блогеры. Но книга Вербина даже на этом общекритическом фоне выделяется жёсткостью своего повествования и жестокими выводами. Автор, совершенно не предвзято оценивая ситуацию в мире, доказывает полную обреченность общественного строя, основанного на деньгах, на рыночной экономике, на капитале. Какую бы сторону социального бытия при капитализме мы не взяли – всё мрачно и бесперспективно для человечества в целом. И все попытки улучшить капиталистические порядки в рамках капитализма – обречены на провал.

Как пример, мы предлагаем читателям ознакомиться только с одной главой этой книги – МЕДИЦИНА В УСЛОВИЯХ РЫНКА. Проблема эта в России особенно актуальна.

В последнее время на телевидении всё чаще и чаще по разным программам собирают деньги на лечение, в основном, детей. Причём требуются огромные суммы, счёт идёт на миллионы рублей. Конечно, таких денег у простых граждан нет и быть не может, а те, у кого они есть, на телевидение для сбора средств обращаться не будут, они просто заплатят и всё.

Возникает вопрос: «Почему государство не обеспечивает лечение этих детей бесплатно?». Ведь в Конституции Российской Федерации декларируется бесплатная медицина. Налицо нарушение Конституции. Этот вопрос был задан в одном из интервью министру здравоохранения Веронике Скворцовой.

Она мастерски ушла от ответа, говоря что-то о милосердии и благотворительности, но вопрос так и остался открытым. Конечно, будучи государственным чиновником, она правды не скажет, а правда состоит в том, что деньги, отпускаемые на медицину, ничтожно малы, да ещё половину разворовывают так называемые «эффективные менеджеры», которые, конечно, не прочь погреть руки на беде людей.

Людей постепенно приучают к тому, что лечение должно быть платным, и уже никто не удивляется, что для лечения детей надо собирать деньги. И люди собирают, например, в Ленинграде, где проживает 5 миллионов человек, взять с каждого по рублю – это уже получить 5 миллионов рублей, а если по 100 – то уже полмиллиарда. Так что, переложив бремя оплаты лечения на граждан, играя на их милосердии и добропорядочности, можно вообще устраниться от развития здравоохранения. Хотя, конечно, не устраняются, а переводят здравоохранение в вид услуг, проще говоря – коммерцию.

Профессия врача во всём мире считается одной из наиболее высокооплачиваемой, наряду с профессией адвоката. А какое же материальное положение у медработников в России? В некоторых регионах зарплата молодого специалиста-врача – 7 тысяч рублей, а у медсестры может быть ещё меньше.

Для многих будет неожиданностью узнать, что хирургу за операцию ничего не платят. Он получает зарплату независимо от того, делает операции или нет. Можно не сделать ни одной операции или сделать 100 – зарплата всё равно будет одинакова. Я вспоминаю, как в разгар перестройки в 1989 году к профессору Анатолию Ивановичу Горбашко приехал коллега из Германии. Профессор Горбашко был выдающийся хирург, он разработал уникальные операции, которые сам выполнял блестяще, был главным хирургом Ленинграда. Немецкий профессор побывал на операциях, которые, как всегда, блестяще выполнил Анатолий Иванович, и спросил: «Сколько Вам платят за операцию?». Анатолий Иванович пожал плечами: «Ничего». И это была сущая правда. Он получал зарплату как профессор, главный хирург города, за лекции, а непосредственно за операцию ничего не получал. Но такое положение было ещё при советской власти, и было нормальным, когда медицина действительно была бесплатной. Сейчас же от бесплатной советской медицины осталась только фактически часто бесплатная работа врачей, живущих на одну зарплату, нищенской по сравнению с Западом. Но уже всё больше мечтающих получать, как там, в «цивилизованном» мире.

Не удивительно, что никто не хочет ехать работать в отдалённые районы Сибири и Дальнего Востока. По телевидению радостно сообщают, что по Амуру плывёт пароход с оборудованием и медработниками, чтобы обследовать местное население, потому что врачей в этих населённых пунктах уже давно нет. Миллиардеры тратятся из госбюджета на всякие престижные проекты, где можно откатить немалую сумму в карманы чиновников, а бюджет здравоохранения скукоживается с каждым годом.

Могут мне возразить, что подобное, мол, только в России, в стране периферийного капитализма, где ещё не закончился процесс первоначального накопления капитала, мол, когда мы в России достигнем уровня «цивилизованного западного общества» наши олигархи и бизнесмены тоже начнут думать о народе. Но вот что происходит со здравоохранением на обожаемом нашими либералами Западе. Об этом рассказывает в своей книге Анатолий Александрович Вербин.

Медицина и в условиях рынка

Как известно, здравоохранение в промышленно развитых странах не полностью находится в рыночной среде. В этих странах оно делится на два сектора: государственный и частный. Первый направлен на оказание гарантированных государством медицинских услуг бесплатно, а второй — всех возможных услуг, но за деньги. Деление медицины на государственную и частную заранее предопределяет статус каждого из этих секторов. В сферу государственной медицины попадают гораздо более скромные финансовые ресурсы и, соответственно, уровень медицинских услуг, оказываемых здесь, всегда остается более низким, нежели в частной медицине. Даже если качество самих гарантированных услуг может быть высоким, их набор ограничен, а доступность их для населения затрудняется. И чем больше система здравоохранения вовлечена в рыночную сферу, как это имеет место в англосаксонских странах, тем большая часть населения отсекается от бесплатных медицинских услуг.

В США затраты на здравоохранение в расчете на человека больше, чем в какой-либо другой стране. Но по качеству медицинских услуг, предоставляемых гражданам, в 2000 году США, по данным ВОЗ, находились на 37-м месте в мире, а по ожидаемой продолжительности жизни своих граждан – на 29-м. Иными словами, эта страна не только отставала от других развитых стран, но и от ряда развивающихся. (The Economist, 24.06.2000: 34; The Lancet, 2002, № 9448: 1829) Между 1997-1998 и 2002-2003 годами в США был самый высокий среди развитых стран уровень смертности от излечимых болезней (инфекционных, сердечно-сосудистых и некоторых излечимых онкологических).

В бытность свою президентом Б. Клинтон поручал своей жене курировать проведение через конгресс программы, которая бы гарантировала всем американцам определенный набор медицинских услуг, поскольку на тот момент 43 млн. американцев не имели медицинской страховки, т.е. не имели доступа к медицинскому обеспечению. Но эта программа так и осталась нереализованной. В то время в связи с обсуждением кризисных явлений в американском здравоохранении было много публикаций, посвященных медицинскому обслуживанию населения. Среди прочего в них можно было прочитать о том, что даже получение срочной медицинской помощи в этой стране часто оказывалось невозможным вследствие переполненности государственных больниц. Там даже описан случай, когда пациент, напрасно прождавший в течение шести часов срочной помощи, достал пистолет и застрелил трех врачей. В одном госпитале в Южном Бронксе (Нью-Йорк) кардиологический больной пролежал на каталке в ожидании помощи три дня. Медицинские учреждения, которые там иногда называются медико-промышленным комплексом, руководствуются в первую очередь получением наивысшей прибыли, а не наилучшими результатами при лечении больных. Половина препаратов, выдававшихся больным, имели просроченный срок годности. В целях экономии больницы сокращали средний медицинский персонал и нанимали медицинских сестер на основе повременной оплаты. Поэтому больных обслуживал постоянно меняющийся персонал. (Scherill R., 1995: 49, 50, 53) Из материалов, опубликованных другими источниками, можно было узнать, что только 67% американских детей имели все прививки, 25% детей рождались у женщин, которые не получали никакой дородовой медицинской помощи - что, естественно, приводило к печальным последствиям как для новорожденных, так и для рожениц. Государственные медицинские программы для бедных были доступны только для 59% детей этой категории. (Commission on Children, 1991: 34-35, 120, 123; Persell C., 1991: 297)

Публикации на эту тему в настоящее время свидетельствуют о том, что положение дел в здравоохранении США к лучшему не изменилось. В 2000 году специальная комиссия констатировала, что «те, кто не имеют медицинской страховки, более всего подвергаются опасности», поскольку болезнь ставит их в безвыходное экономическое положение. А 20% тех, кто приобрел медицинскую страховку, «оказываются недостаточно застрахованными и сталкиваются с существенными ограничениями при оказании им медицинской помощи» (т.е. им приходится нести значительные материальные затраты в случае болезни – А.В.). (Newman R.S., Chen V.T., 2007: 119) Согласно последним данным, уже от 47 до 50 млн. американцев не имеют медицинской страховки. Младенческая смертность в столице США в два раза выше, чем в столице Китая. Количество младенцев, которые не доживают до своего первого дня рождения в Вашингтоне, составляет 11,5 на тысячу родившихся. В Пекине же этот показатель равен только 4,6. А за время президентства Дж. Буша-младшего младенческая смертность впервые с 1958 года возросла, и по этому показателю США теперь занимают 43 место в мире. В стране, в которой постоянно отмечается рост числа психических заболеваний, оказание психиатрической помощи государственными структурами сокращается, а нуждающиеся в ней оказываются ни с чем. В 2003 году счетная палата США отметила, что 9 тысяч семей передали своих больных детей в пенитенциарные заведения, только для того, чтобы иметь надежду, что их дети будут получать психиатрическую помощь. (Simkin D., 2007: 146) В США 23 миллиона человек, нуждаются в лечении от алкоголизма и наркомании, но только 10% из них имеют доступ к такому лечению. (The Lancet, 8.11.2008: 1622)

В настоящее время система медицинского страхования в США, как показал М. Мур в своем документальном фильме, пронизана коррупцией и вымогательством денег. Скандал в связи с лечением раненых в Ираке также говорит о качестве государственной медицины в рыночных условиях. А положение тех, кто не располагает медицинской страховкой, продемонстрировал характерный для сегодняшних США случай.

18 июня 2008 года в 6.50 утра в приемную неотложной психиатрической помощи одного госпиталя в Бруклине (Нью-Йорк) была доставлена 49-летняя Э. Грин. Ее направили в соответствующий блок, она села в кресло и стала ожидать прихода врача. Она просидела в этом кресле почти сутки. В 5.32 следующего дня она упала с кресла, делала безуспешные попытки встать, потом были судороги, и с 6.20 тело Э. Грин уже лежало без движений. Все это зафиксировали 4 камеры наблюдения, которые с разных точек просматривали помещение. В течение 24 часов никто из врачей к ней не подошел, никто не предложил ей ни стакана воды, никакой еды, никакой медицинской помощи. За это время каждые восемь часов проходила смена медицинского и обслуживающего персонала, а также охраны. Вокруг Э. Грин постоянно мелькали люди, входили и уходили пациенты, сестры, охранники. После того как она упала с кресла, и было видно, что она пытается делать какие-то движения, вышел охранник, постоял около нее и ушел. Потом выходили сестры, смотрели на лежавшее тело, иногда даже подталкивали его ногами. И только когда тело Э. Грин уже в течение 20 минут пролежало без движений, вышли два охранника, сестра и врач. Надев перчатки, они начали осматривать тело. Когда тело было перевернуто на спину, оказалось, что оно лежало в луже крови. Осмотрев тело, они ушли. Еще через несколько минут тело накрыли простыней и составили протокол. В нем работники этого лечебного учреждения записали: «В 6.00 (т.е. когда Э. Грин лежала на полу – А.В.) пациент гуляет по комнате ожидания, пошла в туалет». Следующая запись: «в 6.20 (т.е. когда тело лежало на полу без движений – А.В.) Э. Грин сидит спокойно в комнате ожидания, кровяное давление -- 100 на 70, пульс – 100».

Журналисты «Шпигеля» в связи с данным случаем опрашивали пациентов данного госпиталя и услышали, что среди них ходят десять заповедей. Вот некоторые:

Адвокат, работающий с жалобами пациентов, заявил «Шпигелю», что всё это напоминает Лондон Ч. Диккенса. Журналисты также узнали, что год назад на данный госпиталь была подана жалоба, в которой некоторые помещения описывались как «палата нечистот, разложения, равнодушия и угрозы для здоровья». Пациенты, которые обращаются за салфетками, одеждой, питанием, объявляются тяжелыми, приковываются к кроватям и подвергаются избиениям. В ванных комнатах – фекалии. В двух словах – третий мир. А на сайте данного госпиталя - самопрославление: госпиталь – самый современный и думающий только о благе пациентов. (Der Spiegel, 27.08.2008: 60-63)

Негативные последствия либерализации экономики для медицины проявляются и в континентальной Европе. В большом материале в газете «Монд» под заголовком «Проснись, Гиппократ! Больницы сошли с ума!» описывается, как в последнее время изменилась работа больниц. Они постоянно озабочены конкуренцией. Поэтому на первом месте у них не лечение больных, а эффективность, т.е. в больницах теперь больше чисто технического персонала, задача которого отслеживание показателей рентабельности и изобретение процедур их улучшения. Таким образом, медицинские учреждения уподобляются промышленным предприятиям. (Le Monde, 14.02.2009: 20)

Препятствия для граждан при получении бесплатной медицинской помощи возникают в виде очередей. Во всех промышленно развитых странах существуют очереди на бесплатное медицинское обслуживание. В Великобритании накануне XXI века в очередях находилось 1,1 млн. человек. (The Economist, 31.07.1999: 33) А в конце июля 2003 года тогдашний премьер этой страны Т. Блэр ставил в заслугу своему правительству, что оно сократило очередь ожидавших операции с 15 месяцев до 12. Родившиеся недоношенными дети не получают немедленной медицинской помощи на месте. Их приходится перевозить в учреждения, в которых для них отыскиваются места. Иногда эти переезды достигают 126 миль. Лондонская газета «Гардиан» писала в 2006 года о результатах обследования больничного питания в государственной сфере, которое показало, что пациентов кормят «неаппетитной и откровенно несъедобной пищей». Даже в Норвегии, стране, занимающей высшую позицию в рейтинге ООН по индексу человеческого развития, т.е. по качеству жизни населения, граждане недовольны очередями на бесплатное медицинское обслуживание продолжительностью от 6 месяцев до одного года.

Оснащение государственных медицинских учреждений и квалификация персонала не только хуже, чем в частном секторе, но и бывают настолько низкими, что представляют угрозу для пациентов. Так, в 2004 году в одном из госпиталей во Франции пять пациентов погибли и несколько сот получили ожоги в результате неправильно проводившегося радиологического лечения. В Великобритании только 7% медсестер имеют образование выше школьного. В этой стране 20% пациентов оказываются жертвами медицинских ошибок. В США этот процент еще выше. 5% населения Франции проживает на территориях, где нет возможности обратиться к врачу, поскольку их там нет.

По сообщениям прессы, в США имеется категория бедных, которые стремятся попасть в тюрьму, чтобы иметь возможность получить медицинскую помощь. Они планируют и совершают именно такие преступления, за которые их отправляют в федеральную тюрьму, а не местную, поскольку в федеральных тюрьмах медицинское обслуживание заключенных лучше. В Канаде каждый год 220 тыс. пациентов больниц приобретают инфекцию, находясь в больнице, и 8 тысяч из них умирают. Причина такого положения – переполненность больничных учреждений.

Поскольку социально-экономическое положение граждан существенно влияет на качество жизни и медицинского обслуживания, то и продолжительность жизни у людей, принадлежащих к разным социальным категориям также различно. Разница в продолжительности жизни между бедными и богатыми в развитых странах сейчас составляет в среднем семь лет. До начала консервативной революции она равнялась пяти годам. (Smith T.B., 2004: 142) В конце августа 2008 года ВОЗ опубликовала доклад на эту тему. Его первое фраза – «Социальная справедливость – это вопрос жизни и смерти». (The Economist, 30.08.2008: 55)

Конкуренция, стремление к прибыли любой ценой и культивируемые ими человеческие пороки (алчность, коррупция, мошенничество, преступления) вторгаются в медицину развитых стран. Те, кто пропагандируют рынок, в конкуренции видят исключительно благо, стимулирующее стремление человека к достижению лучших результатов, производству товаров более высокого качества, но не вспоминают о ее негативных последствиях. В сфере же медицинского обслуживания негативная сторона конкуренции оказывается особенно печальной. Особенно много преступлений в сфере пересадки органов. В богатых странах имеется спрос на органы, который не всегда удовлетворяется. Поэтому развивается система маклеров, занимающихся поисками клиентов в бедных странах. Когда не удается заполучить органы за деньги, в ход идут ухищрения и преступления.

Так, в Индии была вскрыта подпольная система заманивания бедных под предлогом предоставления им работы в больницах. Там им вводили наркотические препараты, удаляли какой-нибудь орган (как правило, почку), имплантировали богатому местному или приезжему пациенту, а несчастных выпроваживали. В США была разоблачена подпольная система продажи органов, которые изымались у мертвецов перед их захоронением и без какой-либо проверки переправлялись в центры трансплантологии. (The Economist, 11.10.2008: 72-73) В прессе были сообщения о том, что в лечебных учреждениях Аргентины пациентов умерщвляли с целью получения донорских органов. Родственникам сообщали, что их близкие умерли. Между 1976 и 1991 годами было порядка 1400 таких случаев.

Спрос на донорские органы привел даже к новому определению момента смерти. Раньше моментом наступления смерти считалось прекращение дыхания и кровообращения. Теперь же с развитием трансплантологии, когда органы нужны «живые», моментом смерти теперь считается «окончательное прекращение деятельности мозга». Именно такое определение момента смерти было принято в 1981 году Американской медицинской ассоциацией, Американской ассоциацией юристов и специальной комиссией Белого дома. Кто определяет наступление этого момента, как говорится, вопрос очень интересный. Так, в одной из больниц Парижа был случай, когда «скончавшегося» пациента повезли в операционную на изъятие каких-то органов. Но когда врач уже собирался начать эту процедуру, «скончавшийся» открыл глаза и заговорил. В последнее время даже не родившийся человек стал источником органов и «живой материи», поскольку появилась возможность использовать их в медицинских целях и, естественно, получать за это деньги. Как считают специалисты, потребность в зародышевых тканях неизбежно стимулирует прерывание беременности.

Лечение бесплодия стимулирует и вовсе аномальные отношения между людьми. Мы имеем в виду использование так называемых суррогатных матерей для вынашивания ребенка на заказ. Как только такая мать подписывает контракт «на производство ребенка для клиента», она в течение 40 недель подвергается интенсивной гормональной терапии, стимулирующей успех сделки, и многочисленным пробам по усмотрению клиента. Если клиенту не понравятся какие-то характеристики зародыша, то мать обязана делать аборт. Перед рождением «продукт» проверяется, а «недоброкачественные образцы выкорчевываются». (The Ecologist, 1995, vol. 25, №4: 140)

В годы перестройки у нас произошел трагический случай в городе Элисте, где по неосторожности или по небрежению около двадцати детей были заражены вирусом ВИЧ. В СМИ стоял невероятный шум: трагический случай был представлен как естественное следствие «советской медицины». А в это время практически во всех развитых странах происходили скандалы, связанные с инфицированием этим вирусом тысяч больных гемофилией и тех, кому было необходимо переливание крови. При этом ни один орган наших СМИ не упомянул об этих скандалах, поскольку тем, кто командовал тогда в СМИ, было необходимо представить случай в Элисте как нечто, возможное только в советской системе.

Подоплекой же всех таких случаев в развитых странах было стремление к наживе, к экономии средств при оказании медицинских услуг. Так, в США одна фирма в судебном порядке была признана виновной в том, что сознательно продавала зараженную донорскую кровь. Во Франции у многих сотен пациентов переливание крови вызвало заражение и смерть, и всё это потому, что «кровь не проверялась перед переливанием, хотя технические условия для этого имелись». Более того, официальные лица сознательно задерживали введение проверки крови на чистоту, хотя было известно, что кровь собиралась у доноров, относящихся к группе риска (это были заключенные тюрем). Проверка крови не проводилась также и потому, что в институте имени Пастера ее скопилось очень много, и ее необходимо было сбыть, «чтобы защитить финансовые интересы института имени Пастера». (Etchegoyen, A., 1993: 38, 45)

Во Франции также погибло 110 детей в результате лечения гормоном роста, хотя было известно, что этот гормон производился из гипофиза умерших, что представляло очевидную опасность. Специальный доклад инспекции по социальным вопросам установил, что санитарные условия производства гормона были неадекватными, так как при производстве и распределении гормона было «явно недостаточно мер предосторожности». В 1985 году во Франции были введены новые методы очистки гормона для того чтобы устранить риск заболевания у пациентов. Но, тем не менее, использование старых запасов гормона не прекратилось, хотя было понятно, что это представляет существенный риск для пациентов. Даже после того как 14 стран прекратили применять гормон роста, извлеченный из гипофиза мертвых, и перешли на синтезированный гормон, во Франции эта практика не прекратилась. Более того, соответствующие органы не предприняли никаких шагов, чтобы изъять 20000 доз гормона, произведенного по старой системе, и в течение семи месяцев детей продолжали лечить этим гормоном, не уведомив их родителей о возможном риске смертельного заболевания. Напротив, родители больных детей получали настоятельные рекомендации от представителей соответствующей фирмы провести это лечение. Только когда дети, получавшие эту терапию, начали умирать, эта практика была прекращена, т.к. родители погибших детей обратились в суд. (The Lancet, 2008, vol. 371: 637) Судебное разбирательство длилось более 20 лет и кончилось ничем: виновных не оказалось.

В Канаде с 1986 до 1990 года вирусом ВИЧ было заражено 6500 пациентов. Власти не предпринимали никаких мер, хотя специалисты предупреждали об опасности. Официальное расследование всячески тормозилось, поскольку в этом был замешан крупнейший канадский поставщик препаратов крови. В конце концов, стало известно, что эта фирма закупала кровь в США, где она собиралась у заключенных тюрем. В Германии через процедуру переливания крови было инфицировано 2500 больных, при этом использовалась кровь, которая собиралась у наркоманов в районе железнодорожного вокзала Гамбурга, традиционного места скопления лиц этой категории. К 1994 году уже 1000 инфицированных больных умерли. Аналогичные случаи имели место также в Великобритании, Швейцарии и Японии.

Вот такие дела в так называемом «цивилизованном» мире. Состояние медицины практически везде далеко от идеального, особенно по сравнению с советской медициной. Достижения советской медицины бесспорны. На первом месте, конечно, то, что медицина действительно была бесплатной – никакой платы, действительной или завуалированной, не было. Приём врача, лечение, операции, различные процедуры были бесплатными. Стоимость лекарств была минимальная, дополнительные платы в той или другой форме были немыслимы. Никому даже в голову не приходило требовать от больных платы, о деньгах речь вообще не шла. Иногда благодарные больные дарили подарки врачам или другому медперсоналу, но это было дело больного на уровне сувениров. Особенно была сильна советская медицина своей организацией, прежде всего в борьбе с инфекционными заболеваниями – особо опасные инфекции, туберкулёз, сифилис и т.д. Борьба с этими заболеваниями требует государственных мероприятий, которые возможны только в советском государстве трудящихся, где нет погоне за прибылью, медики заботятся только о здоровье населения, а не о получении доходов с больных.

Например, за годы советской власти в СССР был практически ликвидирован туберкулёз. Могу поделиться своим опытом: в начале 80-х годов я заболела бронхитом, который никак не вылечивался. Меня направили на консультацию в противотуберкулёзный диспансер. Врач приняла меня очень любезно, проконсультировала снимки – особенных болезней у меня не оказалось. Затем мы разговорились, так как пациентов не было, и врач была свободна. Она рассказала, что больных туберкулёзом становится всё меньше, и ставится вопрос об уменьшении количества коек и противотуберкулёзных диспансеров. Она беспокоилась, что будут сокращения медработников.

Беспокоилась она зря, уже через 10 лет в 90-е годы с приходом к власти капиталистов произошёл резкий рост заболеваемости туберкулёзом, что подтвердило вывод учёных, что туберкулёз – социальная болезнь и его распространение зависит от условий жизни людей. Не случайно в царской России многие медики шли в революцию, они прекрасно понимали, что в тех условиях, в которых живут рабочие и крестьяне, бороться с многими заболеваниями невозможно, надо создать хорошие условия для жизни, что возможно только при власти трудящихся – рабочих и крестьян.

Действительно, при Советской власти для больных туберкулёзом создавались хорошие условия в больницах – на питание выделялось в два раза больше денег, чем в обычном стационаре. Больничные листы продлевались до года, когда при обычных заболеваниях больничный лист можно было продлевать до 4 месяцев. И ещё на год больных помещали в санаторий, конечно, бесплатно. Большое внимание уделялось профилактике – повсеместно проводились флюорографические обследования – без этого не принимали ни на работу, ни на учёбу; больным с открытой формой туберкулёза немедленно предоставлялась отдельная квартира, о чём сейчас не может быть и речи – в огромных «коммуналках» бегают по коридору дети, ходят старики.

Из всего вышеизложенного можно сделать вывод – только власть трудящихся может поставить медицину на службу человеку, улучшению здоровья населения, а не получению наибольшей прибыли, что характерно для капитализма, независимо в какой стране он находится.

Нина Антонова, врач-хирург, член РКРП